Если честно, то Гунтер поступил не самым храбрым образом. Он упал на брюхо, распластавшись в тени от деревьев. Сердце больно билось прямо в землю, во рту все пересохло от волнения и страха.
Но черному дракону он был не нужен — он даже и не заметил его, поглощенный своей работой. Зависнув над кладбищем, он опустил голову к маленькому деревянному храму, в котором сейчас пряталась горстка выживших, и распахнул пасть. Гунтер зажмурился.
Но через несколько секунд снова распахнул глаза. Боги, где же Хильди?
Черный дракон уже поднимался выше, окидывая взглядом свою работу. Почти полностью сгоревшая до тла деревня на несколько десятков домов и охваченный пламенем храм, в котором погибали оставшиеся жители. Что ж, он по праву мог гордиться собой, просто молодец. Не каждому удается учредить такой разгром, принести столько боли и смерти за несколько часов.
Когда черная тень стала удаляться, шумно взмахивая крыльями, Гунтер смог подняться и изо всех сил броситься к остаткам деревни, которые уже догорали. Дым ему был не страшен. Он свободно проходил через его легкие как обычный воздух, не щипал в носу, не першил в горле, не кусал глаза. И Гунтеру удалось быстро найти Хильди — слава богам, живую.
Девчонка стояла возле одного из догорающих домов. Она что-то держала в перепачканной сажей руке, а вся ее хрупкая фигурка покачивалась от неслышных слез. Выходит это что-то, связывающее ее с деревней, было сожжено. Или же — кто-то.
Гунтер подошел к ней и слегка коснулся носом ее макушки.
— Нужно уходить, — тихо сказал он. — Если он узнает, что ты осталась жива, то вернется и… Пошли, Хильди.
Она повернулась к нему. Все лицо было заплакано, белки глаз красные от дыма. Она шмыгнула носом и закашлялась.
— Кто… это был? Ты его… знаешь?
— Я все объясню по дороге. Пошли. Тебе нельзя здесь оставаться.
Гунтер еще точно не знал, куда еще можно было привести Хильди, кроме как его пещеры, и как долго это будет тянуться, но совершенно точно и ясно понимал: оставлять ее на пепелище нельзя.
Он помог девочке взобраться на свою спину и повернулся, собираясь уходить.
Нет.
Храм еще не догорел. К счастью, огонь не перекинулся на лес — уж что-что, а черному дракону хватило мозгов, чтобы не допустить этого. Но Гунтер не мог пройти мимо кладбища — он не хотел, чтобы Хильди увидела, что храм с теми, кто в нем прятался, тоже сожжен, да и сложно было бы идти возле огня.
— Держись крепче, — приказал он, расправляя крылья.
Тонкие ручки крепко обхватили его за шею. В правом кулаке Хильди продолжала что-то сжимать, и Гунтер чувствовал, что предмет еще не остыл, обжигая кожу девушки. Ее маленькое сердечко колотилось быстро-быстро, как у мышки.
Гунтер оттолкнулся от земли и поднялся в воздух. Он взлетел повыше, чтобы дым скрыл от них землю и уже не так сильно щипал на глазах Хильди. Она прижалась мокрой щекой к его шее и повторила:
— Ты знаешь того дракона?
Гунтер ответил не сразу. При малейшем упоминании черного дракона у него сжималось сердце и перехватывало дыхание. Прошло уже несколько лет со времени их встречи, но он так и не смог избавиться от страха, что налип на него.
— Да. В этом краю из драконов только он и я. Его зовут Карстенд. Он ненавидит людей и очень жесток. Думаю, — невольно добавил он, — что ты и сама это заметила.
Хильди ничего не ответила на это. Гунтер еще не знал, что она будет молчать весь день до завтрашнего утра.
========== Часть 4 ==========
Хильди словно умерла. Она не двигалась, не разговаривала и даже будто бы не дышала. Когда Гунтер поймал и принес ей кролика, она даже не посмотрела на добычу. Люди сырое мясо, конечно, не едят, но она бы могла что-нибудь придумать. Девочка просто сидела рядом с камнем, ссутулив плечи и опустив голову. Пальцами она перебирала почерневшую железную подвеску, которую нашла на месте сгоревшего дома. Отчего-то Гунтер чувствовал, что именно от этого крошечного кусочка металла Хильди было так плохо. Она словно закрылась от всего мира, стараясь не показать, не выдать того, что чувствует. Гунтер так и не смог понять, что именно случилось, что она увидела там, в сгоревшей деревне. Но он не рисковал об этом ее спрашивать. Просто был рядом.
