Освальд опустился на четвереньки и приблизился к телам.

Фрэнк до последнего пытался отогнать от себя момент осознания, но желание есть было куда сильнее любых нравственных установок, и без слов он присел к Освальду.

Руки страшно дрожали, и когда Фрэнк прикоснулся к трупу, то почувствовал что-то близкое, знакомое; в то же мгновение в памяти возникли все те впечатления, которые остались у него после рытья могильников. И почему-то Фрэнку перестала казаться варварской идея съесть мёртвые тела. Любое живое существо можно воспринимать в качестве пищи. Тем более сейчас, когда от этого зависело выживание…

Гниющее мясо легко отходило от костей. На трупный смрад беглецы не обращали никакого внимания, они его даже не чувствовали. Они даже не почувствовали вкуса, когда погрузили первые куски мертвечины в рот; челюсти кое-как разжёвывали и без того мягкую, рыхлую, как землю, плоть. Чтобы снизить усилия, Фрэнк принялся обсасывать кусочки мяса, чтобы потом их проглотить.

Дальнейшая трапеза происходила как бы в полусонном состоянии. Только потом, когда они возобновили путь, Фрэнк вдруг осознал, что они сделали. Но его это не ужаснуло. Наоборот, он увидел в этому некую закономерность — порядок, которому теперь подчинялся этот мир. Лишь где-то в глубине души теплилось совершенное неприятие и отвращение к самому себе.

Днём Фрэнк не думал о том, на какой поступок его подтолкнул голод, ночью же, во время привала, угрызения совести усиливались, и вместо бездонной тьмы, которая до этого населяла его сновидения, Фрэнк наблюдал образы изуродованных, лишённых прежнего человеческого облика тел, которые обступали его стеной и теснили — до тех пор, пока он не просыпался в холодном поту. Грань между фантазией и реальностью становилась всё более тонкой и, казалось, вот-вот рухнет, погрузив сознание Фрэнка в настоящий психоз. Его преследовали видения мёртвых тел; разинутые в немом крике пасти тянулись к Фрэнку, желая целиком поглотить его. Чувство голода было невыносимым. Голод постепенно убивал, но вместе с тем именно ощущение пустоты в желудке показывало, что Фрэнк ещё жив… Надо только поесть. От мертвечины никакого насыщения — как от тюремной каши. Всё равно что поедать бумагу. Ответ явился сам собой. Фрэнку не впервой убивать. И сейчас у него должно получится. Прикончить другого — плёвое дело. Надо лишь найти предмет поувесистей и нанести удар поточнее. Что уж говорить про убийство спящего? Освальд, как обычно, храпел и ни на что не реагировал; он даже не услышал, как Фрэнк начал бродить, шаря в темноте руками в поисках подходящего камня или булыжника. Найдя нужное орудие, Фрэнк саданул Освальду по голове, и храп тут же оборвался. Только море что-то шептало. В воздухе повис тонкий запах свежей крови. Пальцы кое-как впивались в кожу и вырывали маленькие кусочки мяса. Худое, практически лишённое жира тело Освальда тем не менее вполне могло насытить Фрэнка на ближайшие дни. Если бы он не сделал этого, то, скорее, сам стал бы жертвой Освальда.

Фрэнк открыл глаза.

За окном — тусклый свет пасмурного неба.

Освальд стоял над ним и пытался разбудить.

— Надо идти, — услышал Фрэнк.

Сердце дико колотилось от пережитого кошмара. Фрэнка охватил озноб. Он еле поднялся на ноги. Хоть это и был сон, слишком уж он получился настоящим.

Они шли ещё несколько часов, пока им на хвост не упала стая бродячих собак. Несколько псин держались на расстоянии от измождённых людей. Животные не отставали ни на шаг; как падальщики, звери ждали, когда наступит ночь или когда Фрэнк с Освальдом свалятся замертво.

В некоторых местах дорога обрывалась, и путникам приходилось идти по серому песку или по каменному грунту. На побережье лежали давно оставленные рыбацкие суда, валялся мусор. Тихо набегали волны.

Собаки продолжали преследовать людей.

Когда они проходили очередной тоннель, в котором, слава богу, не было никаких зомби, Освальд остановился и обернулся.

