Точно не знаю, но от кого-то слышал, что эйты не жалуют современную кухню, не признают фастфуд и едят чуть ли не сырое мясо с дикой травой.
Может это звучит примитивно, но я считаю, что еда — один из самых лучших способов для поднятия настроения. Кто-то занимается ингелой, кто-то в ярости ломает вещи, ну а я предпочитаю поесть.
Хэл попытался улыбнуться — действительно постарался, хотя настроение было далеко не радостное.
— Никогда не откажусь.
Если долго не выбираться за пределы колледжа, то вскоре может создаться впечатление, будто весь мир — колледж. Тогда и твоя собственная роль в нем выглядит более существенной, и правила игры не такие страшные, и вообще все кажется под полным контролем.
Но стоит выйти за ворота, как начинается что-то обратное клаустрофобии. Ты неожиданно вспоминаешь, что за забором столько места, что там может разместиться еще такой же колледж. Ты осознаешь, что и этим дело не заканчивается, и за пределами родного острова где-то находятся другие материки и острова (на каждом из которых может стоять около половины десятка колледжей). Тебя охватывает паника, ты начинаешь чаще дышать. Затем вдруг вспоминаешь о мире эйтов, который, ну, как минимум в пять раз больше всего твоего мира. Твое состояние близко к обмороку. Ты бледнеешь… и думаешь об остальных мирах, которые спрятаны в толще реальности, миры, которые могут быть еще больше обитания эйталитов… Мозг готов взорваться от перегрузки.
К счастью, я выбираюсь в соседние округа довольно часто, да и Хэл мотается туда-сюда. Это такие, как наша Джем, редко покидают родной дом (а колледж для нее и есть самый настоящий дом во всех смыслах), и я вижу, как неуютно она себя чувствует в первые минуты в городе. А может мне все просто кажется, и Хэл прав насчет того, что у нашей подруги чувств нет совсем. Не считая злости.
В колледже можно брать напрокат скейты, велики, ролики, но мы решили обойтись без всего этого. Главной причиной, конечно, было то, что у Хэла опять неполадки с финансами, хотя не спеша выгулять мозги, как следуя все обдумать, тоже было очень важно. Вернее, мне-то думать было не над чем. Что я мог сделать для Хэла? Как я мог повлиять на решение мистера Директора и эйтов? Кто я такой для них? Я не бесился от собственного бессилия, а относился к этому философски. Джем бы я мог посоветовать то же самое, только вряд ли она ко мне прислушается.
Мы неторопливо брели по улицам Роуздилла, не глядя по сторонам и не обращая ни на кого внимания. Да и люди нас тоже особо не разглядывали — хоть мы и были в форме колледжа, все местные привычны к оравам студентов, кочующим от округа к округу. Других подростков здесь мало — в колледже сосредоточены почти все молодые люди города старше десяти и младше двадцати. Это оставшиеся здесь, провалившие экзамен или отчисленные из УКОГа пусть чувствуют себя неловко среди взрослых и стариков, а нам стыдиться нечего.
Перед прогулкой Хэл переоделся в спортивную форму, потому что он ненавидит брюки, и рубашки, и когда нужен галстук, а еще хуже, если и запонки, и вообще ему туфли уже все ноги натерли. Правда баскетбольная форма колледжа была не менее узнаваемой, чем обычная повседневная, так что затеряться среди простых горожан ему все равно в ней не удалось бы.
Эта мысль просто проскочила в моей голове, я ни на что не намекаю.
Роуздилл занимает весь остров с одноименным названием и со всех сторон окружен океаном. К несчастью, я вырос в центральном округе, там, где совсем не слышен шум прибоя и не ощущается аромат песка и воды. При каждом удобном случае я выбирался к берегу, но… несмотря на кажущуюся простоту, случалось это очень редко. Я постоянно был чем-то занят, не по своему желанию. Знаете, как родители решают вырастить свое чадо универсальным человеком? Его отправляют на кружок танцев, и в музыкальную школу, в клуб радиолюбителей, а еще на курсы астрономии. В итоге вырастает такой болван, как я, который ничего не смыслит в жизни, до сих пор не определился, чем будет заниматься, но зато может станцевать чечетку и спеть «У Мэри был ягненок».
