После пары месяцев упорного ежевечернего бренчания, которым я продолжала заниматься, судьба наконец повернулась ко мне лицом, а не задом – причём не только в музыкальном смысле. На одном из концертов «Аквариума», который лет с тринадцати составлял добрую половину моего плейлиста, я познакомилась с потрясающе интересным парнем, у которого была своя группа. В Сашку я влюбилась с первого взгляда и, что называется, по самые помидоры. Как вскоре выяснилось, чувства были взаимными. Саша предложил мне быть его девушкой (не знаю, как сейчас, но тогда это говорилось у нас именно так), и мы стали встречаться.
В свободное от учёбы, репетиций, концертов и студенческих пьянок время Сашка честно пытался расширить диапазон моих гитарных знаний – но, как это бывает в юности, мне были куда более интересны наши с ним отношения, чем правильная постановка рук на гитаре. Инструмент вторично отправился обратно на стенку, а я с головой нырнула в омут любви, где мне и так хватало и драйва, и музыки. В качестве музы я чувствовала себя просто прекрасно – но через два года жизнь умело ткнула меня носом в упрямый, совершенно очевидный для меня теперь факт, что нельзя-таки складывать все яйца в одну корзину.
Однажды, тёплым сентябрьским вечером, после репетиции Саша пригласил всех своих музыкантов к себе. У ребят было в порядке вещей брать с собой на репы – так называли мы репетиции – своих девушек. Тот вечер не стал исключением, поэтому помимо меня к Саше поехали Рита, с которой встречался басист, и некая Кира – с ней буквально несколько дней назад познакомился Стёпа, наш клавишник. Надо сказать, эта Кира мне как-то сразу совсем не понравилась. Довольно высокого роста, стройная, рыжеволосая, с пирсингом в губе и над левой бровью, держалась она, как мне показалось, страшно высокомерно. Попав в нашу сбитую компанию, она совершенно не пыталась наладить контакт со мной или с Риткой, едва ли обмолвившись с нами парой фраз, – но зато отчаянно строила глаза всем парням, в том числе и моему Сашке. Что нашёл в ней Степан, я не знаю, да и, в общем, не моё это дело – но я сразу поняла: с этой барышней нужно держать ухо в остро.
Мы вшестером пили на кухне вино и обсуждали последний альбом «Энимал Джаза», когда Кира, затянувшись сигаретой и затушив её в пепельнице своими длинными пальцами, неожиданно обратилась к Димке, нашему бас-гитаристу:
– Дима, ну-ка, дай-ка мне гитару. Давно не брала в руки инструмент…
Мы с Риткой переглянулись. Много раз мы наблюдали в разных компаниях эту картину – не вполне трезвая девица начинает неумело бренчать что-то на трёх аккордах и петь мимо нот. Рита, как и я, когда-то, ещё в школе, на гитаре играла, причём довольно неплохо, но в последние годы главной сферой её интересов было кино: она училась на режиссёра. В общем, во взглядах наших читалась, наверное, брезгливая снисходительность, и ничего интересного мы от этой Киры не ждали.
Но нас ожидало разочарование. Кира на удивление быстро подкрутила колки и, тронув струны, запела. Пела она, чёрт возьми, хорошо – даже очень. А ещё она отлично справлялась с барре. Не то чтобы меня кольнула зависть – но я впервые с сожалением подумала: а зря я забросила музыку. Стёпа и Дима подпевали ей под «Полковника Васина», Рита делала вид, что ей всё равно – а Сашка смотрел на неё с явным интересом, и от этой мысли мне стало не по себе. Когда Кира запела, она даже похорошела – верный признак того, что человек занимает своё, а не чужое место в жизни. Закончив с «Полковником…», она начала петь «Вороны» Шевчука. Это было уже слишком – моя любимая песня! Я злилась на себя, что так и не научилась нормально играть, но понимала, что Кира в этом не виновата, поэтому демонстрировать свой гнев было глупо.
Но это были ещё цветочки. Когда Кира закончила, раздались аплодисменты. Хлопал мой Саша. Закончив хлопать, он повернулся к Стёпе:
– Да, чувак, повезло тебе, вы на одной волне! Сколько лет ты играешь? – Обратился он к Кире.
