- Мистер Алверт, не сомневайтесь, я уже распорядился собрать о вас информацию.

- Возможно, вам придется об этом сильно пожалеть, – выпалил мальчишка.

- Вот как? – улыбнулся Джеймс. – В вашей биографии есть нечто такое, что приведет меня в ужас?

Артур смотрел на Джеймса. Мальчишка был по-настоящему взбешен. Но хранил молчание. Затем он так же молча поднялся из-за столика.

- Мне кажется, наш разговор еще не окончен, Артур.

Телохранители Джеймса, сидевшие за соседним столиком, тоже поднялись.

- Прикажете своим гориллам схватить меня? – ядовито осведомился мальчишка.

- Не скрою, мне бы очень этого хотелось. И, поверьте, я вполне могу отдать такой приказ. Но не стану.

- Вы очень великодушны, – прошипела кобра.

- Не стану этого делать, – невозмутимо повторил Джеймс, – потому что мне искренне хотелось бы, чтобы вы начали мне доверять, мистер Алверт.

- Сэр, я с удовольствием начну доверять вам лишь в том случае, если вы оставите меня в покое раз и навсегда!

- Если вы не против, я пройдусь вместе с вами, Артур.

- Я против, сэр.

- Тем не менее, – усмехнулся Джеймс.

Артур ничего не ответил. В полном молчании они зашагали по улице Сент-Оноре, полной беззаботных туристов и вечно озабоченных парижан. Мальчишка игнорировал присутствие Джеймса, но напротив церкви Сен-Жермен-л’Оксеруа вдруг резко остановился, обернулся и зашипел:

- Неужели вы самому себе не кажетесь смешным и жалким? Взрослый человек, восьмой граф Лэнтон, а ведете себя как жалкий подросток, пристающий к девочке!

- Девочка, пожалуй, того стоит, – добродушно рассмеялся Джеймс.

- Убирайтесь. Убирайтесь! – в голосе мальчика неожиданно зазвучали рыдания.

- Почему вы так хотите от меня избавиться? Скажите мне, наконец!

Черные глаза наполнились слезами. Мальчик резко отвернулся, а затем вдруг бросился бежать. Джеймс хотел было устремиться за ним, но остановился. Мальчик был прав. Джеймс и впрямь вел себя как влюбленный идиот-подросток. На Алверта нельзя было давить, в этом случае он уходил в глухую оборону и начинал плеваться ядом. Надо было действовать иначе.

- Наблюдение с Алверта не снимать, – приказал Джеймс шефу охраны. – И оберегать его от любых неприятностей. Но вмешиваться только в крайнем случае.

- Будет сделано, мсье, – вежливо ответил француз. – И еще, есть новость для вас.

- Что такое?

- Виконт Каннинг только что прибыл в Париж. Он ожидает вас в вашей квартире.

- Кто посмел его впустить? – зарычал Джеймс.

- Простите, мсье, мы думали, что…

- Идиоты!!!

После разговора с Ферренсом Артуру было тревожно. И он топил тревогу в сексе, как это делал уже много-много раз. Вновь по вечерам он устремлялся в мир парижских гей-баров и клубов, где напивался и танцевал. Наутро, после разговора с Ферренсом, мальчик проснулся в объятьях какого-то обдолбанного мулата, который предлагал ему зарегистрировать гей-брак, причем немедленно. Последующее утро застало Артура в шикарной квартире манерного фэшн-дизайнера. Тот выдавал себя за пассива, но попка Артура, отчаянно нывшая и саднившая после проведенной с фэшн-дизайнером ночи, ясно свидетельствовала о другом. Фэшн-дизайнер нервничал, говоря, что вот-вот нагрянет его постоянный партнер и потому утром быстренько выставил Артура из квартиры, взяв с того обещание обязательно позвонить и договориться о новой встрече. Мальчик пообещал, хотя и не думал звонить. На третью ночь у Артура был секс с глухонемым парнем – это было необычно и немного жутковато, но очень заводило. С этим парнем мальчик провел еще одну ночь и тоже пообещал парню снова встретиться, но, конечно, не собирался выполнять обещание.

