— Умеет ли врач пользоваться ножом? За кого вы меня принимаете? Операции в полевых условиях проводить мне не случалось, но где расположены жизненно важные для человека органы, знаю.

— У мутантов они могут располагаться в других местах.

— И это я знаю тоже…Пошли?

Пустив Мэгги в середину, они двинулись прочь через заросли. Сэр Джеймс шел впереди, Гарольд замыкал маленькую колонну. У девушки мелькнула мысль, что с ними нет миссис Чес, но она тут же отогнала ее подальше. В конце концов, у каждого свой путь.

Утром Верна с удивлением узнала, что во время нападения дикарей бесследно исчезли трое новичков. Староста общины мистер Локвуд собирался организовать поисковый отряд, чтобы найти хотя бы останки людей, но мужчины собирались неохотно. Наверняка дикари уже пообедали беглецами, и утащили тела с собой. Соваться в крепость, чтобы найти и похоронить обглоданные кости? Дураков не было. Преподобный отец Уэйн предложил отслужить молебен за упокой их грешных душ, и все направились в молитвенный дом.

Миссис Чес сидела на скамье и не верила своим ушам. Она с утра не видела ни Мэгги Смитсон, ни сэра Джеймса, ни молодого Гарольда Робинсона. Неужели эти трое все-таки решили улизнуть? Было или нет нападение дикарей? Почему староста не стал настаивать, когда большинство мужчин отказались идти на поиски? Что-то с этим побегом не так.

Она попробовала расспросить сестру Элис, но получила грубый ответ:

— Эти грешники сами избрали свой путь. Надеюсь, они поплатятся за свой поступок. Гореть им в Аду до скончания века…

Шли долго, пробираясь без дороги через заросли. Наконец, впереди повеяло прохладой, ветер стал сильнее, резче запахло морем, послышался шум прибоя. Еще сотня-другая шагов — и они оказались на довольно крутом обрыве. Во всяком случае, дальше идти никто не захотел. Место здесь было открытое, несмотря на то, что тут и там громоздились целые груды камней, порой высотой по пояс взрослому человеку.

— Привал, — скомандовал сэр Джеймс, присаживаясь на ближайший камень. — Отдыхаем до утра, потом думаем, куда идти. Первым сторожит мистер Робинс.

— А почему я? — изумился тот.

— Потому, что я так решил, — отрезал Джеймс. — И потом, не забывайте, кто вам платит деньги.

— Деньги я получу только после возвращения домой, — откликнулся тот. — А здесь и сейчас от них мало толку…

— Ну, вот чтобы толк и был, постарайтесь сейчас слушаться меня. Иначе вы вообще ничего не получите.

Молодой аспирант вздохнул. Вечно им все командуют. Сколько еще пройдет лет прежде, чем он сам сможет раздавать приказы направо и налево.

— И для начала разведите-ка костер. Этот ветер с моря довольно прохладный. В зарослях он так не ощущался, — Джеймс поежился.

— Я должен разводить огонь?

— Ну не я же. И не мисс Смитсон. Не заставите же вы женщину заниматься мужским трудом?

Мэгги сама здорово замерзла и устала и не отказалась бы от возможности согреться, но эти мужчины способны до конца света выяснять, кто кому должен прислуживать, а она тем временем подхватил на этих камнях воспаление легких или лихорадку.

— Я помогу, — со вздохом произнесла она, поднимаясь на ноги. — Только у кого-нибудь из вас есть спички? — молчание было ей ответом. — Ну, так я и знала… У меня где-то завалялись… Ну хоть хворост собрать поможете?

В конце концов, Мэгги и хвороста принесла, и костерок разожгла, и даже отправила Гарольда поискать воду. Оба мужчины только выполняли ее приказы, хотя сэр Джеймс почти ничего не делал, а если и делал, то с такой недовольной миной, то девушка лишний раз предпочитала к нему не обращаться. Наконец, в неглубокой ямке за камнями — чтобы из зарослей не было видно пламени — загорелся костерок, на котором девушка решила вскипятить хотя бы травяной чай из наспех сорванных и в темноте почти не опознанных растений. После длительного перехода ужасно хотелось есть, но, прихватив оружие и теплые одеяла — правда, всего два — беглецы совершенно не позаботились взять с собой еду. Днем, конечно, можно поискать съедобные растения и поставить силки на местную живность… если эта живность вообще еще осталась. Уж в самом крайнем случае пришлось бы временно переквалифицироваться в рыболовы, но об этом Мэгги старалась не думать. Главное — раздобыть образцы и дождаться возвращения «Русалки».

