— Спасибо, конечно, но…

— Не советую спорить с миссис Кент, — перебил его новый голос. Бас принадлежал высокому мужчине с ярко-синими глазами и волевым подбородком, немного поросшим щетиной. Тим дёрнулся и едва не потерял равновесие ― устоял, только вспомнив о том, что его под руку держит Марта Кент, которая может упасть вместе с ним.

Сюжетная линия сделала круг и замкнулась: примчавшись из соседнего штата за новым своим персонажем, Тим встретил старого. Вернее, его прототип ― человека, подарившего образ и характер Тёмному рыцарю, стражу Готэма.

— Когда Брюс Уэйн говорит не спорить с кем-то, стоит его послушаться. — Тим нервно поёжился. Ощущение дежавю не проходило, просто сейчас всё было… наоборот.

— Как приятно, что вы меня узнали. — Уэйн протянул ему руку, но пожать её Тим не успел. Марта потащила его к большому деревянному столу, очень простому и, кажется, самодельному.

— Я не мог вас не узнать, — всё же ответил Тим, когда Марта устроила его за столом, а Уэйн сел напротив. — Персонаж моей дебютной книги основан на вас.

Было что-то неловкое в том, как он себя вёл. Неестественное. Но сейчас он боялся просто слово лишнее сказать: вдруг одна маленькая ошибка лишит его возможности быть с Коннером, когда тот проснётся?

— Мне стоило догадаться. — Уэйн кивнул, будто не видел в этом ничего удивительного. Тим даже задумался, не обронил ли фразу об этом в каком-то интервью, не упоминал ли на какой-нибудь презентации, но Уэйн уже перешёл в наступление сам: — А я слышал, что у вас характер не сахар.

Тим удивлённо моргнул. Похоже, его попытки подстроиться под Кентов всё же могли пойти прахом.

— Просто меня встретили так радушно, что всеобщее гостеприимство сразило меня наповал. Я растерялся и заодно растерял гонор, — вымученно ответил он. Он вдруг вспомнил, что почти не спал два дня, подумал, что, наверное, осунулся, что у него руки в бинтах, и что он устал, невероятно устал. За два дня он успел похоронить любимого и поверить в его способность пережить что угодно. Больше всего сейчас ему хотелось оказаться рядом с Коннером. Самую малость меньше хотелось рухнуть прямо на пол и уснуть.

Уэйн серьёзно кивнул.

— Наверное, на вас так сын Кларка влияет. — Он улыбнулся краешком рта. Кларк сел на стул рядом и накрыл руку «принца Готэма» своей, будто в этом не было ничего такого.

Тим замер, вскинув бровь.

Он ничего не сказал, хотя в голову пришло очень многое. И что вторым отцом Коннера был Лекс Лютор, «Метрополиский миллиардер», и что он ошибается (даже если всю жизнь и был прав, считая большинство людей меркантильными сволочами), и что Кларк такой же, как Коннер ― просто искренне любит мужчину рядом, совсем не обращая внимание на количество нулей в его доходе.

— Держи-ка. — Марта поставила перед ним тарелку с картошкой и овощами, пропаренными, пропитанными друг другом, и вложила в перебинтованные пальцы вилку. — Поешь, потом выпьешь чаю, потом пойдёшь к Коннеру. С ним сейчас Джонатан, так что мы сразу узнаем, если он очнётся, — сказала она и села рядом. Тим вдруг отчётливо понял, что вкладывал в слово «бабушка» Коннер, никогда свою бабушку не знавший. Он имел в виду именно такую старушку. Нежную, мягкую, способную на твёрдость и непоколебимость, если вдруг кто-то попробует воспротивиться её заботе или захочет навредить её близким.

Тим обернулся и понял, что мистера Кента и правда за столом нет. За разговорами он даже не заметил, как старик исчез, и упустил возможность подсмотреть, где именно они спрятали упавшего с неба Коннера.

Тим ел торопливо и неосторожно. Обжигая язык и нёбо, не дожёвывая до конца. Было вкусно, но время тянулось слишком медленно, а он ехал слишком долго. Тиму нужно было не за столом торчать, но он понимал, что пока не очистит свою тарелку, никто его не выпустит. Он был один против троих.

Марта заварила ему чай с листьями смородины. Щедро насыпала туда сахара и поставила перед Тимом белую кружку в оранжевый горох, со сколотой местами эмалью. Тим пил и шмыгал носом. Глаза слезились, но он взбодрился, как ни странно. Снова захотелось курить, почти невыносимо сильно, но Тим решил дальше сдерживаться. Он был уверен, что никого не удивил бы, достав пачку с биди, но почему-то прямо здесь, именно сейчас курение казалось ужасно неуместным.

