Добравшись до общежития, Фрэнк обнаружил пустующий дом, в котором не горел свет. Наверное, один из снарядов угодил в трансформатор, обесточив практически всю улицу. Кое-как разбирая путь благодаря лунном свету, Фрэнк ступил внутрь; в прихожей пахло едой - оно и понятно, Марийка готовилась принять возвращающихся со смены работяг. Но еда осталась нетронутой, а кухня была пустой; все вещи лежали на своих местах, стулья задвинуты, даже бельё не висело; это несколько угнетало - картина чересчур идеальная на фоне происходящего ужаса.

В прихожей кто-то лежал. В руке у человека был зажат обрез.

Фрэнк пригнулся и присмотрелся к телу - это была Стелла. Из пробитой головы лениво вытекала кровь; блестящий, как стеклянный, взгляд был обращён в пустоту, а приоткрытые губы словно бы вот-вот должны быть заговорить, и Фрэнку почудился едва различимый шёпот, к которому прибавился топот ног, слышимый сверху.

Топот приближался.

Кто-то начал спускаться по лестнице, почувствовав присутствие Фрэнка.

По тому, как грузно и неторопливо раздавались шаги, можно было догадаться, что это обращённые постояльцы общежития.

Фрэнк взял обрез, проверил его. Стелла не успела сделать ни единого выстрела - оба патрона были целыми.

Поблизости валялся полный патронташ. Схватив его, Фрэнк подошёл к лестнице и направил ствол на проём. Кромешная темнота отдавалась тяжёлым, хриплым дыханием и приглушённым рычанием.

- Марийка! - прокричал Фрэнк. - Марийка!

Молчание.

- Марийка! - заорал Фрэнк ещё раз.

Если всё зря, если Марийка мертва или, что хуже, обратилась в одного из этих монстров, что тогда? Есть ли смысл выживать, когда нет того, ради кого стоило бы это делать?

- Марийка! - закричал Фрэнк, и на глаза навернулись слёзы.

Он вновь почувствовал себя слабым. Это была не физическая усталость - тело и так держалось на последних остатках воли, - совершенно другое, близкое к досадному отчаянию, чувство растекалось изнутри, мешая двигаться, приковывая к месту. Потому что идти больше некуда, не за чем.

- Фрэнк!.. Фрэнк!

Голос исходил из глубины прихожей.

Марийка.

Фрэнк тут же побежал на крик.

- Где ты!

- Здесь! - произнесла темнота, и навстречу Фрэнку отворилась дверь кладовки.

Вдруг тёплая и нежная волна окутала его плечи, а у самого уха раздалось учащённое, прерывистое дыхание. Марийка крепко обняла Фрэнка, словно не веря, что это он перед ней, в её объятиях, живой. Не призрак и не чудовище, а настоящий человек, чудом явившийся из тьмы.

Марийка захлёбывалась в слёзах и словах. Путая английский и болгарский языки, она благодарила Бога, благодарила Фрэнка, её речь превратилась в сплошной невнятный лепет, и было в нём нечто детское, далёкое, как если бы Марийка долго блуждала по тёмной чаще и наконец отыскала путь домой. В ответ Фрэнк притянул Марийку к себе и стиснул её тело в крепком, горячем объятии, стараясь развеять ледяной холод, который он принёс из шахт. Живое тепло, пульсирующее, тепло бегущей по жилам крови, тепло бьющегося сердца.

- Мы должны идти, - сказал Фрэнк. - Сейчас же! Бегом!

- Но…

- Пошли!

На лестнице появились зомби. Твари толпились в пролёте, не в силах протиснуться в узком проходе.

Схватив Марийку за руку, Фрэнк ринулся прочь из прихожей.

На улице немного посветлело: туманная дымка слегка рассеялась, дав лунному сиянию опуститься на крыши Рэйвенхолма. В бледном свете пустующие улицы казались обликом старинного готического романа; вид города, словно бы выросшего из самой истории, из её глубинных, сказочных слоёв, увлекал далеко за пределы реальности, впрочем, и без помощи оптических эффектов Рэйвенхолм представлял собой вырезанный из остального мира кусок бытия, в котором была сконцентрирована вся мерзость и ужас, какие только могут обитать в самом сердце преисподней.

Фрэнк остановился.

- Что такое? - спросила Марийка.

