— Вас долго не было, — сказал он, не поднимая глаз. — Что случилось?

Поколебавшись, девушка пересказала ему диалог с Кириганом. Для Каза не было секретом, что у Алины и генерала было «что-то» незадолго до того, как она узнала от его матери, что ее хотят использовать для расширения Каньона, но ей все равно было неуютно. Когда она закончила, Каз встал с кресла и проковылял к окну. Что бы он не увидел внизу, ему это не понравилось.

— Если вы продолжите в том же духе, то он поймет, что вы что-то задумали.

— «В том же духе»? — переспросила Алина, чувствуя себя дурочкой. — В смысле, если я буду продолжать игнорировать его?

— Да. Насколько я понимаю, вы были близки. Внезапный разрыв заставляет его сомневаться в вашей искренности. Кроме того, влюбленным мужчиной проще управлять.

— Так что же, мне пойти с ним на свидание?

Каз отошел от окна, тяжело ступая на больную ногу. Он провел рукой по волосам, взъерошивая их — еще одна привычка, которую Алина пыталась проанализировать.

— Слишком долго. Нужно на корню пресечь в нем ростки сомнения.

К щекам Алины хлынула кровь, когда она поняла, к чему клонит Бреккер. Она открыла рот, чтобы возразить, а затем захлопнула его. Как бы ей ни претила эта мысль, Каз был прав. Кириган стремился все держать под контролем. Если они хотят и дальше дурить его, то генерал должен быть уверенным, что Алина принадлежит только ему.

— Что именно я должна делать?

— Этому я тоже должен вас учить? — глаза Каза недобро блеснули в полумраке комнаты. В голове Алины вспыхнуло воспоминание об их первой встрече в этой самой комнате. От него исходило ощущение опасности, но Алина почему-то не пугалась. Ей было одиноко и страшно, и смерть от руки самого известного преступника не казалась чем-то ужасным. — Включите воображение, если у вас такое имеется. Вспомните все прочитанные женские романы, все слухи и сплетни прислуги. Очаруйте его.

Алина раздраженно дунула на прядь волос, убирая ту с лица. Ей не нравился тон Каза. Злой, колючий. С чего вдруг? Это ей придется спать с врагом, а не ему.

— Ему несколько сотен лет. Он поймет, что я притворяюсь.

— Тогда не притворяйтесь.

У девушки зачесались руки свернуть Бреккеру шею. Ему-то было хорошо. Это Алине приходилось со всеми разговаривать, завлекать, пытаться умными речами незаметно переманить на свою сторону. Она даже флиртовала с одним послом из Нового Зема — она делала это абсолютно неумело и без конца краснела, смущаясь, но посол все равно повелся, приняв ее за милую дурочку. Дело шло бы куда быстрее, если бы Каз подключился к процессу.

А что? Помимо гениального ума, он был довольно привлекателен. Бледность кожи и шрамы на лице ничуть не портили вид, а на противный характер можно было закрыть глаза. Алина замечала, как на него пялились придворные дамы и гриши и задавалась вопросом, не проводил ли Каз свое свободное время с кем-нибудь из них. Впрочем, ей не было до этого никакого дела. Совсем.

— Хорошо, — сказала Алина, сама удивившись, как спокойно звучит ее голос. Внезапно ее перестал волновать Кириган, намеки Жени, холод Бреккера. Алине надоело быть пешкой в их руках. Она сама могла решать, что делать, чего хотеть.

И со странным, тягучим ощущением в животе Алина осознала, что хочет она только одного.

— Как это должно быть? Я должна подойти к нему, коснуться его руки? — смутно сознавая, что такое делает и чем это может закончится, Алина шагнула вперед и протянула руку, кончиками пальцев провела по рукаву пальто Бреккера. Тот уставился на нее своими темными глазами, пригвождая к месту. Но на девушку это больше не действовало. Сейчас она не верила ни в его холодность, ни в колкие слова. — Смотреть ему прямо в глаза, словно заглядывая в душу? А затем наклониться вперед и поцеловать в щеку?

Алина потянулась — благодаря каблукам ей даже не пришлось вставать на цыпочки, компенсируя разницу в росте — и коснулась губами его прохладной щеки в невесомом поцелуе. Каз не пошевелился, но пальцы крепче сжали трость. Он ждал, когда девушка отстраниться, но она замерла на месте.