Верна решилась на побег, когда после молебна, несмотря на призывы преподобного отца Уэйна, мужчина все-таки стали собираться у ворот, прихватив свое оружие. Винтовок и ружей хватило далеко не всем, и безоружные должны сидеть по дамам и ждать возвращения поискового отряда.

— Ишь, собрались все-таки, — проворчала сестра Элис, вместе с Верной направляясь к роднику с ведрами. — Сами не ведают, чего творят. Помолиться разве что за их грешнее души и испросить для них у Господа прощения… Ладно. Идемте, сестра. Вода сама себя не принесет. Нам три раза надо сходить с полными ведрами для личных нужд общины, три раза на кухню и еще три раза, чтобы напоить наших коров и остальную живность.

Всю дорогу до родника сестра Элис ворчала себе под нос, перемывая косточки тем, кто сбежал:

— Истинно говорю, не ведали они, чего творили. Это надо же на такое решиться — ночью уйти. Тут и дикари, и мутанты… Чудо будет, коли до утра доживут.

— А если все-таки доживут? — робко поинтересовалась миссис Чес. — Если наши мужчины их найдут? Что тогда с ними будет? Их… вернут обратно?

С некоторых пор она сама начинала задумываться о том, что с нею будет дальше и как ей искать сына.

— Вернут? Должны вернуть. Иначе…

— Иначе — что?

— Отчуждение. — со значением произнесла сестра Элис.

По ее словам отчуждение могло «накрыть» любого, кто имел отношение к побегу, от самих беглецов до сторожей, которые слишком подняли тревогу и вообще смотрели не в ту сторону. Это было одно из самых страшных наказаний в общине, практически равносильное смертной казни. Человека изгоняли, предоставив своей судьбе. Что было с этими несчастными, она не знала. Такого давно не было.

Верна слушала, затаив дыхание, и в душе у нее крепла странная решимость. Это надо было делать раньше, когда Мэгги звала ее с собой. А теперь…

О том, что надо было бежать с Мэгги и ее спутниками, она всерьез не думала. Что ей там делать? Они молоды, сильны. У них есть цель… Но есть ли цель у нее? Да, была. Когда Верна Чес рвалась к сыну, пытаясь узнать, куда дели ее Виктора. И вот она добралась. Она на том самом острове, куда увозят мутантов. Где-то здесь Виктор. Но… где? Между ними не море, а всего одна-две мили по зарослям кустарника и изрезанному ветрами и ливнями склону холма. Но почему не отпускает мысль, что сын так же далек, как и неделю назад?

Потому, что она его пока еще не нашла. Остался последний рывок, но вместо того, чтобы сделать этот шаг, Верна предпочла остановиться.

… а ведь все те люди, которые ее окружают и которые живут — доживают — свой век в поселке, когда-то прибыли сюда с той же целью, что и она. Все, кроме нескольких монахов и монахинь и двух-трех одержимых, явились, чтобы разделить судьбу своих родных и близких. И, живя тут, отстреливаясь от дикарей и подкармливая мутантов отходами со скотобоен, они почему-то уверены, что их цель достигнута.

Сестра Элис не отходила от нее ни на шаг. Вместе женщины хлопотали по хозяйству, вместе посещали молитвенный дом и трапезную. Она была как тень. Но тень отнюдь не молчаливая и властная, упрямо тащившая женщину то туда, то сюда. Верну это раздражало. Она так привыкла к самостоятельности, что сейчас ей хотелось убежать.

Сестра Элис наклонилась, со вздохом берясь за ручки ведер. На миг она замешкалась — прострел сковал поясницу. Тихо охнула, замерев…

Руки Верны действовали сами. Она уже держала ведра и, размахнувшись, ударила монахиню одним, целясь в голову. Удар вышел слабый, но не ожидавшей того сестре Элис хватило. Она повалилась на землю с тихим вскриком, и Верна торопясь, пока не прошел запал и пока не вернулся страх, ударила вторым ведром, щедро орошая все вокруг водой.