Роуздилл не самый современный город в нашем мире, но здесь достаточно автомобилей, в городе у всех есть электричество, радио, а недавно появилось цветное телевидение. Мне нравилось наблюдать за технологическим прогрессом, отмечая новинки и узнавая о новых открытиях. Я искренне любил Роуздилл, и, как бы я не относился к эйтам и их поступкам, приходилось признавать, что всё это мы имеем только по их воле. Эйты держат власть над людьми, и сколько бы те не восставали, как громко бы не роптали, это останется так. Люди работают на эйтов, а они позволяют им жить со всеми современными удобствами. Вполне честная цена.
В городе была одна по-настоящему хорошая пиццерия, которая занимала аж два этажа и еще площадку на улице. На первом этаже стоял цветной телевизор, а на втором играло радио. Меню предлагало около двух десятков видов пицц, а еще закусок, десертов и напитков. После полезной, но такой надоевшей еды в колледже здесь можно было устроить себе настоящий праздник живота по любому поводу и при наличии неплохих финансов, разумеется.
Не хочу хвастаться, но с последним у меня редко бывают проблемы.
В пиццерии всегда тусовалось много народа, и нам с Хэлом с трудом удалось найти местечко возле окна на втором этаже. Молодая официантка — одна из немногих подростков в городе — испуганно покосилась на нас, отдала меню и поспешила уйти. Да, студентов в подобных заведениях не особо жалуют. Такой уж у нас сложился имидж, что мы можем только шуметь, разбрасывать вокруг себя еду, быть наглыми с официантами, а потом еще ныть, что денег-то у нас сейчас с собой нет и нельзя ли как-нибудь записать на счет родителей или друзей…
А я люблю ломать плохие стереотипы и себя так никогда не веду.
— Мой Кат, как я уже устал от этого денька, — протянул Хэл, разваливаясь на диванчике, запрокидывая голову на спинку и вытягивая ноги далеко вперед. — Я сейчас думаю, что мне придется срочно готовиться к тестам и экзамену и… ох, может мне просто повеситься, а?
Я постучал меню по столу, поглядывая поверх него на друга. За спиной Хэла было панорамное окно, выходившее на оживленную улицу. У меня вдруг создалось впечатление, что стекла на самом деле нет, и Хэл вот-вот сорвется вниз. Я слегка куснул себя за губу изнутри, чтобы отвлечься, и глупо махнул рукой в сторону.
— Я могу помочь — с экзаменами или повешением, не велика разница. Только скажи, чувак. Но давай сначала поедим, я просто умираю…
— Обед был два часа назад.
— Знаю, но на нервной почве я становлюсь таким голодным, — я слегка улыбнулся и спрятался за меню, разглядывая названия блюд.
Вообще-то мне кусок в горло не лез, как казалось. Но я надеялся, что когда нам принесут горячий круг пиццы с розовыми креветками, белыми полосками из кальмаров, темными мидиями и можно еще чтобы там были оливки… Он тепло благоухает свежей хлебной корочкой, тонким, щекочущим ароматом соленой воды и нежного-нежного мяса… Уже сейчас у меня что-то забулькало в животе от таких мыслей.
— Кайл, — тихо позвал меня Хэл, пододвинувшись поближе, — как считаешь, меня правда ликвидируют?
Я с трудом оторвался от мыслей о пицце и несколько раз повторил его вопрос про себя, чтобы до конца вникнуть. Ликвидировать? Как не люблю это слово, такое противное на вкус и такое угловатое в мыслях. По большей части это связано с тем, что никто из людей особо и не знает, как происходит процесс ликвидации у эйтов. Ну а где незнания, там бесчинствуют домыслы и слухи. Я, например, слышал, что человека (или самого эйта) умерщвляют, затем расчленяют, кремируют, а прах развевают над миром людей, где он смешивается с дорожной пылью, землей и просто оседает в домах. От человека не остается ровным счетом ничего материального. Он исчезает из всех известных миров разом.
Когда я вспоминаю этот вариант, то тут же, изо всех сил стараюсь не думать о том, что люди, по сути, дышат этими несчастными, и он откладывается в легких… Брр!
