Греческого… Пора было вопросить сидевшее напротив беломраморное божество о том, что все-таки случилось в Афинах.

- Артур, вы бывали в Греции?

Божество вздрогнуло. На мгновение губы поджались, а в черных, бездонных глазах снова промелькнули страх и ненависть.

– К чему этот вопрос? – в словах божества зазвенел лед.

- Вам приходилось бывать в американском посольстве в Афинах, Артур?

И тут в черных глазах внезапно заплескалась паника. Казалось, что мальчишка сейчас вскочит со стула и ринется прочь. Но почему? Почему на слова о педофильских пристрастиях Питера он отреагировал совершенно равнодушно, а невинный вопрос об американском посольстве вызвал у него панику?

Впрочем, мальчишка справился с собой на удивление быстро. Перед Джеймсом вновь предстала мраморная статуя, прекрасная в своем холодном совершенстве.

- Нет, мистер Ферренс. Я британский подданный. Какие дела могут быть у британского подданного в американском посольстве в Афинах?

При словах «британский подданный» Джеймс вдруг подумал, что Артур говорит по-английски с легким акцентом. И нельзя было понять, что это за акцент. Канадский? Австралийский? Ирландский? Шотландский? Еще какой-то? Он был незаметным, почти неуловимым… Но был. Впрочем, Джеймса сейчас интересовало совсем другое.

Несколько мгновений он колебался, не зная, как поступить дальше. Нанести удар, заставить Артура раскрыться? Или долго и осторожно рыть подкоп, чтобы не спугнуть мальчика? Джеймс решил рискнуть.

- 4 июля 2007 года, – произнес он, в упор глядя на Артура. – В этот день посольство США в Афинах давало прием по случаю американского дня независимости.

Артур смотрел на Джеймса невидящим взглядом, но его изящные пальцы с такой силой вцепились в подлокотники пластмассового стула, что их костяшки побелели. Возможно, так подсудимые выслушивают свой смертный приговор.

- На том приеме был мой брат, – продолжал Джеймс. – Вы ведь тоже там были. Не так ли, Артур?

Пауза длилась всего пару секунд. Но она длилась.

- Сэр, кажется, вы не расслышали, – голос Артура звучал монотонно и безжизненно. – Я. Никогда. Не был. В посольстве. США. В Афинах. Надеюсь, теперь вы это услышали?

- Услышал, – невозмутимо кивнул Джеймс, пристально глядя на Артура, а тот по-прежнему смотрел сквозь него невидящим «кошачьим» взглядом. – Но, видите ли, Артур, дело вот в чем. Вас там видели.

Юноша вздрогнул.

- Меня? – с нервной усмешкой переспросил он. – Это невозможно.

- Один из сотрудников службы безопасности сопровождал моего брата на тот прием. И он несколько дней назад узнал вас по вашей фотографии. По его словам, на том приеме вы беседовали о чем-то с моим братом.

- Чушь, – отрезал Артур. – Вы хотите сказать, что этот ваш сотрудник увидел кого-то мельком, а спустя пять лет узнал на фотографии? Вам самому не смешно?

Он посмотрел на Джеймса презрительно и вызывающе.

- У человека, который вас узнал, Артур, отличная память на лица. Можно сказать, феноменальная. Тем более внешность у вас весьма примечательная. Такое лицо, как у вас, трудно забыть.

Джеймс откровенно блефовал. Молтон ведь вовсе не был уверен, что видел на том приеме именно Артура. Но Джеймсу важно было увидеть реакцию мальчика. А мальчик, похоже, сильно нервничал, хотя отчаянно пытался это скрыть.

- Лица за пять лет могут измениться до неузнаваемости, – упрямо гнул свое Артур.

- Не преувеличивайте.

- Пять лет назад мне было всего 15 лет. Вы когда-нибудь слышали, что на дипломатические приемы приглашают несовершеннолетних?

- Представьте себе, да. Я ведь сам в прошлом находился на дипломатической службе. Подростки иногда допускаются на приемы в посольствах. При условии, что эти приемы проходят не поздно вечером. И, само собой, подросткам не предлагают алкоголь, – с улыбкой заметил Джеймс. – Чаще всего на таких приемах бывают дети дипломатов.

- Мои родители никогда не были дипломатами!

- Кстати, могу я поинтересоваться, кем были ваши родители?

И тут Джеймс снова увидел перед собой кобру, готовую к прыжку.

