Ее босые ноги ступали легко и бесшумно, но я заметил, как они были стоптаны, а ушибы и мозоли зажили совсем недавно, и скоро на их месте появятся новые. Платье промокло от пота в нескольких местах. Ленты жалко повисли, и я заметил, что они выгорели на солнце.
Девушка внимательно осматривала нас, не моргая и не отводя взгляд, и ее грубоватые черты лица словно проступили еще четче от напряжения. Светлые, с рыжеватым отливом волосы были сбиты в левую сторону, несколько прядей повисло на правом плече.
Дойдя до нас, она сделала формальный книксен, сжав пальцы в кулаки и на миг опустив взгляд вниз.
— Добрый день, госпожа Аврора и господин Игиг, — едва слышно прошелестела она.
Наши сопровождающие ответили ей кивками голов, однако, с любопытством разглядывая ее. Хэл так вообще едва не дрожал от волнения, и я всерьез испугался за его состояние. Зато Джем чуть сморщила носик, смотря на незнакомку.
— Вам понравилось мое выступление? — стеснительно спросила девушка, заглядывая Хэлу прямо в глаза.
Ой, кажется не в выступлении здесь было дело…
— Д-да, ты классно двигаешься… А ты же узнаешь меня? Ну! Это же я!
Ты еще ей свое имя назови! Девушка виновато покачала головой, рассматривая его. Хэл едва не плакал от отчаяния.
— А ты можешь посещать сны других людей? Или не сны… но что-то в этом роде? Ты можешь? А?
Я ничего не мог понять, и мы с Джем лишь недоуменно переглянулись. Что он несет? Бедная танцовщица совсем смутилась. Она отступила назад и тихо пробормотала:
— Нет, этого я не могу.
Я наблюдал, как у Хэла гаснут глаза. Его плечи опустились, но он упрямо смотрел на девушку, как бы говоря: «Перестань притворяться. Признай, что это ты. Я же знаю». Но она не признала.
Эйты вокруг нас негромко гудели, с любопытством наблюдая за этой сценой. Напрасно музыканты продолжали что-то пиликать — до них уже никому не было дела.
Танцовщица стояла перед нами, смущенно теребя ленточку. Хэл покусывал губу, часто дышал и пытался придумать еще что-нибудь, чтобы заговорить с девушкой.
Аврора тактично кашлянула.
— Мы можем продолжить нашу прогулку? Т23, вы уверены, что уже встречались с этой девушкой?
— Да нет, конечно! — вдруг громко, с досадой рявкнул он и отвернулся. — Где я мог видеть ее раньше? Просто обознался.
Это было логично, но поверить в это мы не могли. Аврора извинилась перед танцовщицей и поспешила увести нас отсюда. Хэл все равно украдкой оглядывался назад, даже после того, как девушка ушла.
Мы молчали, и это было неправильно. Я имею в виду, если все видят, что происходит нечто странное, то почему мы должны делать вид, будто ничего нет? Почему я должен закрывать глаза, если я хочу узнать, что будет дальше? А тут даже Джем как воды в рот набрала. Ну, я и не выдержал.
— Это было действительно странно, чувак! Ты так смотрел на нее — я еще никогда не видел, чтобы ты на кого-нибудь так смотрел! С какой девушкой ты ее перепутал?
У Хэла, который шел впереди, сдали нервы. Он остановился, резко повернулся ко мне и сжал руки в кулаки.
— Это не твое дело! — со злостью воскликнул он.
У него вспыхнули зеленым цветом глаза, как у кота. И что-то невидимое, но очень сильное ударило меня в грудь, отбросив назад.
Я упал, ободрав спину. Грудь горела, и я хлопал по ней руками, думая, что в самом деле объят пламенем. Легкие сжались, и я забыл, как дышать.
Кто-то кричал, кто-то ругался. Я все пытался вдохнуть воздуха, подняться, но почти не чувствовал своего тела. Грудь давила тяжестью, как будто легкие наполнили глиной. Проклятые акульи зубы намертво прикусили губу, и по подбородку текли не то слюни, не то кровь.
Передо мной мелькнули розовые волосы Джем, фиолетовые крылья Авроры, а потом все куда-то пропало.
========== Номер Л5. Кайл ==========
Скобы мешают и без перерыва напоминают о себе. Я снова и снова провожу по тонким перегородкам языком, пытаясь представить, что это теперь часть моего тела.
