Я, конечно, не изнеженная дама, но даже у меня в ушах зашумело от такого букета жутких и по большей части незнакомых мне ругательств. Оставалось лишь догадываться, отчего этот странный тип, тусующийся на кладбище, так не жалует члена совета. Хотя именно в совете могло быть все дело.

— Успокойся, — спокойно заговорил с ним Игиг, никак не отреагировав на поток ругательств в свой адрес. — Ты слышишь меня? Я не Шаркалишарри. Меня зовут Игиг. Шаркалишарри мертв.

Эта странная речь сработала не хуже магического заклинания. Эйт-скелет мигом притих и лишь пялился на Игига пустыми глазницами. Затем он начал подниматься на ноги, все также не сводя с него взгляда. Меня, кажется, он вовсе не заметил.

— Не Шаркалишарри? — с подозрением переспросил он. — Но ты выглядишь как он. Или я забываюсь?..

Последнее он произнес с большей долей волнения чем все до этого. Игиг терпеливо кивнул.

— Да, я выгляжу как он. Но он мертв. Мое имя Игиг. И мы пришли к тебе, потому что нам нужна твоя помощь.

Скелет слегка оживился.

— Помощь? Именно моя помощь? А какая?

— К44, покажи ему татуировки, — без предупреждения попросил меня Игиг.

За эти немногие дни у эйтов я уже так привыкла прятать свои татушки, даже если оставалась одна, что сейчас меня почти напугало его заявление. На всякий случай взглянула на него, и эйт слегка кивнул мне. Ну ладно. Все равно я ни кюрука не понимала во всем этом.

Я осторожно и все же с опаской начала снимать перчатки, и скелет следил за мной почти с кровожадным интересом. Меня так и подмывало врезать ему по роже, чтобы все зубы вылетели, но я сдерживалась. Кажется, у него и так день не удался.

Когда перчатки оказались сняты, я медленно протянула руки странному эйту, невольно сама смотря на рисунок. Я уже почти забыла, как он выглядит, и теперь даже немного удивилась тому, что у меня так разрисованы руки. Неужели это так выделяется на самом деле, всегда?

Тонкие паучьи лапки слегка коснулись моей кожи, и я невольно дернулась, содрогнувшись от омерзения. Плечом я ощутила Игига рядом со мной.

— Не бойся, — негромко ободрил он.

Я, боюсь? Вот еще! Я тихо фыркнула и смелее протянула руки скелету. Когда его пальцы вновь начали ощупывать мою кожу, я осталась спокойной и неподвижной как Кайл, когда он ест.

— Ты узнаешь эти рисунки? — выпытывал у скелета Игиг. — Ты делал их?

Я с удивлением обернулась к эйту с руками-пауками, но он ничего не слышал, внимательно вглядываясь в зигзаги и слегка водя по ним пальцами.

Так прошло не меньше трех минут. И когда у меня уже почти затекли руки, а Игиг был готов встряхнуть эйта за плечи, тот неожиданно выдохнул и выпрямился. Руки он опустил. Он посмотрел на меня, и мне стало не по себе, когда я почувствовала на себе его взгляд. Пустых, черных глазниц.

— Да, я делал их.

Словно это лишь прошелестел ветер — так тихо и невесомо это было сказано. Мы с Игигом замерли, как истуканы, а скелет продолжил — так же негромко, тихо, как будто говоря сам с собой:

— Это было давно, так давно, когда я еще жил там, когда я назывался, когда я имел работу. Это один из последних рисунков, что я смог сделать. Больше никто мне такого не позволял уже…

Он резко замолчал, а потом рывком схватился за голову и зарычал от боли, как будто его мигрень замучила. Я не была готова к такой смене настроения, но Игиг сразу оказался рядом с ним и осторожно отвел его руки.

— Знаю, тебе больно думать об этом, — проговорил он, — но, пожалуйста, попытайся вспомнить, кто заказывал тебе эти татуировки. Что за люди приходили к тебе. Ты помнишь их?

И только сейчас — да-да, только сейчас, — я поняла, что он говорил о моих родителях. Моих настоящих родителей, которые дали мне жизнь, а затем оставили на пороге УКОГ! И если я всегда думала о них только в негативном ключе, недоумевая, что мешало им просто убить меня или, если на то пошло, то зачем им вовсе было заводить меня, то сейчас появились совсем другие мысли о них. Они сделали что-то еще, помимо моего рождения и бросания у колледжа. Они приносили меня к этому эйту, чтоб он набил мне татуировки.