Когда он поставил пустую чашку с негромким стуком, за столом на мгновение воцарилась тишина. Потом Кларк поднялся, отодвинув тяжёлый стул, убрал руку с руки Брюса Уэйна и кивнул в сторону лестницы. Сердце Тима пропустило удар. Он захлебнулся восторгом и тихо закашлялся, выкарабкался из столового плена, чуть не уронив деревянный стул, запнулся о палас на полу и пошёл за Кларком.

Отец Коннера поднимался по лестнице неторопливо, очень осторожно. Едва ступив на нижнюю ступеньку, Тим понял, почему этот широкоплечий мужчина идёт легко, почти на цыпочках: ступеньки были древними и скрипели даже под весом Тима. Они выдавали его присутствие с головой, будто кричали наперебой, что в доме чужак.

— Коннер раньше здесь никогда не был, — вдруг сказал Кларк, оборачиваясь. — Я… не возил его к ма и па, пока мы с Лексом были вместе, а потом Коннер пошёл в колледж, поехал в университет учиться, и как-то… не сложилось. — Он остановился наверху, дожидаясь, пока Тим догонит. — Так странно. Я даже не понял, откуда он упал, и как ― именно сюда.

— Я знаю откуда и как, — тихо ответил ему Тим. — Но если я скажу вам, вы подумаете, что я псих. Так что я подожду, пока Коннер придёт в себя. — Он выдавил улыбку, хотя улыбаться совсем не хотелось. Он слишком устал.

— Страшно представить, что вы нам расскажете. Хотя с фантазией у Кона с детства не очень хорошо. — Кларк едва слышно рассмеялся, пересёк небольшой коридор, закиданный домоткаными ковриками с котятами и щенками, и подошёл к двери с огромной надписью «Кларк». Буквы были разноцветными и сделанными из макарон.

— Раньше я надеялся, что комната станет его. — Кларк сокрушённо покачал головой. — Но не думал, что это будет, хм, так. — Он повернул ручку и заглянул в комнату. — Па? Ты можешь спуститься. Тим посидит с ним.

Послышалось шарканье, и Джонатан Кент вышел, потягиваясь и зевая. Он молча похлопал Тима по плечу, потом как-то обречённо вздохнул и пошёл к лестнице.

— Давай. — Кларк открыл дверь пошире и замер, придерживая её. — Заходи же.

Тим запутался ногами в ковриках, почувствовал, как с пяток соскальзывают чешки, и как холодный деревянный пол, щедро выкрашенный краской, покалывает ступни.

Он чувствовал это всё, слышал, как скрипнула дверь, когда Кларк закрыл её за ним, слышал, как запела лестница, когда отец Коннера пошёл вниз.

Он многое слышал. Многое чувствовал.

Но видел только Коннера. И к Коннеру шёл сбивчивым шагом, устало пошатываясь. Шёл, чтобы опуститься в кресло рядом, схватить его руку перебинтованными пальцами и замереть так, всматриваясь в исцарапанное лицо спящего.

Не сразу Тиму удалось перевести взгляд, осмотреться и всмотреться.

Падение было удачным… относительно. Коннеру, конечно, повезло: он отделался куда дешевле, чем мог бы. Его правая нога, упакованная в гипс, покоилась на нескольких подушках. На прикроватной тумбочке лежала полупустая пластинка обезболивающего.

Тиму хотелось бы спросить Коннера, как тот себя чувствует, но Коннер только лежал перед ним с закрытыми глазами.

Тим сжал его руку в ладонях, поднёс к своей щеке, коснулся губами безвольных пальцев. Удивительно, как сильно он заскучал по моментам близости. Их тянуло друг к другу, как в незамысловатом романе. Как идеально дополняющих друг друга людей, цельных по отдельности, но сильных вместе.

— Ты же не хочешь, чтобы я опять начал про тебя писать, да? — Тим облизнул губы, поцеловал холодные пальцы и помолчал немного. — Коннер был уверен во многих вещах. Он точно знал, что огонь — горячий, трава — зелёная, а мышьяк — ядовитый. Он был уверен в американской мечте, кое-каких идеалах и в том, что Земля крутится вокруг Солнца, ― зашептал Тим. Он читал по памяти. Рассказывал сказку. — И ещё он был уверен в том, что он сам — самый необычный человек на свете. До зубовного скрежета добрый, невозможный идеалист, он получил силу и шанс спасти целый мир. Поначалу Коннер Кент не знал, что под словом «мир» подразумевалась не зелёно-голубая планета, которую её население называло «Земля».