Одной лапой он вмял врага в землю, другого разъединил хлопком мощной пасти, третьего обезглавил свистящим ударом костяной секиры на хвосте, оставшихся головорезов он сжег фонтаном пламени из пасти. Федликс продолжал метать магию в появлявшихся из-за домов арбалетчиков. Наступление Клефора ослабло, господ рыцарей жестоко убили, тяжелых пехотинцев не осталось, лишь несколько арбалетчиков дрожащими руками целились в проход, где они ожидали Мирареда. Красный Архонт, будучи обладателем тонкого нюха, всегда появлялся сзади.

Когда последний палач лежал на земле, когда каждый едва теплый раненный был добит, а вражеского подкрепления не было слышно — они встретились у тела истекающей кровью Докасайи. Они опустили её на землю. Федликс упал на колени перед ней, спрятав заплаканное лицо за ладонями. Мираред положил руку ему на плечо, сняв людей повешенных людей.

— Я… я принялся обрабатывать раны после боя с тобой. Два часа я это делал, она принесла мне одежды, позже услышал крики, пришел сюда… твари, изверги… сейчас же даже нет войны. — Пораженный горем, Федликс не вдавался в подробности.

— Этим мы и отличаемся от них. — Мрачно бросил в пустоту Мираред. Федликс поднял лицо с ладоней, даже заплаканное, оно походило на лицо фарфоровой куклы.

— Все они видят в нас скот, они считают что нас можно зарубить, разделать, а потом кости и плоть рассортировать по ящикам. Кости на порошки, чешую на броню, рога на украшения. — В глазах Мирареда зияла непроглядная тьма.

— Докасайя… ее чешуя имела лечебные свойства. — Мираред качнул головой, картина сошлась.

— Эти четверо на грифонах — рыцари, они позвали за собой не обремененных моралью солдат, обещая им награду. Невинную Докасайю они хотели забрать к себе. Заперли бы её в темнице, и каждый день срезали бы с неё всю чешую, чтобы лечить своих ублюдков. Каждый день, а может чаще или реже, я не знаю, какой у неё была регенерация. Боги.

Мираред в порыве ярости подскочил к мертвому солдату, и начал избивать его лицо, неистовыми ударами ног, превращая его голову в фарш. Деревня, потушенная магией Федликса, наполнилась хлюпающими и трескающими звуками. Через несколько минут, изуродованная голова походила на груду мяса с проблесками костей.

— Надо было взять пленного. — Федликс немного успокоился, ужаснувшись гневом Мирареда.

— Не надо было, я бы не выдержал и прикончил тварь ещё до его первого слова. — Он положил ладонь на голову Докасайи, закрывая её огромные глаза. Её лицо перестало быть измученным, она обрела покой.

— Неужели для всех мы звери?

— Для всех кроме Империи, только в её городах нас не польют дождем стрел и копий, только в ее городах нас накормят и напоят. Вайкрит — наш дом, и нигде больше места нам нет. Для остальных мы хороший материал для доспехов и оружия. — Мираред покачал головой. Он посмотрел вглубь глаз Федликса.

— Теперь ты понял, почему Вайкрит должен раскинуться по всей земле?

— Чтобы все драконы жили в мире, чтобы мы не знали бед. — В голове Федликса что-то засияло, что-то пробилось сквозь кору мозга.

— Не только драконы, весь мир погрузится в спокойствие, настанет вечная золотая эра. —

Мираред раскинул руки, показывая на голубое небо

Федликс вообразил, как меж облаков всей планеты беззаботно летают драконята, ничего не боясь. Он представил, как на месте этой погорелой деревни вырастет величественный город, где по улицам ходят величественные ящеры. Начнется настоящая жизнь — вечная жизнь.

— Я понял.

Его волосы развевались по ветру, по воздуху разносился запах горелой древесины и плоти. Весь мир Федликса сузился до Мирареда. Красный Архонт стал для него истиной скрытой во лжи Маяком, ведущим сквозь тьму в объятья света. Другие страны перестали иметь для него значения, они были лишь преградами которые надо преодолеть на пути к победе. Он вспомнил остальных архонтов, таких разных, но объединенных им во имя единой цели. Во имя Вайкрита. Во имя вечной Империи.

— Значит, ты возвращаешься?