Артур замечал, что за ним следят. Он не сомневался, что Ферренсу исправно доносят о его похождениях, и был уверен, что тот бесится. И Артуру это было приятно…

Он провел в Париже пять дней: гулял по городу, заходил в музеи, побывал в Гранд-Опера на “Ромео и Джульетте”, съездил в Версаль, где долго бродил по огромному, пустынному осеннему парку, а вокруг, казалось, блуждали призраки умерших и обезглавленных французских королей и королев… Осеннее очарование минувших эпох туманило рассудок, опьяняло, и юноша как будто слышал музыку вечности в безлюдных аллеях парка и анфиладах старого дворца.

Артур чувствовал, что долгая ночь, опустившаяся на его жизнь пять лет назад, заканчивается, и теперь занимается заря – пугающая, холодая, кровавая.

Джеймс хотел покинуть Париж сразу после разговора с Артуром и лететь в Брюссель, но неожиданный приезд Тони смешал все карты. Джеймс давно подозревал, что кто-то из его охраны сливает Тони информацию, и собирался поручить Молтону найти источник утечки и разобраться с ним так, чтобы никому больше не было повадно.

Вообще-то Джеймс никогда не обещал Тони хранить верность. А тот ее и не требовал. Благородного виконта вполне устраивали немаленькие суммы, которые отваливал ему Джеймс, в том числе на реставрацию обветшалого родового поместья Каннингов, на покупку небольшого дома в Кенсингтоне и на ежедневные расходы виконта, который обожал роскошь и не желал себе ни в чем отказывать. Поэтому Тони закрывал глаза на БДСМ-забавы Джеймса с другими молодыми людьми (сам виконт, утонченный и изнеженный, страшно боялся боли и готов был визжать от малейшего булавочного укола). Впрочем, это не мешало ему с завидной регулярностью закатывать истерики Джеймсу, прислуге и телохранителям, причем чаще всего без какого-либо повода. Джеймс старался не обращать на это внимания, хотя со временем капризы и выкрутасы виконта стали тяготить его все больше. Тони это чувствовал и знал меру в своих истериках. Лишаться доходов и преимуществ, которые давал ему статус любовника графа Лэнтона, виконт не желал. Однако Джеймс заметил, что с появлением Артура у Тони как будто отказали тормоза. Тони сразу возненавидел белокурого красавчика, почуяв в нем угрозу, и стал проявлять ревность, которая, по мнению Джеймса, была совершенно неуместна. Не потому что для нее не было повода, а потому что отношения с Тони изначально не предполагали ни любви, ни верности.

И теперь Тони, облаченный в темно-синий костюм Brioni, с видом оскорбленной гордости восседал в кресле в гостиной парижской квартиры Джеймса, обставленной чрезмерно вычурно в стиле “ампир”. Да, Тони вполне вписывался в антураж этой квартиры, который Джеймсу, сказать по правде, никогда особенно не нравился.

- Что это значит? – завопил виконт, заламывая ухоженные руки, едва Джеймс переступил порог гостиной. – Ты срываешься с места и мчишься в Париж за этой жалкой шлюшкой! А я? А я? Что я должен обо всем этом думать?

- Что наши с тобой отношения подошли к концу, – холодно отвечал Джеймс, решив покончить со всем одним разом.

- Что? – выдохнул Тони. – Что ты сказал?

- Наши отношения подошли к концу, Тони. Мы расстаемся.

- Что? – глаза виконта округлились, в них плескались растерянность и бессильная ярость. – Ты не можешь… Не можешь вот просто так… Мы были вместе больше года!

- И пришла пора это прекратить. Мы расстаемся.

- Ты не смеешь…

- Смею. Мы неплохо проводили время вдвоем, но теперь это в прошлом.

- Что, решил поволочиться за этой белокурой шлюшкой, которая трахается со всеми напропалую? – зашипел Тони. – Боюсь, деловая жилка на этот раз вам изменила, мистер Ферренс. Вы приобрели порченый товар, многократно бывший в употреблении!

- Убирайся! – спокойно приказал Джеймс.

- А, вижу, вам нечего возразить? Я ведь прав, не так ли?

Джеймс молча нажал кнопку вызова охраны. Появились двое телохранителей.

- Проводите виконта, – коротко приказал он и направился в свой кабинет.

- Ты не можешь меня так просто выгнать! Ты об этом еще пожалеешь! – донесся до него яростный вопль Тони.

Джеймс закрыл дверь кабинета. Ему было плевать на Тони. Эта страница перевернута. Они с Тони ничего друг другу не должны. Во всяком случае, Джеймс точно ничего не был должен. Постельные услуги благородного виконта оплачивались более чем щедро.