- Это не король виноват…

- А кто ж тогда?

- Эти… которые тут в подземельях сидели.

- А король-то тут причем?

- А он должен был знать.

- А ты ему доносил об этом?

- А как я ему донесу? Я что, к нему допущен был?

- А тайная полиция на что?

- А ты разве ходил в тайную полицию?

- А охота мне туда ходить!

- Вот и мне неохота. Туда пойдешь, сам потом не рад будешь.

- А все-таки это вина короля …

- Перестаньте, - проговорил вдруг Карл, - перестаньте, прошу вас. Я очень устал.

Санитары, в пылу разговора позабывшие про графа фон Плетценбурга, уставились на него с удивлением.

Глаза Карла глядели беспомощно и умоляюще, как будто он окончательно лишился сил.

- Да что вы, сударь, - смущенно произнес один из санитаров, - мы ничего такого и не имели в виду… Выпейте-ка еще стаканчик.

Карл не смог (или не захотел) сопротивляться, так что содержимое стакана снова оказалось у него в глотке.

- Не судите короля, - произнес он (на этот раз поморщившись). – Не судите, короля. Сейчас ему очень плохо. Поверьте, уж я знаю, что говорю.

И словно в подтверждение слов графа фон Плетценбурга из-за окна донесся душераздирающий крик.

Карл вскочил. Санитары оставались невозмутимы.

- Опять Отто визжит,- флегматично сказал один из них. - Припадок начался. Да и то верно, давно пора ему было начаться.

Санитары медленно поднялись со стульев и, не спеша, чуть пошатываясь, вышли из сторожки. Карл опустился на стул и некоторое время сидел, уронив голову на руки, затем медленно поднялся и исчез в дыме, поднимавшемся с руин.

***

- Что с вами, сударь? – недовольно воскликнул архиепископ, наклонившись к Фабиану. – Отчего вы так закричали? Вам больно?

- Пустяки, - сказал тот сквозь зубы, - пустяки. Однажды подобное со мной уже было. Это сейчас пройдет. Уже проходит.

- Проклятье! – воскликнул начальник гвардии. – Еще этого не хватало! Что там с вами случилось, барон?

Он вытащил из кармана заветную флягу и, стремительно открыв ее, приложился к горлышку, но, как назло, обо что-то в этот момент споткнулся.

- Черт побери! – заревел он, выпустив изо рта фонтан брызг и закашлявшись. – Черт! Что это еще? Какая-то дохлая ворона…

Фабиан поднял голову, увидел мертвую птицу.

- Еще не дохлая, - с кривой усмешкой прошептал он, - еще не дохлая…

- Барон? – произнес архиепископ, с беспокойством смотревший на Фабиана.

Но тот ничего не ответил и поднялся с камня, на который опустился, ощутив приступ странной боли.

Налетевший ветер принес нестерпимый жар и едкий дым. Стоявший чуть поодаль канцлер закашлялся и стал тереть кулаками глаза.

- Зачем вы меня сюда привезли? – в который уже раз запричитал он. – У меня ломит кости, мне трудно нагибаться… Здесь нет никакого короля, в конце концов!

- Замолчите, болван! Он здесь, - произнес Фабиан, прищурив глаза. – И, кажется, я вижу его. Идем!

Он решительно направился туда, где маячила черная фигура. За ним двинулся начальник гвардии, бормотавший под нос проклятья в адрес сумасшедшего короля и дохлых ворон, затем, отчаянно пыхтя и сопя, проковылял канцлер, державшийся за поясницу. Архиепископ же задержался и тихо бросил несколько слов головорезам, стоявшим чуть поодаль. Те угрюмо закивали.

В этот момент Фабиан, как будто что-то почувствовав, оглянулся и вопросительно посмотрел на архиепископа. Тот ответил многозначительным взглядом. Фабиан удовлетворенно кивнул.

Странная процессия двигалась между груд камней туда, где в темноте маячила человеческая фигура.

На губах Фабиана появилась улыбка.

- Это не король, - пробормотал он, – это не король. Но я знаю, кто это.

Это был граф фон Плетценбург. Он стоял, закутавшись в плащ, и мрачно смотрел на приближавшуюся процессию.

- Я знал, что вы появитесь, - проговорил он.

- Мерзавец, - заорал начальник гвардии. – Мерзавец, ты предал нас! Ты предал нас в самую трудную минуту! Думал, я не сумею выбраться из этого проклятого замка?

