— Предчувствие, — ответил Освальд. — Каждый раз, как вижу такие места, становится не по себе.
Чёрный провал тоннеля действительно вызывал чувства далеко не самые приятные. Скрытая тревога начала пробуждаться в глубине души, но, с другой стороны, подумал Фрэнк, не сказал бы Освальд про зомби, он бы и не обратил внимания, насколько мрачным и предвещающим опасность кажется этот проклятый тоннель. Всё зависит от обстоятельств, однако, обстановка в пустошах и так не располагала к чему-нибудь обнадёживающему. До сих пор откуда-то доносился собачий лай.
— Тогда пойдём, — сказал Фрэнк.
Беглецы вошли в сырую тьму автомобильного тоннеля.
Шум от набегающих на камни волн какое-то время ещё следовал за людьми, но в один момент пространство погрузилось в звонкую, напряжённую тишину, в которой эхом отдавались неторопливые шаги и прерывистое дыхание.
Глаза едва различали силуэты в потёмках; Фрэнк с Освальдом то и дело натыкались на очередную брошенную машину, наталкиваясь на неё, как слепые на фонарный столб. Они вытянули вперёд руки, ожидая, что вот-вот вместо пустоты пальцы ощутят чьё-то присутствие; зловещее ожидание подстёгивало воображение, и становилось всё труднее сопротивляться рвущемуся наружу инстинктивному, паническому страху. Хотелось броситься наутёк.
До сих пор беглецов окружала глухая тишина, пока откуда-то не донеслось приглушённое рычание.
Показалось?
Освальд с Фрэнком оцепенели, застыв на месте. Ужас схлынул на них, будто волна, и тела мигом сковал паралич.
Вместе с рычанием послышались медленные шаги, вразвалку, словно шёл пьяница. Прихрамывая. Слух в темноте работал с дополнительной отдачей, поэтому представить себе примерную картину происходящего было куда проще, что, впрочем, беглецов ни разу не успокоило.
По-видимому, Освальд был прав.
Фрэнк не так много видел зомби, но того, что ему всё же удалось увидеть, было достаточно, чтобы впечатления въелись в подкорку, абсорбировались в памяти. Это рычание, шаги, и ещё запах — вонь разлагающегося мяса — не оставляли никаких сомнений, что именно скрывалось в данный момент во тьме.
Шаги, ещё шаги, ещё… ими был наводнён весь тоннель.
Не сговариваясь, Освальд и Фрэнк рванули с места, не разбирая дороги. Несколько раз они ударялись о корпуса машин и, не обращая внимания на боль, бежали дальше, лишь бы не попасться в лапы зомби.
А ведь это были люди… когда они были людьми… и что с ними произошло? Понятно, какая участь выпала им, но что заставило их оказаться здесь? На мгновение Фрэнк представил свою жизнь — как он бежит из Сити-17 в надежде найти лучшую судьбу, а в итоге становится жертвой мозгососа… и все оставшиеся дни ему предначертано болтаться здесь в ожидании очередных бедолаг, которым не повезло очутиться именно здесь, в этом тоннеле.
Зомби взвыли, чувствуя, как добыча уходит из-под рук.
В один момент Фрэнк налетел на кого-то, и сперва он подумал, что это был Освальд, но спустя секунду руки погрузились в какое-то желе, пульсирующее и горячее. В лицо ударил смрад, и чьё-то хриплое, нечеловеческое дыхание раздалось у самого носа. В ужасе Фрэнк закричал. Дальше он мало что помнил. Сознание вернулось к нему, когда он заметил, как вдалеке забрезжил свет. Фрэнк бежал, не чувствуя земли под ногами. Быстрее, быстрее… Вой кружил над головой, и кровь стыла в жилах.
Наконец — выход.
В глаза ударил свет, а дорога куда-то исчезла — Фрэнк кубарем полетел вниз. Следом за ним покатился Освальд.
Часть трассы на въезде обвалилась, чего беглецы, ослеплённые паникой, заметить никак не могли.
Несколько минут Фрэнк не мог пошевелиться — от пережитой паники вкупе с множественными синяками. Он словно бы не находился в собственном теле, а парил близ него, из-за чего болевые ощущения звучали в отдалении, не так интенсивно. Но рассудок постепенно прояснялся, и Фрэнк сполна почувствовал последствия падения.
Слава богу, зомби за беглецами наружу не погнались. Испытывать удачу, тем не менее, желания не было, и собрав волю в кулак, преодолевая боль, беглецы поднялись и убрались оттуда.
