“За то, что умерил во мне жажду убийства”.
- За то, что у меня такой добрый сын.
…
Женщина в спальне стояла перед зеркалом и презрительно щипала себя за талию, пофыркивая: - Ну надо же так себя запустить! Просто какая-то ленивая, толстая тетка с рынка…
Гнев вновь, будто молотом, ударил в виски Штольмана. Сжимая кулаки, он помедлил перед раскрытой дверью из гостиной, сделал шаг в спальню.
- Нина, - произнес он ледяным тоном.
Дернувшись, Нина обернулась к двери.
- Ты что, Яков? Кого ты зовешь? Опять вспомнил эту фрейлину?
- Полноте, госпожа Нежинская! - Штольман, уже уверенный в обмане, подошел ближе к лже-супруге, попытался взять ее за локти и тут же опомнился.
- Ты думала, я не отличу подмены? Ты полагала, что мои дети запросто примут новую мать? Что за самонадеянность? - почти кричал он.
- Где моя Анна?
- Яков, ты болен! - отшатнулась Нина.
Штольман недобро сощурил глаза.
- Нина, немедленно отвечай! - преодолевая себя, он положил ладони на шею бывшей фрейлины.
- Ты не посмеешь! - она взвизгнула, сдирая его руки с горла.
“Дьявол, она права. Анечка, я не смогу причинить тебе… твоему телу боль”, - тяжело дыша, Штольман отошел к окну.
Нежинская потерла горло.
- Яков, ну что за глупости? Я твоя жена, у нас дети. Совсем ты со своей полицейщиной замотался, милый…
- Что будет завтра?
Нина покопалась в памяти.
- Мои именины?
“Опять только о себе. Угораздило же меня с такой женщиной связаться…” - Штольман едва не выбил очередное стекло, теперь уже в спальне.
- Где моя Анна? - яростно спросил он.
Нина Аркадьевна мягко улыбнулась, в глазах ее плескалось плохо скрытое торжество.
- Да вот же я, милый, что с тобой? Может, тебе к доктору сходить?
Несвойственный Анне взгляд отрезвил Штольмана. Он взял себя в руки и решил хотя бы на время прекратить балаган.
- Прошу, выйди из спальни, - Яков преувеличенно вежливо открыл дверь, указывая Нине на выход.
- Зачем, милый? Мне никуда не нужно.
Яков закрыл глаза.
“Нет, я не смогу ее ударить”.
- Пожалуйста… - помедлив, он выдавил: - Аня.
Сжав зубы, он прикоснулся к спине Нежинской, провел её в гостевую комнату второго этажа. Когда Нина попятилась, он подтолкнул ее внутрь, закрыл за собой дверь, повернул в замочной скважине ключ.
“Где же Анна?”
- Зачем ты меня запер? - возопила мнимая супруга.
- Что подумают дети, изверг?
Штольман покачал головой.
“Мои дети, Нина, тебя волновать не должны…”
…
- Макс, пожалуйста, не сейчас, - Анна вынырнула из-под дурно пахнущего плеча супруга Нежинской.
- Я не в настроении.
“Яков, прости, опять я в какой-то передряге…”
- А когда, изволь спросить, дорогая Нина, ты будешь в настроении? - визгливо осведомился мужчина, удерживая Анну за локоть.
- Ты уже неделю мне это твердишь! В конце концов, у меня есть права на тебя!
“Ой, ну что же мне делать?” - Анна, чуть не плача, отодвинулась от негодующего Макса.
“Какие права? Мне домой надо, к детям и Якову, а не чужих мужей улещивать…”
Судя по негодованию рыжего, благонравная супруга не часто баловала его интимными ласками.
“А вы куда подевались, Нина Аркадьевна? С какой стати мне вместо вас надо этого озабоченного…” - Анна осеклась, не желая возводить напраслину на, возможно, хорошего человека.
- Макс, пожалуйста, подожди еще немного. Мне что-то нехорошо…
- Хватит отговорок, Ниночка, - распаленный сопротивлением, Макс толкнул жену на кровать.
- Раздевайся!
“Нет, нет, нет,” - Анна попятилась, судорожно пытаясь что-то придумать.
Взгляд ее вновь упал на медную лягушку.
“Бабушка Макса, дедушка, кто-нибудь - придите! Помогите вашему внучку… А то я его пристукну!”
…
Штольман, сжимая иконку и глядя на барахтающуюся под толстяком Нину, тщетно пытался сглотнуть. Рот его пересох, а в глазах защипало.
“Кому-то придется за это ответить…”
…
Сухонькая старушка, вышедшая откуда-то из-за шкафа, резво запрыгнула с ногами на кровать. Подплыла к рыжему, призрачной ручкой-палочкой потрясла его за плечо.
- Максик, отойди от барышни, ты ей не нравишься. Ты, конечно, и мне не нравишься, но что уж тут… Все ж таки родная кровь…
Отбиваясь от потных объятий, Анна прохрипела: - Бабушка, как звали его первую собаку?
- Ой, милочка, дай бог памяти… Вертится что-то такое… склерозное…
- Нина, что за чушь про собаку? Немедленно снимай все это! - запыхтел Макс, скользкими от волнения пальцами пытаясь стащить с жены платье.
Старушка воззрилась в потолок, будто там было высечено имя.
- Э… Забытый труп? Залитый суп?
- Да отстаньте же вы! - в стараниях выбраться из-под противного тела Анна, оттолкнув локоть со своего горла, попала коленом во что-то мягкое.
- Завитый чуб! - наконец выдохнула бабка.
Скатившись с кровати и согнувшись в три погибели, Максик отвлекся на свою боль.
- Нина! За что?
- Завитый чуб, - прокашляла Анна невозможную кличку, и бабка быстро-быстро закивала седенькой головой.
Рыжий разогнулся и, потирая живот, уставился на жену.
- Откуда ты знаешь, как звали моего первого жеребенка? Ты ведьма, да? А клялась, что ненавидишь все это… потустороннее!
- Ведьма, - не стала скрывать Анна, отползая к дальнему углу постели.
- Еще я знаю, что ты обманул Сапегина с железнодорожной концессией. И если ты меня не тронешь, я никому не буду об этом рассказывать.
Не вполне понимая, что скрывалось под разговором Макса и его собеседника перед картиной охоты в лесу, Анна ткнула пальцем в небо. И, похоже, угадала.
Ошеломленный Макс, забыв про боль и похоть, мигом оценил угрозу своему бизнесу.
- Так, дорогуша. На встречу я тебя не возьму, будешь сидеть дома под замком и думать над своим поведением. Я не потерплю шантажа в семье.
…
Штольману пришлось тщательно подбирать слова, чтобы объяснить Шурочке и Василию Ивановичу, их мастеру на все руки, почему хозяйка дома заперта в гостевой комнате. Капитонова и до этого убедилась в подмене Анны Викторовны, а Зайцев, бывший полицейский, лишних вопросов хозяину задавать не привык.
- Шура, Василий Иванович, не пускайте Дюка к той комнате и будьте поласковее с малышами, - Яков не знал, долго ли Верочка выдержит без мамы.
- Я постараюсь разобраться как можно скорее.
“Узнаю в управлении, за кем замужем Нежинская, и где у них владения на побережье. И надо туда ехать, пока моя Анечка…” - он не смог внятно додумать мысль, от которой сводило пальцы на руках и ломило виски.