— Во имя Империи. Я пожертвую собой ради Императора, ведь он бы пожертвовал собой ради меня, или ради моих братьев, ради тебя. — Мираред протянул ему руку, поднимая его с колен, вынимая его из тьмы.

Он крепко обнял его, не обращая внимания на боль пронизывающую тело после сражения. На ухо, он прошептал вернувшемуся брату.

— Я чертовски рад что мне не придется убивать тебя. — Он отошел, явив Федликсу небольшую улыбку.

— Умерь амбиции, ты же видел, как я тебя уделал. — Магические шарики заплясали у него на пальцах, он искристо улыбнулся.

— Да-да, я бы тебе такого пинка отвесил, улетел бы за моря, куда сам не долечу.

Федликс оглядел деревню, его взгляд поблек при виде тел крестьян.

— Я прикажу сделать здесь кладбище, оно станет памятников звериной жесткости Клефора, тут же и будет покоиться Докасайя. Смерть была не худшим для неё исходом. — Мираред успокоил Золотого Архонта. Они медленно отправились в путь.

— Ты что ещё хромаешь? — Мираред указал на раненную ногу Федликса, вокруг нее все ещё была каменная оболочка.

— Да, кидать щит было не по правилам. — Угрюмо буркнул Федликс.

— Бой отличается от представления отсутствием правил. — Он схватил Федликса за ноги, практически взяв его на руки, но золотой дракон быстро отпрыгнул, вскрикнув от резкого движения.

— Чего творишь?

— Я тебе её сломал, думал, будет честно, если я понесу тебя на руках. — Федликс скривился от усмешки Мирареда. — А фату найдём в деревнях по пути. — Уже не скрывая смеха, захохотал он.

— Ну уж нет, можешь только на спине меня прокатить, а то я и это рванье разорву драконьей формой. — Предложил Федликс.

— Нет, посмотрим вместе на природу Империи, прогуляемся, прогулка идет на пользу телу. У тебя с ним есть проблемы. — Мираред щипнул тонкую руку Федликса.

— Я маг, я итак смертельно опасен, я убил больше врагов, чем ты, да ещё и тебя одолел!

— Ты плохо считал, я убил больше, а в бою тебе повезло, юнец. — Мираред смотрел на деревья и на небо, выслушивая возмущенную тираду Федликса.

На их лицах были улыбки, они смеялись, много болтали. Но в душе их был мрак. Им обоим будет сниться эта деревня в кошмарах, они оба корят себя за то, что не успели.

Они навсегда запомнят мёртвый взор таких прекрасных раньше глаз Докасайи, чье имя значило — Глаза Полные Жизни.

Её глаза были так прекрасны.

Взирающая сквозь решетчатое небо, душа истерзана в клочки, мечтающая о капельке свободы, а в жаркой степи идут редкие дожди, льющиеся сквозь чугунное яйцо.

Мидвей. Пустынный город Зейф-Окляр. Внутри единственной арены.

Лорд Арены недоверчиво глядел на объект, завернутый в теплую ткань. Три едва тлеющих костра обогревали его с разных сторон. Лорд понимал, чем вызвана такая чрезмерная забота, но он не до конца верил тому, кто принес сюда требовательную вещь. Лорд Арены Сет-Некшер добился нынешнего успеха благодаря вечным придиркам, недоверию граничащим с паранойей, и принципу доверяй — но проверяй.

Эту капризную вещицу принес подозрительный человек с лицом скрытым в капюшоне, постоянно испуганно озирающимся за спину и выражавшимся бессвязно. Он запросил за нее целое состояние. И хотя поначалу Сет хотел отказать из ниоткуда явившемуся страннику, потенциальные доходы, и потенциальные доходы более доверчивых конкурентов, убедили его довериться незнакомцу. Также свою лепту внесли уговоры огненного мага.

Пиромах иногда вмешивался в жизнь умирающих костров, прибавляя им каплю жизни щелчками пальцев. Дорого обошедшейся вещи требовалось строго выверенная температура, иначе тонкие процессы внутри нее сломаются. Личный Пиромах Сета был немногословным козлолюдом, или как их называют в Мидвее — ткха-вердзи. На его витиеватых черных рогах плавились худые свечки, меж пальцев он держал трещотки с бусинами, он кружился в спиральном своеобразном танце вокруг огней. Они находились в обширной клетке с прочными, самыми прочными во всей арене, решетками. Стены из красной глины имели множество отверстий — отдушин.