- Нет, не можете, – прошипел мальчишка. – Простите, сэр, но это вас не касается. И мне надоело отвечать на ваши крайне странные и весьма неуместные вопросы.

- Артур, – спокойно произнес Джеймс, – я прошу извинить мою настойчивость. Возможно, она и впрямь несколько неуместна. Но, должен сказать, ваша реакция ясно показывает: вы действительно были на том приеме. И вы разговаривали с моим братом. Меня удивляет, что вы упорно это отрицаете. Разве в этом факте есть что-то преступное?

Мальчик молчал, но черное пламя ненависти в его глазах разгоралось все сильнее.

- И еще мне интересно, как вы оказались на том приеме. Вы ведь совершенно справедливо заметили: британскому подданному нечего делать на приеме в посольстве США в Афинах. А вы там были. Почему? Я могу лишь предположить, что ваши родители были британскими дипломатами. Или, возможно, у них был в Афинах бизнес, каким-то образом связанный с американцами.

- Сэр, я буду вам очень признателен, если вы оставите в покое меня и моих родителей. Которых уже нет в живых. Вы утверждали, что хотите со мной познакомиться поближе, не так ли? Так вот, вы сделали все, чтобы отбить у меня всякую охоту с вами общаться. Поздравляю вас, мистер Ферренс, – каждое слово, которое мальчишка цедил сквозь зубы, было полно яда, и если бы этот яд мог воздействовать физически, Джеймс сейчас был бы уже мертв.

- Возможно, я действительно повел себя неправильно, Артур, – Джеймс смотрел прямо в глаза мальчика. – И многое испортил. Мне действительно не должно быть дела до того, что произошло между вами и моим братом…

- Я никогда в жизни не видел вашего брата, сэр! – взорвался мальчишка.

Джеймс скептически улыбнулся и продолжал.

- Но, Артур, я не могу забыть нашу первую встречу здесь, в Париже. И вы ведь тоже не можете ее забыть, не так ли?

- Боюсь, сэр, я до конца жизни вас не забуду.

- И мне бы очень этого хотелось. Очень. Артур, вы… вы очень мне нравитесь.

- Сожалею, сэр, не могу ответить вам тем же.

- Неправда, Артур. Я ведь вижу, что это неправда. Я понял это еще тогда, в той приватной комнате. И убеждаюсь в своей правоте все больше и больше, – Джеймс говорил спокойно и уверенно, а мальчишка, казалось, вот-вот разрыдается.

Он, несколько минут назад походивший на кобру, изготовившуюся к прыжку, теперь стал похож на беззащитного взъерошенного птенца с перебитым крылышком.

- Артур, вы демонстрируете мне свою неприязнь, но я ведь вижу, что под ней скрывается нечто иное. На самом деле вы тянетесь ко мне. Нас обоих тянет друг к другу словно таинственным магнитом. Просто мне хватает сил признать это, а вам… Вам мешает страх. И я хочу понять, чего именно вы боитесь. Понять, как помочь вам избавиться от этого страха. Чтобы между нами ничего не стояло.

- Мистер Ферренс… – голос мальчика странно дрогнул. – Между нами не может быть ничего общего.

- Почему? – с жаром спросил Джеймс. – Почему? Объясните мне, прошу!

Артур только покачал головой и промолчал, глядя куда-то в сторону.

- Вы не хотите мне помочь, – вздохнул Джеймс. – Что ж, Артур, тогда я буду действовать сам. Я постараюсь узнать все. Можете сколько угодно упрекать меня в назойливости, бестактности, в чем угодно! Я не отступлюсь. Думаю, вы знаете, что я влиятельный человек. Мои возможности весьма велики. Можно сказать, неограничены. Для меня не составит труда узнать вашу биографию. Я узнаю о вас все.

И снова перед Джеймсом вместо беззащитного птенчика появилась ядовитая кобра.

- Да, я знаю, что вы весьма влиятельный человек, мистер Ферренс, – саркастически заметил юноша. – Более чем влиятельный. И меня удивляет, что вы бегаете по Лондону и Парижу за каким-то студентом, словно маньяк или попрошайка, и выставляете себя на посмешище.

- Так расскажите мне все сами! Чего вы боитесь?

– С какой стати я должен вам что-то рассказывать? Обратитесь в свою службу безопасности, пусть она собирает досье c моей биографией. Я не собираюсь вам помогать.