— А потом первой поцеловать его, и отвечать на его поцелуи, забывая, как дышать, — прошептала она в миллиметре от его уха. Теплое дыхание щекотало ушную раковину. — Он будет стискивать меня в объятиях и шептать на ухо обещания любить меня и никому не отдавать. Мы будем целоваться, пока не устанем, а затем я сниму с него его кефту.

Алина облизнула пересохшие губы. Ей стоило остановиться. Замолчать, отодвинуться, уйти. Но начав, она не могла заставить себя замолчать. Ей нравилось шептать ему такое; слышать, как прерывается его дыхание; видеть, как ходит кадык, когда он судорожно сглатывает.

Каз Бреккер носил пальто, как доспехи, и пользовался тростью, как оружием. Он скрывал свои эмоции и чувства, прятался за образом невозмутимого преступника из Кеттердама. Алина хотела, чтобы его броня исчезла, и желала быть причиной, из-за которой он ее лишится.

— Мы даже не дойдем до кровати. Все случится в комнате военного совета, на том самом столе, за которым он отдает приказы о выдвижении отрядов к южной границе и принимает решения об очередной попытке пересечь Каньон. Мы растянем этот момент надолго, и никто нас не потревожит. Я буду стонать его имя, а он ловить его с моих губ. Вот как это должно быть, да?

— Похоже, у тебя все-таки есть воображение, — голос Каза звучал более хрипло, чем обычно. Алина прикрыла глаза от осознания, что это из-за нее. — Зачем ты мне все это рассказываешь?

— Ты требуешь, чтобы все было идеально. Заставляешь повторять каждое слово подготовленной речи, каждое поставленное движение и жест, как в театральной постановке. Неужели ты не считаешь нужным отрепетировать?

Алина не отстранилась, и потому не могла видеть его лицо, но услышала ухмылку в его голосе.

— Твоему генералу не понравится, что его заклинательница Солнца спит с канальной крысой.

— Я — не его собственность. Кроме того, — Алина легонько прикусила мочку его уха. Каз вздрогнул. — Я собираюсь переспать не с какой-либо канальной крысой, а с их королем.

А затем Каз резко повернул голову и впился поцелуем в губы Алины. Девушка приглушенно ахнула. Отдаленно она услышала звук упавшей на пол трости, когда он схватил ее за плечи, но не чтобы притянуть ближе, а удерживая на расстоянии. Алина запустила одну руку в короткие волосы, другой обхватила его за шею, углубляя поцелуй. Но этого было мало. Ей хотелось прижаться к нему, ощутить тепло его тела.

Броня дала трещину, но она все еще была на месте.

— Поцелуй меня так, словно это не игра, — пробормотала Алина. Она запрокинула голову, когда губы Каза прошествовали от ее рта к шее.

— Это игра. И мы уже отошли от сценария.

— Предлагаешь повторить?

Каз прикусил нежную кожу шеи, и Алина выгнулась дугой. Почему он удерживает ее? Почему не дает прикоснуться? Несправедливо.

Алина выпрямилась и шагнула назад, хотя внутри все протестовало. Рук Каз не убрал, и девушка покосилась на затянутые в перчатки пальцы, стискивающие ее плечи. Чтобы привлечь к себе. Чтобы оттолкнуть.

— Зачем перчатки, Бреккер?

Каз пожал плечами.

— У меня когти. Руки по локоть в крови врагов. Пальцы исполосованы шрамами. Выбирай, что хочешь.

— Выбираю правду.

Алина осторожно взяла его за запястье правой руки и заставила его отпустить ее плечо. Не спеша она потянула за каждый палец перчатки, постепенно стягивая ее. Прежде чем окончательно за нее потянуть и снять, девушка вопросительно посмотрела на Каза. Он никак не дал понять, что дает ей разрешение, но и протеста она не увидела. Алина стянула перчатку.

Ладонь Каза была совершенно обычной. Бледная кожа, длинные пальцы пианиста — нет, взломщика. Никаких когтей или крови. Хотя насчет шрама он не соврал — тонкий рваный след тянулся вдоль большого пальца и обрывался, не доходя до основания.

Алина поднесла ладонь к губам и поцеловала этот блеклый шрам. Пульс Каза участился — она ощущала его биение под своими пальцами, обхватывающих его запястье.