Он ринулся с кулаками на графа, позабыв о шпаге, болтавшейся у него на боку.

- Пшел прочь, пьянь, - Карл неожиданно сильным пинком отшвырнул начальника гвардии, тот отлетел на три шага и, налетев на камень, жалобно завопил, изрыгая проклятья и ругательства.

- Граф, граф, - испуганно воскликнул канцлер.

Фабиан и архиепископ обменялись быстрыми взглядами, архиепископ сделал знак своим головорезам. Те набросились на начальника гвардии.

- Предатели! – пролетел над руинами его протяжный крик. – Предатели! Убийцы! Пощадите!

Крики его перешли в хрип. Он сделал последнее усилие, пытаясь вырваться, фляжка вылетела из его рук и с глухим звуком шлепнулась к ногам канцлера.

Через несколько мгновений наступила тишина. Головорезы еще некоторое время возились с телом, а потом отошли в сторону и стали о чем-то шептаться.

Канцлер с ужасом смотрел на валявшуюся рядом старую фляжку, из которой вытекали остатки так и не допитого шнапса. Карл мрачно следил за происходящим. Архиепископ и Фабиан были похожи на каменные изваяния.

- Я знал, что вы убьете его, - медленно произнес Карл.

Архиепископ улыбнулся, Фабиан пожал плечами.

- Сударь, - добавил Карл, - обращаясь к канцлеру, - следующим будете вы. Или я.

У канцлера затряслись плечи, отвисла челюсть, он переводил взгляд с Фабиана на архиепископа, словно пытаясь прочитать на их лицах уготованную ему участь.

Фабиан ободряюще улыбнулся.

- Не слушайте графа, сударь, - сказал он. – Вам нечего бояться. Как, впрочем, и ему.

Карл гордо вскинул голову.

Фабиан презрительно рассмеялся.

- Конечно, граф. Ведь это вы прислали ко мне в собор гонца с предупреждением о том, что король направляется в Лебенберг. Мы вам за это благодарны.

Губы графа дрогнули, но он промолчал.

- Так это был ваш гонец, граф? – воскликнул архиепископ.

Фон Плетценбург хранил молчание.

- В этом ты весь, Карл, - заметил Фабиан. – Сначала ты предал нас королю, а затем короля предал нам. Ты не можешь жить, не предавая, и сам запутался в собственных предательствах.

Лишь темнота не давала увидеть, как побледнел Карл.

Между тем канцлер испуганно озирался.

- Не бойтесь, - повторил ему Фабиан. – Не бойтесь, говорят вам! Вы будете жить, потому что вы нужны нам.

- Лишь до тех пор, пока вы не скрепите печатью кабинета министров бумагу о восшествии на престол короля Отто Вительсбаха, - добавил Карл, обращаясь к канцлеру. – После этого, сударь, вы станете всего лишь опасным свидетелем.

- Вот как? – воскликнул канцлер. –Учтите, что у меня нет с собой печати! Печать находится в столице, в тайнике, который известен только мне.

- Мы и не сомневались в этом, господин канцлер, - Фабиан пристально смотрел куда-то в сторону, как будто что-то заметив в темноте.

- И я скажу, где она находится, только когда пересеку австрийскую границу! - канцлер выпрямился, пытаясь придать своему лицу угрожающе-торжественное выражение.

- Нет, господин канцлер, - прошелестел архиепископ, - вы это скажете, когда окажетесь в монастыре Гармштайн.

С лица канцлера сползли и угроза, и торжественность.

- Полно. Когда надо будет, он все скажет, - бросил Фабиан. – И, может быть, даже останется в живых. Идем, я их вижу!

- У этого дьявола не глаза, а факелы, - чертыхнувшись, пробормотал канцлер.

Пройдя еще шагов десять-пятнадцать, они увидели короля.

Он сидел на большом камне, рядом с ним на земле неподвижно лежал Отто, глаза которого были закрыты, а чуть поодаль стояли два здоровенных санитара, растерянно переминавшихся с ноги на ногу.

Глаза короля встретились с глазами Фабиана. Он усмехнулся. Фабиан оставался невозмутимым. Он обернулся и посмотрел на архиепископа. Тот в свою очередь обернулся к головорезам.

- Сейчас вы умрете, ваше величество, - злорадно произнес канцлер. – Вас не пристрелили на большой дороге – так пристрелят сейчас!