На кухне Дюк выпустил рыжую красавицу и прошептал: - Мамафуфля, кис-кис-кис.
Фуфелька вдруг шлепнулась на пол, расставила широко лапы и громко замурчала.
- Это её, Яков Платонович, мама-кошка вылизывает, - улыбнулась от плиты Шурочка.
- Вы видите?
- Нет, что вы. Дмитрий Яковлевич рассказывает, - Шура вручила заглядывающему на стол Дюку печенье.
- И мама не видит, - расстроенно вздохнул Дюк.
- Может, она не мама?
- Чего не видит, сынок?
Дюк укоризненно взглянул на отца, которому приходилось все разъяснять.
- Мамыфуфли не видит. И Зубамищелка.
Припомнив, что Дюк уже давно играет с призраком огромной собаки, Яков наконец понял.
- Шура, вам Анна Викторовна… - взглянув на сына, Яков наклонился к уху няни и продолжил совсем тихо, - не показалась сегодня странной?
Капитонова смутилась.
- Сынок, поиграй в коридоре, пожалуйста, - Яков выпроводил малыша из кухни.
- Шурочка, прошу вас. Вы что-то заметили?
- Э… - под тяжелым взглядом хозяина дома Шура решилась.
- Анна Викторовна, она сегодня Верочку покормить решила… Спрашивала у меня, где соски и молоко.
После того, как у Верочки вылезли молочные зубки, Анна перестала кормить ее грудью. А в конце лета малышка наотрез отказалась от сосок и требовала ложку, чтобы кушать, как взрослая, из тарелочки. Ложкой Верочка пока умела лишь разбрасывать еду, но соски категорически отпихивала.
В затылке Якова забил набат.
- Спасибо, Шура. Верочка поела нормально?
- Разумеется. Я тарелочку с размятыми овощами ей принесла, покормила - скушала за милую душу.
…
Яков прошел в спальню и застал жену за разбором драгоценностей в шкатулке. Анна нечасто их надевала, и никогда не любовалась просто так, без повода.
Штольман кашлянул.
- Милая… - в затылок вновь вонзились иглы, и Яков едва удержался от стона.
- Да, Яков, - подняла на него жена безмятежный взгляд. - Ты что-то рано…
- Не хотел тебя беспокоить, но у меня убийство никак не раскрывается, - это было правдой.
- Последняя жертва, некая Инна Мельникова, была найдена отравленной. Ты могла бы…
Анна поежилась.
- Цианид?
“Моя Аня спросила бы - узнать у жертвы”, - Штольман не понимал, куда исчез его любимый медиум.
- Результаты экспертизы еще не готовы. Ты могла бы разузнать, кто желал ее смерти?
- Ой, Яков, что-то я не в духе для этих расследований. Может, попозже спросишь, если у вас в полиции не получится? - Анна закрыла шкатулочку и убрала в шкаф, прикрыв каким-то платком.
Шкатулку с драгоценностями жены Штольман обычно хранил в сейфе гостиной, иначе от них, с предприимчивостью Дюка, не осталось бы и ниточки, а жемчужины из ожерелья пришлось бы вынимать из детских ртов и носов.
“Моя Аня с порога бы кинулась узнавать, как я себя чувствую. Можно быть не в настроении. Но можно ли забыть, что любит дочка, и перестать заботиться о близких?”
- Хорошо, Аня, так и сделаю.
Он подошел ближе, через силу поправил завитки на шее жены. Нарочито поморщился от боли в затылке.
- Скажи мне что-нибудь ласковое, милая.
Не реагируя на гримасу, Анна вскочила, обняла его за шею, приникла к груди.
- Милый Яков, я всегда так по тебе скучаю. Хорошо, что ты сегодня пораньше.
“Милый Якоб”, - отчетливо вспомнилось Штольману.
Он отстранил супругу и тихо вышел из спальни.
…
Пройдя в столовую, Яков вытащил из-за пазухи иконку святого Иакова - волшебное зеркальце, всегда помогавшее находить Анну. Потер деревянный квадратик в ладони, всмотрелся в смутные отблески на стекле.
Женщина, которую он знал под именем Нины Нежинской, с растерянным видом стояла на песке. За спиной ее высились горы. Рядом с женщиной, обнимая ее за талию, стоял полный мужчина, на правой ладони которого золотом блестело кольцо. Нежинская высвободила руку, и тот же блеск ударил в Штольмана, будто поддых.
Стекло, выбитое резким движением кулака, разлетелось на мелкие куски. Не обращая внимания на порезы, Яков в ярости сжал иконку.
- Вашу, Нина Аркадьевна… святую простоту! Где моя жена?
========== Глава 3. Он вернулся ==========
Выбежав к морю, Анна оглянулась на изысканный, выстроенный на пологом склоне особняк с башенками, вдалеке за которым высились горы.
“Что это, Крым? Как мне отсюда домой добраться, денег то нет… Павел Петрович очень бы помог, он все что угодно достанет,” - вспомнила Анна знакомого призрачного хулигана, бороздящего океаны в компании безголовой Марии-Антуанетты.
Ридикюля Нежинской Анна в спальне не нашла, а по комнатам шарить не решилась.
“Попросить добрых людей на вокзале купить билет в долг? А где он, вокзал?”
По обе стороны от особняка, насколько хватало глаз, тянулись начинающие желтеть рощицы. Редко разбросанные тут и там дома взирали на море пустыми пыльными окнами, вправо уходила песчаная дорога.
“Пойду до вокзала пешком”, - решилась Анна, с сомнением взглянув на свои изящные домашние туфельки.
“Да хоть и ноги сотру, все ближе к дому. Верочка, зайка моя, как ты там без меня?”
Но не пройдя и нескольких шагов, она была остановлена на удивление сильной рукой, ухватившей её за талию.
- Куда ты собралась, Ниночка? - раздраженно спросил ее рыжеватый мужчина.
- Нас у Сапегиных ждут, ты забыла? Мне обязательно нужно там быть, деловые интересы, знаешь ли… - смешно напыжась, толстячок пожевал губами.
- И ты, как моя супруга, обязана сопровождать меня в таких визитах.
Только стальная хватка толстяка помешала Анне вновь упасть в обморок.
…
Штольман в бешенстве вышел из столовой, широкими шагами пронесся по коридору. Наткнувшись в холле на сына, пинавшего стену тапком, Яков опомнился и остановился. Хмурая гримаска на лице наследника очень уж напоминала его собственную.
- Дюк, ты на что сердишься?
- Это не мама! - топнул ногой Дюк.
- Она про праздник не помнит!
Яков присел на корточки, обнял сердитого малыша.
- Потерпи, сынок. Я помню про твой день рождения. А мама сейчас плохо себя чувствует.
Насупленные брови Дюка разошлись.
- Ее полечить надо? Из бутылочки?
“Дальше надо коньяк прятать. Хотя - сын полицейского, везде найдет… Разве что в сейф. И ключ с собой носить”, - Яков представил, как Нина сует свой нос в семейные документы.
- Спасибо тебе, хороший мой, - поцеловав сына в макушку, Штольман обратил внимание на свою порезанную ладонь, перехватил ее платком.
- За что? - не понял Дюк.