Куда им бежать? Церковь? Не факт, что они доберутся до “Восточной Чёрной Мезы”, а путь до церкви пролегал через наводнённые толпами заражённых улицы. Как ни крути - шансы весьма невелики.

По крайней мере, Григорий примет выживших. Насчёт “Чёрной Мезы” у Фрэнка были сомнения.

Надо спросить Марийку. Но Фрэнк всё-таки решил сделать по-своему.

- Идём! - сказал Фрэнк.

Стоило им сделать шаг, как внизу улицы раздался громкий хлопок, и из первого этажа крайнего дома вылетели стёкла. Видимо, от перегрева и перепада давления взорвался бойлер.

Звук эхом пронёсся по улице, смешавшись с хором призрачных голосов и воплей.

- Ничего страшного, - сказал Фрэнк. - Просто взорвался котёл…

- Фрэнк, гляди - произнесла Марийка, посмотрев вверх.

Подняв голову, Фрэнк увидел, как над крышами на фоне белёсого неба скачут обезьяноподобные фигуры. Они выли, вопили, предвещая своё скорое появление. Фигуры весьма ловко и резво прыгали с карниза на карниз, приближаясь к источнику звука. Вой становился всё громче.

Фрэнк тут же вспомнил: те вопли, что он слышал в церкви.

Зомби вроде так не орут.

Не может быть…

Фигуры приближались, их становилось всё больше: одна тень за другой проносились в воздухе, наподобие летучих мышей в полночном пространстве, пролетая над черепицей - точно куски изорванной ткани, подхваченные невзначай порывом ветра.

Не говоря ни слова, Фрэнк потянул Марийку за собой; они побежали вверх по улице, в сторону детского сада.

Надо укрыться - где угодно, как угодно! Интуитивно Фрэнк понимал, что от этих тварей вреда будет намного больше, чем от обычных зомби. Если от последних хотя бы можно сделать ноги, то эти ублюдки с лёгкостью догонят любого.

Остервенелый вой и крик вдруг сменились рычащим, злобным хрипом, который мешался с неким подобием хохота, невротического придыхания.

Сжимая запястье Марийки, Фрэнк бежал, не чувствуя земли под ногами. И сама Марийка словно бы исчезла. Все чувства незаметно схлынули, обнажив совершенно чистое, бешеное желание выжить.

Надо бежать! Бежать!

Хрип становился всё громче и громче, а надежда оказаться в убежище раньше того, как тело разорвут в клочья, угасала с каждым мгновением.

В ушах стучала кровь.

Быстрее, быстрее!

Фрэнк с разбегу вышиб парадную дверь детсада, которую, наверное, не открывали с тех пор, как Альянс установил подавляющее поле, и они с Марийкой юркнули в пыльную темень. Узкий дверной проём на доли секунды притормозил быстроногих тварей - во всяком случае, хрип отдалился.

Не оборачиваясь, Фрэнк потащил Марийку через коридор к лестнице.

Вряд ли у детского сада есть сквозной выход во двор…

На обдумывание не было времени.

Поднявшись на второй этаж, Фрэнк завёл Марийку в первый попавшийся кабинет. Снизу раздался душераздирающий крик, и пространство мигом наполнил оглушающий топот, будто в здание забежал табун лошадей. Твари кинулись по следу людей, и Фрэнк едва успел заметить возникший в полутьме силуэт: не тело даже, а скелет с надетыми на него мышцами и хэдкрабом на голове. Это существо слабо напоминало человека. И тем не менее - Фрэнк понимал это, - оно совсем недавно было человеком, жило человеческой жизнью, и представить агонию, в которой сейчас пребывал этот несчастный, вряд ли когда-нибудь удастся тем, кто ещё остался по эту сторону существования. Мутант метался и кричал, испытывая бесконечные муки. Заметив Фрэнка, он ринулись к нему так быстро, что Фрэнк на какое-то мгновение опешил. Наконец он разглядел то, от чего они с Марийкой пытались сбежать - воплощённый кошмар, превосходящий само понятие кошмара, всего, что когда-либо могло вообразить себе человеческое сознание.

Из оцепенения Фрэнка вырвал крик Марийки.

Забежав в кабинет, Фрэнк захлопнул дверь, заперев замок. Впрочем, старый механизм мало что мог противопоставить той силе, которая жаждала прорваться внутрь. Дверь осаждали один за другим сильнейшие удары; косяк начал трескаться, еле выдерживая натиск. Секунда-другая, и дверь попросту ввалится внутрь.