— Что? — спросил Фрэнк.

— Они убежали.

Тоннель был пуст.

— Почему они сделали это?

Освальд пожал плечами.

— Возможно, они испугались.

— Чего же они могли испугаться?

— Не знаю, но лучше поторопиться.

На выходе беглецам предстал широкий пустынный берег с покосившимися деревянными пирсами и севшими на мель судёнышками. Вдалеке виднелись трубы заводов и гигантские причалы, к которым когда-то пришвартовывались грузовые корабли и баржи.

— Рэйвенхолм близко, — сказал Освальд.

Беглецы спустились с эстакады и пошли по берегу. Ботинки утопали в рыхлой почве, в прорези между тканью и подошвой попадал песок. Обувь за последнее время почти полностью износилась и держались на честном слове.

Лишь когда до причалов оставались считанные футы, Фрэнк осознал, насколько неестественно выглядит окружающая картина. Ведь длинные сваи, на которые опирались платформы, несколько лет назад стояли в воде, и там, где сейчас шли люди, проплывали суда. А теперь — море утратило былую красоту и величие. Одинокими и брошенными чувствовались не только лежащие на песке корабли, но и завод и прибрежная зона. В отличие от перерабатывателя, целый облик которого Фрэнк так никогда и не увидел, завод, созданный руками человека, создавал впечатление убогого, архаичного сооружения, в котором уже никто не нуждался. Созданный цивилизацией гигантский комплекс отживал свои срок, бессильный перед более совершенной и безжалостной машиной Альянса.

Земля вдруг вздрогнула.

Люди замерли, сперва не поверив тому, что опору под ногами только что встряхнуло.

Тряска повторилась, как если бы под землёй разорвались снаряды — точечно и быстро. Фрэнк никогда не переживал землетрясений, и ему казалось, что такие природные катаклизмы явно не похоже на то, что происходило в данный момент.

Раздался гул.

Над землёй в нескольких местах поднялись облака пыли и грязи, сквозь которые виднелись странные силуэты, похожие на гигантских насекомых.

— Бежим! Бежим! — прокричал Освальд, и беглецы ринулись в ближайшей свае, на которой была установлена ручная лестница.

Мельком Фрэнк успел заметить фигуры непонятных тварей — тех самых, о которых он часто слышал, но которых никогда не видел своими глазами. Муравьиные львы. Десяток монстров, вырвавшись из-под земли, стремглав бросились к людям.

В следующую секунду Фрэнк услышал стрекот и хлопанье крыльев. Он не знал, что муравьиные львы умеют летать. А значит, твари с лёгкостью могут догнать их. Смерть была как никогда близко.

Ведь Освальд говорил, что сейчас не сезон.

Или они слишком много шли по песку, тем самым перебудив часть улья…

Чёрт знает! Надо бежать, бежать!

Фрэнка со всей силы толкнули в спину, и руки сами наткнулись на металлические перекладины. Тут же вскочив на лестницу, Фрэнк обернулся.

Освальда окружило несколько тварей. Насекомые-переростки подняли передние лапы, намереваясь разделаться с человеком. Фрэнк что-то прокричал. Пересохшая глотка оборвала звук, и в итоге Фрэнку оставалось лишь беззвучно разевать рот, думая, что он в силах вмешаться в ситуацию, в которой уже всё было предопределено. Освальд попытался дать Фрэнку фору и он точно не хотел, чтобы Фрэнк так бездарно воспользовался предоставленным шансом.

Несколько острых, похожих на копья, лап разом опустились на Освальда. Беглец не издал ни звука. Или Фрэнк попросту ничего не услышал, потому что шум муравьиных львов выместил любые другие звуки.

Проткнув тело человека насквозь, насекомые потащили его вниз, и через секунду Освальд исчез под землёй. Ни следа. Ни брызг крови, ни конечностей. Оставалось надеяться, что это была мгновенная смерть.

Фрэнк полез наверх.

Оставшиеся на поверхности твари не оставляли попыток поживиться ещё одним человеком, и рядом с Фрэнком то и дело пролетали муравьиные львы.

Вдруг раздались выстрелы. Сверху посыпалась короткая автоматная очередь. Как стая диких зверей, едва услышав звуки оружия, муравьиные львы бросились врассыпную.