— А что именно? Что-то с городом?
Мама колебалась, беспомощно смотря на меня. Кажется, она ляпнула информацию, которая не предназначалась широкой публике. И я бы все простил, если бы это не касалось эйтов и именно сейчас. А вдруг это хоть немного связано с Хэлом? Мы должны знать.
Видя большой вопрос в моих небольших глазах, маменька наконец сдалась, вплотную подошла ко мне и быстро зашептала на ухо, обдавая сладким ароматом парфюма:
— Точно не знаю, милый. Что-то вроде розыска. Агентов из эйталитов стало больше в городе, созывают советы. Мне кажется, сейчас что-то похожее на тот сдвиг. Многих отсюда вызвали к ним туда. И никто не знает, что именно стряслось… по крайней мере, я не знаю.
Она быстро отступила от меня, поправила шляпку и улыбнулась на прощание, словно ничего и не было.
— Хорошо учись, милый. Пиши и звони почаще. — Она мимолетно махнула Джем и Хэлу, не зная их настоящих имен и уже давно забыв клички.
Она поспешила присоединиться к своим подругам, ни разу не обернувшись на меня, как будто испугавшись, что сказала слишком много, и из-за этого меня вот-вот сцапают агенты от эйталитов.
Заметив, что Хэл и Джем буквально пожирают меня глазами (серые и цвета ореха) от нетерпения и любопытства, я тихо прокомментировал:
— Всё страннее и страннее.
========== Номер Т23. «Скрип». Хэл ==========
Я кишками чуял, что меня ждут недобрые вести.
Если бы Кайл услышал приятную новость, он бы не смог скрыть это, даже если бы постарался. Ему вообще трудно прятать эмоции, а особенно страх, что кто-нибудь о них узнает.
Сейчас он шел с таким лицом, будто впечатался им в стену — глаза смотрят в одну точку, губы сжаты в длинную линию, большой нос словно стал еще шире и более приплюснут. Все черты застыли от напряжения. Меня снедало нетерпение. Хотелось схватить друга за плечи и трясти его до тех пор, пока из него не вывалится информация, которую ему передала его мамаша.
Джем, которая вообще частенько делала вид, что незнакома с нами, и сейчас казалась безразличной ко всему на свете, но нет-нет, а бросала на Кашалота любопытные взгляды. Я даже отчасти понимал, почему она всегда скрывает свои эмоции и чувства — не только потому что не хочет показаться слабой и уязвимой из-за этого. Когда Джем чем-то заинтересована и показывает это, она становится похожа на ребенка. Девочка с большими, круглыми глазами, растопыренными пальчиками, готовые схватить что-нибудь, и чуть приоткрытым ртом. Я видел Джем такой от силы раза два и сейчас с удивлением узнал эту вторую натуру, которая проглядывалась в мельчайших деталях — сверкающих глазах, пальцах, которые взволнованно стискивали лямки рюкзака, зажевывание губы. Ей было интересно узнать, что услышал Кайл не меньше чем мне самому.
Но здоровяк правильно делал, что не спешил выкладывать нам всё в городе. Честно говоря, нигде нельзя было говорить о чем-то секретном и чувствовать себя в безопасности, но в колледже, по крайней мере, мы могли хотя бы спрятаться от посторонних глаз в хорошо знакомых местах.
Люди боялись ляпнуть лишнего всегда и везде — из-за эйтов, шпионов, нервного правительства. Приходилось буквально создавать новый язык, засекречивая любую мало-мальски важную и тайную информацию. Ибо ты мог внезапно стать интересным для эйтов, которые считали, что должны знать всё, всегда и везде.
По слухам, они не особо церемонились с людьми, попавшими в их лапы.
Ты мог считать себя полностью пропащим, если эйтам становилось известно твое настоящее имя — вот отчего все эти прозвища и номера. Но даже с этим доходило до паранойи, и порой люди выдумывали себе свыше десятка имен, чтобы замаскироваться. Также некоторые не знали своих настоящих имен вообще.
