— Чело…века защи…щать. Глу…по. Очень. Ты же… трус…

Гунтер не собирался больше выслушивать нечленораздельную речь Карстенда. Он собрал всю силу и одним резким, мощным толчком отшвырнул черного дракона от себя.

Теперь он мог взлететь в воздух, расправив крылья, хоть боль и звенела в них, от лопаток до коготков на концах.

Карстенд взревел так, что гора аукнулась. Но он не полетел к Гунтеру, остался на одном месте. Хитро прищурил глаза и криво ухмыльнулся, растянув зубастую улыбку влево. Он набрал полную грудь воздуха, распахнул пасть и стремительно бросился вниз, к Хильди. Девчушка мигом спряталась обратно в щель, но от огня это не спасет!

Гунтер успел вылететь перед Карстендом в последний момент. И его объяло пламя.

Гунтер был еще совсем молодым драконом. Он знал и чувствовал, как огонь пульсирует у него в груди, иногда согревая в холодные зимние ночи. Но он не был еще готов выпускать его, не умел управлять им.

Но это не значило, что он был уязвим к огню. Пламя гладило его чешую, от него покалывало кожу, перехватывало дыхание и почему-то болели когти. Конечно огонь мог оставлять на нем ожоги, но только не огонь другого дракона.

Было слышно, как закашляла Хильди. Гунтер опустил хвост к ней в трещину и, почувствовал, как девчонка вцепилась в него, вытянул её на поверхность. Пламя исчезло, словно его проглотил воздух. Гунтер быстро оглянулся на Хильди — не обожглась ли. Карстенд захрипел от ярости. Из его пасти вылетали струйки черного дыма.

— Ты пре…датель. Всех драко…нов. Я убью… вас!

Хильди крепко прижалась к Гунтеру, и он вдруг подумал о том, что она тоже похожа на клубок пламени — теплый и приятный. Только согревающий снаружи. Он немного наклонил к ней голову и тихо сказал, в то же время внимательно следя за Карстендом:

— Спрячься в лесу, он не сможет допустить пожара из-за одной маленькой костлявой девчонки. Если я не вернусь, то когда Карстенд улетит, можешь пожить в моей пещере. Но я все же советую тебе вернуться к людям.

Хильди обняла его за шею и прижалась лицом к щеке. Гунтер с удивлением понял, что она опять плачет. Но уже из-за него.

— Вот только попробуй не вернуться, занудливая серебряная ящерица, — быстро и сердито прошептала она и, поцеловав Гунтера в щеку, убежала в сторону леса.

У Гунтера хватило времени проводить ее взглядом, а затем он повернулся навстречу Карстенду. Давний страх перед ним, подчиняющий себе всю его сущность, был оттеснен в сторону другим сильным чувством — заботой о девочке. Он дал ей свое обещание. Обещание дракона.

Карстенд повалил его с ног, набросившись с неба. Белый и черный дракон сплелись в клубок точно два диких кота, царапая друг друга, стараясь вцепиться в горло и больно отбивая крылья о скалу. Карстенду быстро удалось примять Гунтера, прижав его своим немалым весом и поставив одну лапу на шею. Он дышал с хрипом, приоткрыв пасть. На скуле и плече кровоточили свежие царапины, но Карстенд их даже не заметил. Он крепче надавил на горло Гунтера, чувствуя дикое, живое сердцебиение под ладонью. Серебряный дракон невольно открыл рот, стараясь вдохнуть воздух. Он пытался вырваться из-под Карстенда, но краем сознания понимал, что это невозможно. Он проиграл, едва вступив в бой. Так и должно было случиться. Это неизбежно, едва он снова встретил Карстенда. Смерть появилась рядом с ним в тот самый момент, когда он встретил Хильди — она принесла ее с собою.

Карстенд выпустил когти, с удовлетворением ощущая, как они рвут кожу, входят в плоть и теплеют от крови. Ему нравилось чувствовать, что чья-то жизнь находится в его лапах, что он властен над ней подобно богам. Ему предстояло решить, в какой момент умрет дракон. И он упивался этим чувством.

Наклонившись к задыхающемуся Гунтеру, он прошипел, не без труда собирая отдельные звуки вместе и нагромождая из них слова:

— Твой чело… век тоже… умрет. Я… най…ду его. Убью. Как… те…бя. Сей…час.