— У меня от них рот болит, — жалуюсь я, но взгляд матери заставляет меня замолчать.
Дантист снимает с лица маску, с улыбкой оглядывает меня и подводит итог:
— Лучшая модель! Только для избранных! Всего год использования, и вы не узнаете себя!
Мне становится уж совсем неловко, и я ерзаю в стоматологическом кресле. Я бы предпочел еще узнавать самого себя, иначе во что еще остается верить?
— У него будет нормальная, человеческая челюсть? — с надеждой спрашивает мать, стоя неподалеку.
За ее спиной плакаты о том, как правильно чистить зубы.
Брови доктора встают «домиком». Он понижает голос, наверное, думая, что так я его не услышу.
— Разумеется нет, мэм. Это побочная внешность. Ее не исправить.
Я так и думал. Ну и ладно, ничего страшного. Но матушка дает волю своим эмоциям:
— Но вы же говорили!.. Но вы же обещали!.. Но это же последняя модель!.. — запричитала она, заламывая руки.
Ее рот изгибается в опрокинутую букву D. За ней дети на плакате смеются и скалят свои крошечные, круглые зубки.
Дантист приподнимает руки, защищаясь.
— Мэм, боюсь, здесь даже хирургическое вмешательство не поможет! Да и зачем? Мальчик здоров, нет проблем с дыханием, приемом пищи и произношением. Вам не о чем волноваться!
Но матушка дрожит, прижимая руку к своему идеально-правильному рту. Мне тоже становится немного грустно при взгляде на нее. Меня самого мои зубы не волнуют так, как ее. Ну да, они немного не такие, как у остальных людей, и что? Мне они действительно никак не мешали. Вот Уолту его руки еще как мешали, но тут точно никакие скобы не помогут.
Мы прощаемся с дантистом и выходим из больницы. На улице тепло и сухо, несмотря на позднюю осень. Светит солнце, высыхают лужи, и мне становится жарко в толстой куртке, шапке, перчатках и всем прочем. Но мама говорит «Натяни шарф повыше», и приходиться слушаться.
Я снова и снова провожу языком по брекетам, представляя, что теперь они — часть меня. Только бы мне разрешили их снять перед тем, как я впервые пойду в школу.
Моя голова превратилась в подушку. Старую, тяжелую подушку, набитую гусиным пером. Я пытался приподнять ее, но был не в силах даже открыть глаза. Все тело казалось одним сплошным куском чего-то неподъемного и большого, что я ни в состоянии сдвинуть с места.
Мало-помалу я начинал распознавать звуки, которые пробивали путь к моим ушам через плотную подушку, в которой лежала моя голова. Я отчаянно вслушивался, но не мог понять слов.
— Пломбра врамзбустдилть кемго!
— Вхы дмуааделте?
— Нпрелсрыолмшнерненшно!
Говорившие замолчали. Что-то щекотно кольнуло мою руку, и по ней вдруг забегали мурашки — много-много мелких, невидимых лапок заполнили руку изнутри и начали ползти дальше — на шею, грудь, лицо, вторую руку… Рот наполнился соленой слюной, горло рефлекторно сдавило. Из глаз выползли слезы, и я наконец-то с трудом приподнял веки. Все вокруг как в тумане. Впрочем, когда мой взгляд сфокусировался на лице передо мной, я быстро прозрел и пришел в себя.
Передо мной нависло лицо, напоминающее кукурузу, потому что кожа была сплошь покрыта мелкими наростами, образующими пупырчатую корочку коричневого цвета. Среди наростов можно было с трудом разглядеть маленькие глазки и впалый ротик. Сверху торчал жухлый пучок темно-коричневых волос.
Во всем остальном существо было точно таким же, как обычный человек и щеголяло в голубом медицинском халатике.
— Я же говорила, госпожа Аврора, он быстро очнется после моей небольшой помощи, — радостно гукнуло оно.
Его голос звучал приглушенно, но это не отменяло ласку и доброту в нем. Рядом с нами и правда появилась прекрасная эйта, и я окончательно растерялся. Что вообще произошло?
— Был риск, признайте это, — коротко ответила Аврора, наклоняясь и заглядывая мне в лицо. — Л5, милый, как ты себя чувствуешь?