Ночью он почти не спал, смотря на маленькую, свернувшуюся на полу пещеры фигурку. Для такого хрупкого существа чувства, испытываемые ею, были слишком сложны и сильны. Гунтер даже немного опасался, что она не сможет их вынести и сломается, подобно тростинке.
Вместе с тревогой о Хильди его мучил страх перед Карстендом. Он и не думал, что этот дракон заявится сюда, в эту часть леса. Он жил далеко отсюда — нужно лететь всю ночь напролет, чтобы добраться до острой высокой скалы, высившейся над морем. Там никто не жил, потому что там обитал только Карстенд. Гунтер встретился с ним лет двадцать назад. Тогда Карстенд здорово напугал его, едва не забив до смерти. Гунтер поморщился, вспомнив, какие длинные и глубокие раны были на крыльях, на его теле, как они нестерпимо болели по ночам, как тяжело ему было летать, и как сильно он боялся снова натолкнуться на Карстенда.
И вот он прилетел сюда, но не к нему, а к людям. Может кто-то из них случайно забрел на его территорию, и рассвирепевший дракон бросился сжигать все поселения людей, встречающиеся ему по пути? Тогда это все объясняло.
Только утром, когда Гунтер обеспокоенно склонился над неподвижно лежавшей Хильди, она впервые заговорила с тех пор, как они улетели с пожарища.
— Он… их убил…
Она говорила тихо, а из-за опущенной головы и наброшенных на лицо волос ее голос был и вовсе почти неразличим. Гунтер наклонил голову еще чуть ниже, затаив дыхание, чтобы не потревожить девочку. Он ничего не спрашивал, ожидая, что она все расскажет сама, раз уже начала. И он не ошибся.
— Матушку Марту. Мистера Уилмби. Малышку Лизу. Теккерея.
Последнее имя она произнесла со сдавленным придыханием, а Гунтер вспомнил, что именно это имя она прокричала, прежде чем кинулась в горящую деревню.
Теккерей. Человек, а имя длиннее и интереснее чем у него, дракона. Теккерей. Оно перекатывалось по языку, дразнящее-озорным звучанием. Теккерей. Человека с этим именем не было в живых, а Гунтеру показалось, что его дух продолжает маячить где-то рядом. Держась возле Хильди. Он чувствовал, что человек с именем Теккерей был слишком живым для смерти.
— Он их всех убил, — еле слышно подвела итог Хильди. — Почему?
Она убрала с лица волосы и скосила на Гунтера глаз, ожидая от него ответа. Другая рука с зажатым в кулачке амулетом, была крепко прижата к груди.
Ну и что он мог ответить ей на это?
— Он ненавидит людей, — повторил он. — Он убивает их, едва увидев, едва почуяв их, и не остановится до тех пор, пока не уничтожит всех людей в округе. Честно, я не знаю, почему он это делает, почему так не любит твой род. Он и с другими-то драконами не очень дружелюбен.
Глаз Хильди не моргая смотрела на него, как будто она надеялась на чудо, надеялась, что Гунтер сейчас приоткроет занавес тайны и расскажет, за что был убит Теккерей и другие и что значила их смерть.
Ничего, абсолютно. Они погибли лишь потому, что так захотел один большой и сильный ящер.
— Ты дрался с ним? — тихо спросила она. — Он и тебя пытался убить?
У Гунтера скрутило в животе от воспоминаний, но он спокойно и честно ответил:
— Да, однажды он напал на меня, потому что я случайно забрел на его территорию. Он мог бы меня убить, но лишь нанес несколько ранений, которые очень долго заживали. А я даже не смог дать ему достойный отпор.
— Почему?
Гунтер некоторое время молчал, не зная, как правильно и доступно объяснить это девочке.
— Потому что я не поверил, что за это можно убить. Мне показалось диким и ненормальным драться из-за такой глупой ошибки. И пока я над этим думал и удивлялся, Карстенд рвал меня в клочья.
