Мои родители погибли ради меня.

Они хотели более счастливой и безопасной жизни для меня. Они обеспечили меня той защитой, которую сами никогда не смогли бы предоставить. Отдали на воспитание в то место, где меня смогли вырастить как родную дочь. И все это время доказательство их любви было со мной — на руках, в порядковом номере, который мне присвоил колледж. И никто больше, никогда не полюбит меня так же сильно, как они.

Мне становилось все труднее дышать. Голова раскалывалась от потока таких сильных и важных мыслей, и меня обуяли настолько мощные эмоции, которые мне еще никогда не приходилось испытывать.

Как я и думала, моя жизнь раскалывалась на две части. Прямо сейчас.

Не понадобилось много времени, чтобы это все не приняло форму слез.

Не помню, когда я в последний раз так плакала, и бывало ли вообще такое. Сейчас я впервые оплакивала своих родителей, и внутри меня все рушилось. Я как будто рождалась заново, с новым представлением о себе.

Воздух, туман, холод, камни и небо звенели от моих рыданий, возможно, впервые слыша такие звуки здесь. Слезы быстро остывали и холодили лицо, шею, грудь. Я никак не могла остановиться, совсем не контролировала себя, и мои руки дрожали так сильно, что я не могла даже закрыть ими лицо. Я вмиг ослабла, захотелось лечь, накрыться землей и лежать до тех пор, пока боль не ослабнет, пока воспоминания об этом снова не притупятся, и я не смогу жить дальше.

Внезапно холод вокруг пропал, а его место заняли жесткие, колючие, такие неприятные перья. Меня мягко привлекли к килевидной груди, обтянутой жилетом, и я сразу ощутила чужое сердцебиение. Чужое тепло и дыхание. Это успокаивало, давало знать, что я не была сейчас одинока, но этого было недостаточно, чтобы заполнить ту брешь, которая разразилась у меня в душе.

— Мне очень жаль, — прошептал Игиг. — Но ты должна была услышать об этом.

Я должна была услышать об этом уже давно, а не сейчас, в мире эйтов, на этом странном кладбище и от того жуткого…

— Где он? — всхлипнула я, вдруг поняв, что его нигде не было.

Игиг вздохнул, и я почувствовала, как поднялась и опустилась его грудь.

— Он был забытым. Эйталитом, который нарушил закон, и его отправили в место забвения. Мой отец это сделал, когда был членом совета… Никто уже не вспомнит его имя и кем он был, но я постарался. Он был сильным… я подумал… может помочь… Он и сам забывает себя и… свою жизнь. Когда уходит последнее воспоминание, она… он?.. Это исчезает. Превращается в небытие. То… чего не будет… и не было. Так происходит ликвидация.

Он говорил все с большим трудом, а я уже давно перестала понимать, что он несет. Когда Игиг замолчал, мы оба попытались вспомнить, о ком был начат этот странный разговор.

Но так и не вспомнили.

— И что, тебе никогда не выпадала возможность проверить свою защиту? Никогда не замечала подобного? Вообще идей о таком не было?

Игиг почти кричал, чтобы я смогла услышать его. Мы летели обратно, с пронзительным свистом рассекая холодный воздух. Перед нами из-за облаков просачивались первые лучи солнца, и на горизонте сияла розовая полоса. Я почти чувствовала, как мои волосы становятся более насыщенного оттенка, которого я никогда не могла достигнуть, используя краску. Аврора. Наверное, поэтому у эйталиты было такое имя — она сама нежная, радостная и прекрасная как рассвет.

— Никогда! — тоже крикнула в ответ я, крепко прижимаясь к спине Игига, но уже держась намного увереннее. — Я даже представить себе не могу, как это работает.

— Сейчас поймешь.

Мне не понравилась эта интонация — по ней я поняла, что Игиг улыбается, а улыбается он очень редко и только по особым случаям. Что он задумал?

Неожиданно я увидела что-то странное вперед нас, ближе к земле. Сначала мне показалось, что это лесной пожар, но какой-то странный. А может нечто вроде моря? Нет, точно нет. Я вглядывалась вперед, почти привстав на колени и без труда удерживая равновесие. Мое платье и перья Игига в унисон трепыхались от потоков воздуха.

