Анна погладила живот.

- Я не могу толком это объяснить. Мне кажется, что ребенок зовет её. Пусть этот малыш не медиум, а Нина не видит духов, но…

Глядя на мужчин, на лицах которых было непонимание, Анна махнула рукой.

- Не знаю. Материнский инстинкт, быть может…

Петр Иванович фыркнул. Яков покачал головой.

- О смерти Смолякова Нина может еще не знать. Но Анечка, за все время, что я знаком с Нежинской, она ни разу не заикнулась о детях.

- Да, Нина слишком разумна и расчетлива, но она ведь женщина! Может быть, где-то в глубине души она захочет вернуться к своему ребенку? Давайте попробуем! Яков! - Анна подбежала к мужу, схватила его руку и прижала к сердцу.

- Я не хочу бежать за границу и рожать рыженького! Я хочу жить с тобой открыто! Не хочу, чтобы мои родители забыли, как выглядят внуки. Не хочу, чтобы Дюк и Верочка слушали сплетни о том, что их родители не венчаны! А твоя служба в полиции? Мы не заслуживаем всего этого!

Штольман вздохнул. Все это было верно.

- Тихо, милая, не горячись, - он поцеловал ее ладонь.

- Давай еще подумаем.

Видя, как Яков сдается, Анна привстала на цыпочках и зашептала ему на ухо: - Ясь, если ты не позволишь мне это сейчас, клянусь, мы не будем вместе! Я не собираюсь доставить Нине это удовольствие!

Он вздернул бровь.

- Ультиматум? Ну-ка…

Он взял Анну за руку и с извиняющимся кивком Миронову прошел в крохотную спальню.

Закрыв за собой дверь и остановившись у кресла, Штольман поставил жену перед собой.

- Анна Викторовна?

Что-то в глубине ее живота сжалось и сладко распустилось вновь. Таким голосом Яков всегда разговаривал с ней, когда она переступала границы. Даже с Дюком в похожих ситуациях он был мягче, а с Верочкой вообще общался без слов. Анна хотела обнять мужа, но он сел в кресло, и Анна отошла к окну.

- Клянешься, что мы не будем вместе? - холод в голосе любимого стал сменяться льдом.

Не понимая, что делает, Анна открыла и закрыла окно. Поскребла ногтями по стеклу. Оторвала кусочек отклеившихся обоев. Иногда Штольман был таким несгибаемым, что дальнейшее упрямство могло стоить ей семейного счастья.

- Ясь, прости… - она вернулась к креслу, обняла мужа со спины, потерлась губами о шею.

- Это я не подумав. Я хочу быть с тобой.

- Уверена?

Перегнувшись через кресло, Анна поцеловала Якова в небритую щеку и внезапно с тихим визгом оказалась у мужа на коленях.

Бунт был подавлен в зародыше, и Яков прикрыл глаза, ожидая. Анна вздохнула. Она знала, что её Штольман мог сопротивляться зову плоти практически бесконечно, и что ей почти никогда не удавалось выиграть в такой игре. Анна дотронулась губами до его губ.

Яков, довольно заурчав, усадил ее поудобнее.

- Милая, и как ты хотела обменяться телами? Может, в этом останешься, раз уж на все согласна? - в его голосе была не насмешка, а легкое поддразнивание.

Он поерзал, не открывая глаз и позволяя ей залезть ладонью под рубашку.

“Мерзкий, отвратительный тип! Как я согласилась выйти за него замуж?” - хихикала про себя Анна, наслаждаясь прикосновениями к любимому и забыв про Нежинскую.

Вкус его кожи был одновременно и сладким, и чуть горьким, запах зачаровывал, а окутавшее Анну тепло дарило невыразимое ощущение счастья. Внизу живота ее вспыхнуло жаркое пламя, и внезапно ей стало все равно. Она съехала между колен мужа, вытащила рубашку из его брюк, прикоснулась пальцами к поясу.

- Шшш, милая, - Яков осторожно погладил ее по щеке.

- Не стоит. Если все получится, тебе будет неприятно это вспоминать.

- Ясь! - протестуя, она приподнялась на коленях, безотчетно повела бедрами.

- Пожалуйста!

Она поднесла к губам его ладонь и прикусила пальцы, а затем облизнула их.

Штольман вздрогнул.

“Знаешь, чем меня пронять, цветок мой страстный. Нина никогда на меня так не действовала…”

Игра зашла слишком далеко. И хотя он осознавал, что нельзя позволить любовной лихорадке заслонить их будущее, он видел, что жена уже на грани. И он сам был в этом виноват.

Он вновь поднял ее на руки. Уложил ее голову на свое плечо, откинулся в кресле, распластав Анну на своем длинном теле. Прижал пальцы пониже гульфика мужских брючек, так и одетых на Анне со времен побега из Крыма. И негромко забормотал, поглаживая:

- Милая моя… Анечка… Сладкое мое сокровище… Иди ко мне - вот так, да… Жена моя, радость моя навсегда…

Забившись в его руках, Анна вскрикнула, и он закрыл ее рот поцелуем.

- Я с тобой, Аня. Я с тобой…

…

Когда Штольманы вышли из комнатушки в гостиную, Миронова там не было.

“Хорошо, что дядюшка не слышал наших… моих стонов. Ох, Ясь ты мой сладкий…” - Анна прижималась к мужу, не в силах покинуть его тепло.

- Милая, я схожу на двор, - Яков, улыбаясь, мягко высвободился из ее пальцев.

- Дрова рубить? - хихикнула Анна.

Покачав головой, Штольман пробурчал: - Дождетесь, Анна Викторовна. Может, не стоит вам тело-то менять? Вдруг придется пощады просить у соскучившегося в разлуке муженька?

Он вышел во двор и действительно занялся поленницей.

Анна вздохнула.

“Прости, любимый…”

Проверив, что дети спокойно спят, она тоже вышла из дома. Осенний ветерок остудил ее пылавшие щеки, отвлек от мыслей о муже, заставил поежиться от вечерней прохлады.

- Яков, я же хотела попросить тебя помочь с Нежинской!

- Разумеется! - крякнув, Яков выжал на руках тяжелый неразрубленный пень.

- Как именно?

Вернувшийся с прогулки Петр Иванович подошел ко Штольманам и заинтересованно прислушался.

- Ты меня ударишь.

Штольман уронил пень себе на ногу и сдавленно выругался.

…

- Мы все поедем домой. Заявимся вечером, детей уложим в детской. С тобой вместе, Яков, мы подождем, пока Нина заснет в спальне, я вызову ее дух, а ты стукнешь меня так, чтобы я потеряла сознание. И мы с ней поменяемся местами… - Анна затихла, глядя на одинаковые выражения лиц мужа и дядюшки.

Она всплеснула руками.

- Да бросьте вы этот сарказм! Во-первых, это ее тело, а не мое, пусть получает синяк! А во-вторых… Кто-то знает способ лучше?

- Аннет, а как ты найдешь свое тело? - осторожно спросил Миронов.

- Как ты мне рассказывала, в нашем мире дух не может никуда попасть, если его не позовут. Нину Аркадьевну позовет ее ребенок. А тебя?

Анна встряхнула головой.

- Дюк! Он тоже медиум.

Представив, как он с Анной и их малолетним хулиганом стоят над телом Анны же, Яков задумался.

- А он не слишком мал для таких… экзерцисов? Хотя…

Он кивнул.

- Хорошо, пусть так. Но я не буду тебя бить, Анечка, я это уже говорил. Ударить человека так, чтобы он потерял сознание, можно многими способами, и все они опасны. Грань между сильным и смертельным ударом очень мала.