Дорога обрывалась — эстакада лежала в руинах, — и дальше беглецам вновь пришлось пробираться через каменистые равнины, порой перелезая скользкие впадины.
Казалось, Освальд окончательно потерял направление, и путь их давно превратился в беспорядочное петляние по незнакомой местности, но Фрэнку не очень-то хотелось жаловаться; в этом не было смысла, к тому же, пресловутый Рэйвенхолм всё больше представлял собой некую притчу, которую Освальд выдумал лишь затем, чтобы создать видимость цели. В тоннеле их чуть не сожрали зомби, и столь близкая возможность смерти взбодрила Фрэнка, но эффект быстро сошёл на нет, и смерть вновь превратилась в растянутый в неизвестность процесс, который мог завершится, а мог и продолжаться вплоть до бесконечности — очарование пустошей, безлюдных и выхолощенных, постепенно поселялось внутри, и Фрэнк как бы понемногу начинал причащаться этому пространству без лица, без запахов, без цвета, пространству тотального ничто, где даже море давно перестало быть воплощением безграничной свободы и жизни. В пустошах всё было приведено к одному знаменателю — абсолютному нулю.
Беглецы вышли к большому железнодорожному мосту, соединяющему пролив; противоположный берег исчезал в туманной дымке.
На путях стояло несколько составов из цистерн и грузовых вагонов.
Подойдя ближе, беглецы поняли, что дорога на другой берег им заказана: пути перекрывало силовой поле, поблескивающее в холодном воздухе бирюзовым оттенком.
— Какого хрена оно тут вообще делает? — возмутился Фрэнк.
— Похоже, тут застава Альянса, — предположил Освальд. — Слава богу, автоматизированная.
— Ты знаешь, куда дальше идти?
— Знаю. Надо перейти мост.
— Чёрт…
Освальд подошёл к полю, осмотрел его. Ни одной лазейки, ни одной, даже малейшей бреши, что дала бы беглецам шанс оказаться по ту сторону этой конструкции.
Фрэнк осмотрел территорию поблизости; рядом с основанием моста был резкий обрыв, по которому, в принципе, можно было спуститься, чтобы впоследствии забраться под мост, где располагались железные мостики для обслуживающего персонала. Мостики, насколько позволяло оценить зрение, были целыми и казались надёжными.
— Есть идея, — произнёс Фрэнк. — Пройдём под мостом.
Освальд подошёл к обрыву, посмотрел вниз.
— По крайней мере, если упадём, то умрём сразу.
Фрэнк пожал плечами.
Найдя наиболее пологий участок, беглецы начали спускаться. Пальцам с трудом удавалось ухватиться за влажные скалистые грани; ступни так и норовили соскользнуть с очередного уступа. Разок взглянув вниз, Фрэнк на мгновение застыл — заиграл страх высоты, хотя, Фрэнк никогда особо не испытывал никаких проблем с этим. Сейчас же, почему-то, ему стало не по себе от осознания, что прямо над ним находится высоченный обрыв, и единственное, что отделяет его от падения — скользкие камни и слабый хват. Изнурённый ходьбой и отсутствием пищи организм лишь благодаря чуду поддерживал в себе функционирование. Но близка была секунда, когда пальцы Фрэнка могли сами по собой разжаться, и тогда тело сорвётся и полетит вниз, на скалы… Нужно сосредоточиться.
У самого основания моста, которое было сложено из красного кирпича, беглецы столкнулись с тем, что до ближайшей платформы, откуда начинался служебный мостик, не хватало пары футов.
— Я попробую прыгнуть, — сказал Фрэнк. — Назад ползти всё равно бесполезно.
Да и сил не хватит, добавил он про себя.
Освальд молча согласился.
Расстояние было довольно коротким, но вид пропасти сгущал и утрировал воображение.
Те несколько секунд, пока Фрэнк пытался решиться на прыжок, показались ему часами; дыхание стало практически неслышимым, оно будто ушло куда-то в глубину, ближе к сердцу, которое само билось очень и очень редко. В последний момент в сознании прозвучали слова Освальда о скорой смерти, и Фрэнк был готов принять это, если бы не картины того, как он, будто кукла, летит вниз, предчувствуя момент столкновения. Вновь смерть из абстрактной, неуловимой величины внезапно приобрела чёткие, объективные черты, из-за которых чувство жизни необычайно обострилось, и хмурые небеса, холод, морщинистое море — всё, не смотря на то, что не пробуждало в душе никаких светлых чувств, начало голосить, кричать о жизни.