Перед нами расстилалась масса разноцветных огней, движущихся, сияющих, сталкивающихся друг с другом, соединяющихся и распадающихся. Сверкали вспышки, которые больно резали глаз, сгущалась тьма, а потом цвет менялся, и все начиналось заново. Наблюдать за этой игрой можно было бесконечно — как за игрой пламени или бликов в океане, или полетом облаков. Но природой этого вещества была магия, а значит она была еще более завораживающей.

— Это место называется Геенна, — прокричал мне Игиг. — Магическая энергетика, которая попадает сюда в чистом виде после смерти эйталита. Когда-нибудь она перейдет к следующему эйталиту, который появится на свет, но до тех пор находится здесь. В нашем мире происходит огромный дисбаланс. Эйталиты часто рождаются без магии. Как я, например. И это уже проблема таких масштабов, что она стоила того, чтобы пробиться в совет. Только так я могу повлиять на то, чтобы эйталиты действительно начали что-то делать с этим, а не бестолково всплескивать руками.

— Свою героическую биографию ты потом расскажешь, — перебила я его — Игиг неожиданно напомнил мне Хэла, а тому сразу нужно затыкать рот, иначе толку от него не добьешься. — Что это за место?

— Оно смертельно опасно. Мгновенно сжигает любого, кто попадет туда. Ты слышишь гул, чувствуешь эту мощную вибрацию?

Я на всякий случай прислушалась к себе, но как еще тогда, в Лунной чаще, когда Хэл и даже Кайл едва не потеряли рассудок, я осталась совершенно глуха и слепа к магии.

— Нет. Значит, так работает защита?

Я даже немного приуныла. Если это все, что она может, то это не очень-то серьезно. Не знаю, на что я надеялась, но думала, что будет круче.

— О, не поэтому. Это из-за того, что ты человек. Без особенностей.

— Бесполезная, да?

— Я этого не говорил. Это и хорошо, что ты не чувствуешь подобного — ощущения не из приятных.

— Так полетели отсюда.

— Но я тебе еще не показал самого главного.

Игиг уже почти долетел до самой Геенны, и я поглядывала на нее с опаской. Жара, как от огня, я не ощущала, но может это тоже только лишь потому что я — всего лишь человек «без особенностей»? Не знаю, что там еще мне хотел показать Игиг, но я ему верила на слово, а видеть, как действует эта магическая энергетика, совсем не хотела.

— Держись! — крикнул мне эйталит.

Я едва успела крепче схватиться за его плечи, как он вдруг сложил крылья и полетел вниз.

— ИГИИИИГ! — во все горло заорала я, оцепенев от ужаса и широко распахнутыми глазами смотря на разноцветные языки магии, которые уже тянулись к нам, ослепляя своим сиянием.

Когда мы готовы были упасть и погрузиться в это смертельно опасное море с головой, я прижалась лицом к спине эйта, зажмурив глаза, и обхватила его так сильно, что у меня заболели руки.

Я ничего не почувствовала, но тело сжималось от страха, и я не могла дышать. Еще чуть-чуть, и вспыхну быстрее перышка в костре. А может уже успела умереть?..

А может этот кюруков кугалунг в последний момент взлетел вверх — как тогда, возле резиденции?

Последнее разозлило меня так сильно, что я подняла голову.

Вокруг нас проносились разноцветные блики магии. Они сияли ярче и красивее любой гирлянды, а я сама как будто оказалась внутри бесконечного салюта. Одни огни сменялись другими, переходили в третьи и сверкали, горели, вспыхивали у меня под носом. Они были повсюду — со всех сторон, сверху и внизу.

Едва оторвавшись взглядом от того, что происходило вокруг, я заметила, что мои фиолетово-розовые татушки светятся. Серьезно, они умеют светиться? Слабое сияние от них окутывало нас с Игигом в шар, в котором мы летели. И всплески энергии никак не могли пробить его.

— Так вот, как они работают! — воскликнула я, захлебываясь от внезапного счастья. — Поэтому мы не сгорели! Мои татушки защищают нас от магии!