– Ха-а-а, лет!.. – Кира запрокинула голову, усмехнулась и, в упор уставившись на Сашку, как мне показалось, нарочито медленно провела языком по губе, в которой блестело серебряное колечко. – Я все эти аккорды и три десятка песен выучила за лето. Парень один на пляже показал, он там спасателем работал, – пояснила она, продолжая буравить моего парня глазами и улыбаясь недвусмысленной, совсем не невинной улыбкой.
– Слушай, ну, тогда ты вдвойне крутая! – Сашка явно был поражён. – Танюха моя вон уже три года учится, а дальше десятка блатных аккордов не ушла. Ну, в принципе, ей не так уж это и надо – у неё же есть я, – Саша улыбнулся и похлопал меня по колену. – Но мне, конечно, было бы дико приятно, если бы она хотя бы иногда пела мне те песни, которые поёшь ты.
Тонкое лицо Киры расплылось в самодовольной улыбке. Бросив на меня победный, исполненный превосходства взгляд, она передала гитару Саше, который, подкрутив колки, заиграл «Дыхание» «Наутилуса».
Вечер продолжался. Саша пел, Стёпа подливал нам вина, все пили, смеялись и подпевали под старые, всеми любимые песни – и только у меня настроение было просто отвратительное. Во-первых, я терпеть не могу, когда мне ставят кого-то в пример – а Саша, хоть и косвенно, сделал именно это. Во-вторых, он задел моё больное место: гитара была моим давним незавершённым гештальтом, и это дело, будучи отложенным в долгий ящик, меня всё же тревожило. В-третьих, меня откровенно взбесило то, что мой парень явно был расположен к этой длинной рыжей нахалке. Благодаря тому, что она хорошо играла, им было о чём говорить, а общие интересы всегда были очень важны для Саши при общении с девушкой. Я, конечно же, знала, что Сашка меня любит, а кроме того, он не станет отбивать Киру у своего друга, но женщины, увы, бывают крайне коварными, и некоторым из них удаётся очень успешно пудрить мужчинам мозги.
Поразмыслив над ситуацией, я решила, что стратегически верным будет как можно скорее отчалить домой: во вздрюченном состоянии лучше не делать резких движений. Я поднялась и объявила, что уезжаю. Ребята, конечно, были очень удивлены: они никак не могли понять, с чего это меня вдруг так переклинило, но я, лучезарно улыбаясь, сплела на ходу милейшую историю о свалившемся как снег на голову родственнике, которого срочно надо встретить на вокзале, и даже каким-то чудом уговорила Сашу не провожать меня до метро. Убедившись, что я ни на что не обиделась – раскрывать карты в мои планы совсем не входило, – мой благоверный расцеловал меня на прощание на глазах у Киры, и я благостно поехала домой, уже вовсю обдумывая хитроумный план мести.
Дома я, от злости выпив залпом две стопки коньяка, сняла со стены запылившуюся папину «Кремону» и стала подбирать очень соответствующую моему настроению песню «На дне» группы «Агата Кристи». Получилось, как ни странно, вполне неплохо – наверное, сказалась моя жгучая обида на весь мужской род. Похоже, за один вечер Саша сделал для моего музыкального развития значительно больше, чем за все два года попыток обучить меня навыкам приличного аккомпанемента: я загорелась желанием научиться играть – назло ему, новоявленной рыжей бабе и всем своим предыдущим провалам.
После трёхчасового гитарного марафона, во время которого невидимому слушателю был продемонстрирован весь арсенал известных мне песен, пальцы у меня были сбиты в кровь, но чувствовала я себя значительно лучше. Выпив зачем-то ещё и успокоительное, я завалилась спать, даже во сне пребывая в том самом боевом настроении, которое не предвещало моему окружению ничего утешительного. Я вышла на тропу войны – и готова была сделать всё, чтобы чувствовать себя во всеоружии.
Следующим днём была пятница. Стоял сентябрь, учебный год только начался, расписание в институте ещё не утвердили, поэтому занятий сегодня не было. Проснувшись, я долго лежала в постели, прокручивая в голове своё вчерашнее гитарное помешательство, и, проанализировав свои ощущения, пришла к выводу, что за ночь оно не прошло. Приняв душ и выпив кофе, я натянула джинсы и кеды, закинула на плечо рюкзак и отправилась по делам.