Гунтер захлебывался собственной кровью. Перед глазами все угрожающе темнело и расплывалось. Легкие набухли, в груди разрастался крик. Отчаянно хотелось глотнуть воздуха, расправить крылья, которые хрустели под его и весом Карстенда. Ему было больно и страшно.

А еще он чувствовал, как горела щека. Куда его поцеловала Хильди перед уходом. Горела ли когда-нибудь так же щека Теккерея? О чем, о ком он думал тогда, в объятом пламенем доме? И почему все, кто дорог Хильди, погибают от лап Карстенда?

— Ты — ни…кто… — шепелявил Карстенд, медленно сжимая пальцы на шее Гунтера. — Ты… не ге…рой и не… защи…тник. Ты — мер…твец…

Карстенд крепче вонзил когти в шею Гунтера, приоткрыл пасть, целясь в горло.

Два удара сердца.

Еще миг.

Гунтер словно окаменел. Удар сердца.

Внутри него разгоралось, разрасталось пламя. Не то, которым Карстенд спалил две деревни. Этот огонь был другого толка, и он вряд ли был знаком черному дракону.

Гунтер не допустит, чтобы он нашел Хильди. Не допустит, чтобы она снова плакала. И не допустит, чтобы Карстенд убивал снова и снова.

Черный дракон метнулся к горлу серебряного дракона, хищно приоткрыв пасть. В тот же миг серебряный дракон резко встрепенулся и вцепился в черное горло за миг до того, как зубы Карстенда коснулись его кожи.

Карстенд захрипел, попытался вырваться, дергая головой. Этим он сделал лишь хуже, расширяя глубокую рану. Он неуклюже приподнял лапу, надеясь отвести от себя Гунтера, но лишь едва задел его когтем. Темно-красная кровь, почти черная, заливала все вокруг, окрашивая светлую чешую. Гунтер поневоле сглотнул кровь врага и едва не выпустил его от отвращения. Он чувствовал горячую жизнь Карстенда на деснах и губах, задыхался от тяжелого аромата, в нем отзывался каждый толчок пульса. Ему казалось, что это длится уже несколько часов, что ему придется до конца своей собственной жизни удерживать Карстенда.

Но черный дракон слабел. Он хрипел все тише, перестал вырываться, его лапы подгинались. Гунтер не спешил отпускать его, хотя уже был опьянен кровью Карстенда. Он ждал, когда пульс станет таким слабым, что уже не будет отражаться в его собственной груди.

Только после этого он разжал зубы, и Карстенд без сил упал на камень. Он с трудом дышал, взгляд остановился и словно бы остекленел. Жизнь покидала его большое сильное тело. И в этом был виноват только он один.

Гунтер еще немного подождал, заставляя себя слушать предсмертные хрипы, и только после того как убедился, что Карстенд больше никогда не сможет подняться и убить кого-нибудь, он развернулся к лесу, намереваясь найти Хильди.

— Чело…век…

Голос был тише дыхания Карстенда, но Гунтер услышал и обернулся к нему, с отвращением смотря на распростертое тело в луже крови.

— Ма…ло… жи…вет… — Гунтер поневоле подошел поближе, вслушиваясь в неразборчивую речь Карстенда. — Для… те…бя… его… жизнь — как… один… день.

Карстенд напрягся, его глаза закатились и он, собрав последние силы, отчетливо и жутко расхохотался, кашляя кровью.

Гунтер замер, с ужасом смотря на его тело и слыша его слова и смех у себя в голове. Затем, очнувшись от оцепенения, от попятился и поспешно пошел прочь. Казалось, что он теперь всю жизнь будет чувствовать кровь под своими когтями, кровавый горький привкус во рту, а в голове будет не прекращаться предсмертный смех Карстенда.

========== Часть 6 ==========

Он нашел Хильди возле своей пещеры. Девчонка сидела на коленях, прислонившись к камню, и что-то бормотала, прижав кулаки к лицу. Слова показались Гунтеру старыми, взятыми еще из того языка, на котором люди раньше общались с богами.

Он подошел к ней совсем рядом, но Хильди была так поглощена молитвой, что даже не заметила этого. Тогда дракон наклонил голову и едва коснулся макушки девушки носом.

Хильди подскочила на одном месте, ударившись о скалу, и вскинула голову. Увидев Гунтера, она еще некоторое время молча разглядывала его, округлившимися от ужаса глазами. С расцарапанной шеей, залитый своей и чужой кровью — он производил не самое лучшее впечатление. Но это был он — живой!