Это звучало до того абсурдно, что я не смогла отмахнуться от этой мысли, и, наверное, думала бы над ней целую вечность, так и эдак, пока не пришла к какому-нибудь решению, но тут скелет заговорил снова, и я вся обратилась в слух.

— Да, это были люди, обычные люди, бесполезные люди. Как они нашли меня? Не помню. О, как многого я уже не помню!..

Он начал было выть снова, но Игиг положил крыло ему на плечо, и скелет умолк.

— Что это были за люди? — спросил он. — Как они выглядели? Что говорили? Расскажи все, что вспомнишь о них. Это очень важно. И даже находясь здесь, ты еще можешь помочь этой девочке.

Скелет снова перевел взгляд на меня, а затем тряхнул головой и отстранился от Игига.

— Похожий на Шаркалишарри, не мешайся, — беззлобно огрызнулся он в ответ. — Я смогу рассказать о том, что еще осталась в моей голове, но не сразу ведь! Так, это было лет эдак десять назад?

— Семнадцать.

У меня так пересохло в горле от волнения, что голос звучал сухо и хрипло. Назвав число, я одновременно с этим вспомнила и свой последний День Нахождения в колледже. Вроде эта дата была только что, но сколько всего случилось после нее, что я как будто повзрослела еще лет на пять.

— Семнадцать… — челюсть беззвучно задвигались, паучьи лапки вновь потянулись к моим рукам, и я ближе протянула их к нему.

Когда эйт коснулся татуировок, то словно увидел ту далекую картину прямо перед своими несуществующими глазами — так красочно он начал описывать ее.

— Нам нужны охранные. Сейчас же.

Отец был напуган, но держался молодцом — серьезный и расчетливый, знает, что его может ждать за это, но уже ни за что не отступит назад Он был высок и худ, как подросток, но небольшая бородка и усы придавали его лицу почти старческое выражение. Ходячий набор контрастов, если вкратце.

— Говорят, только вы можете такие сделать.

Мать едва доставала своему мужу до плеча — маленькая и кругленькая, она вместе с тем была не из тех мягкотелых мамаш, которые сливаются со своей семьей в единое целое, теряя собственное лицо. Нет, эта дамочка была яркой личностью. И сильной.

И наконец, виновница преступления, девочка, которой едва исполнилось полгода. Малышка, закутанная в пеленки со светлым пушком на голове. Не плакала, не возилась, а лежала смирно, как будто понимала всю серьезность ситуации, в которую вляпалась. Что она такое? Что скрывает внутри себя?

Отвел от нее взгляд. Все равно таким маленьким не делаю.

— Она не дефектная, — объясняет мать, — не дочь мэра. Она наша дочь. И мы хотим, чтобы она была хорошо защищена от всего того дерьма, с которым столкнется в будущем.

Она знает, что говорит. Все люди уже давно знают. Не мог не признать здравый рассудок родителей, но ведь себя-то они спасти не смогут. Снова посмотрел на ребенка. Протянул ему одну руку. Девочка не закричала, не дернулась, не отвернулась от моих пальцев. Лишь наблюдала за ними, внимательно и бесстрашно. А в самом деле, что вырастет из нее с такой защитой, которую я мог ей предоставить? Не изменю ли я ход истории этим согласием?

Но я замечтался. Убрал пальцы и снова взглянул на родителей.

— Проследите, чтобы она попала в хорошие руки.

После я снова потянулся к ребенку и нанес ей первый укол…

Я крепко обхватила себя руками, чувствуя, какие они холодные и словно чужие. Ветер легко ерошил длинную траву, растущую среди камней, как будто родитель — волосы своего ребенка.

Как мои родители могли бы.

Я сделала глубокий вдох и медленный выдох, как меня научили ингела и медитация. Еще раз. Еще. Но привычное спокойствие так и не приходило, и что-то в груди все больше и больше сжималось всмятку.

За пять минут я узнала настолько больше и настолько важную информацию, что все время учебы в колледже не могло сравниться с этим. Никогда не любила думать о своих родителях, а короткой и странной истории, которую я про них выучила, мне хватало сполна. Но сейчас рассказ эйта вызвал ту далекую картину во всей красе, и я сама как будто снова увидела все это, как вытаскивают забытую фотографию из недр альбома. Сомневаться в словах скелета я и не думала — как будто он лишь подтвердил то, о чем я сама знала все это время.