Эйты всегда были со сдвигом по фазе, но недавно, лет двадцать назад, начался полный трэш. У одного эйта в совете совсем снесло крышу. Что ему было нужно, кого он испугался, чем вообще руководствовался — никто до сих пор не в курсе. Но за считанные дни этому психу удалось настроить большинство эйтов против людей, и наше и без того не блестящее положение в мире, стало еще более неустойчивым. Проводились допросы, обыски, всех поголовно подозревали в измене и шпионаже. Многих тогда арестовали и ликвидировали, зачастую даже без веских доказательств. Сейчас стало легче, эйты успели немного успокоиться, но люди до сих пор тревожно спят и пытаются не привлекать к себе внимание.
Забавно, что я оказался в той самой ситуации, которая мнится худшим кошмаром для человека, но страх не чувствовал совершенно. Хотя по-хорошему должен был.
До сих пор по городу гуляли слухи и байки об агентах эйтов, которые шныряют по улицам и высматривают подозрительных персон, о магических системах слежения, о паразитах разума, которых опять же насылают эйты дабы свести людей с ума. Даже говаривали о привлечении призрачной полиции — лучших полицейских и сыщиков, которые когда-либо жили на свете, но уже были мертвы.
По правде говоря, Кайлу лучше было вовсе не раскрывать свой рот, чего бы он там ни услышал про эйтов.
Уж не знаю, как мы прошли почти через весь город, не обмолвившись ни одним словом, и даже почти не смотря друг на друга. Кажется, это и выглядело со стороны самым подозрительным, и если бы эйты хотели, они бы уже давно обратили на нас внимание.
Зайдя за ворота колледжа, мы замедлили шаг. Куда идти? В корпусах нас могут подслушать, да и вдруг там спрятаны волшебные штучки эйтов? В леса и парки тоже не выйдешь — там слишком много природы, которая всегда заодно с этими тварями. Про алтари и Озеро я вообще молчу — проще уж подойти к самому порталу в мир эйтов и начать громко обсуждать услышанное.
Поэтому мы нашли, как кажется, самый оптимальный вариант, — баскетбольную площадку на улице.
Она не была расположена внутри самого колледжа, и в то же время тут уже почти ничего не осталось от природы. Конечно, местность была открытая, да и народ здесь постоянно тусуется, а из-за криков, топота и звона мяча особо не поболтаешь. Но мы и не собирались говорить.
Кайл нам все напишет на бумаге.
Добравшись до площадки, мы устроились на пустых местах для зрителей, и пока Джем рылась в рюкзаке, разыскивая тетрадь и ручку, мы с Кайлом приличия ради посмотрели на игру ребят. Хотя это громко было сказано — мальчишки из младшей группы дурачились, визжали, толкались, почти забывая про мяч. Подумав о том, какое непутевое растет поколение баскетболистов, мне снова стало грустно. Того гляди, этот спорт вовсе здесь зачахнет после моего отъезда.
Джем извлекла небольшой блокнот в твердой, голубой обложке, раскрыла его где-то на последней странице и вручила Кайлу, не забыв и про карандаш. Отличница — она везде отличница, у нее даже канцелярия под конец года выглядит как новенькая. Здоровяк еще не успел даже занести карандаш для письма, а мы уже склонились над блокнотом, с нетерпением ожидая, когда там появятся слова. Кайл неловко пошевелил плечами.
— Это выглядит глупо, — прошептал он и тут же получил по губам ладонью от Джем.
Я успел быстро переглянуться с ней, а в следующий миг уже внимательно следил за нервными движениями Кайловой руки. Карандаш тихо скрипел, и на бумаге оставалась графитная пыль. Неуклюжие буквы расползались по странице, выстраиваясь в самые нелепые предложения, которые мне когда-либо доводилось видеть.
«Эйты повсюду в городе. Они что-то ищут. У них опять сдвиг.»
Едва карандаш остановился, поставив точку, Джем тут же вырвала у Кайла из рук блокнот и со злостью уставилась на страницу. Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но потом опомнилась, схватила карандаш, прежде чем Кайл по привычке не начал его грызть, и быстро начала что-то царапать, нахмурившись, поджав нижнюю губу и стремясь передать свою злость и бумаге. Мне показалось, что еще чуть-чуть, и весь блокнот вспыхнет пламенем. У меня было бы именно так.
«Что в этом такого?! У них и так постоянно сдвиги!»
