- Барон, - голос архиепископа звучал устало и горько, - а ведь однажды может наступить день расплаты за все, что здесь произошло.

- Расплаты? – архиепископу показалось, что он слышит эхо собственного голоса.

- Да, барон, расплаты. Для вас. И для меня.

- Сударь, давно ли вы молились?

Отблески красноватого пламени пожара легли на лицо Фабиана, и архиепископ увидел, как холодны его глаза. Он промолчал, откинувшись вглубь кареты. Но тут кучер внезапно натянул поводья, так что карета резко сбавила ход, и архиепископ едва не столкнулся лбом с сидевшим напротив Фабианом.

- Болван! – воскликнул прелат. – Он думает, что везет дрова!

Фабиан высунулся из окна кареты.

- А! Не знакомы ли вам эти бандиты? – насмешливо поинтересовался он. – Кажется, они доставили того, кого мы так ждали.

И действительно, карете архиепископа преградили путь головорезы, конвоировавшие несчастного канцлера. Спустя минуту тот уже сидел в карете архиепископа, пыхтя и булькая, словно огромный котел. На барона и архиепископа обрушился град проклятий, мало уместных в приличном обществе.

- Где Гейдрих? – не обращая внимания на бесновавшегося канцлера, крикнул архиепископ своим головорезам.

- Убит, - отпустив ругательство, отвечал один из них.

- Как убит? Кем?

- Да этим сумасшедшим! Королем!

- Что?? – восклицания барона и архиепископа слились в одно.

- Убит! Убит! – злорадно подхватил канцлер. – Я сам видел! Я сам там чуть не погиб! Вашего Гейдриха застрелил король! Или граф фон Плетценбург, который был с ним!

- Плетценбург! – стиснув кулаки, вскричал архиепископ.

- Плетценбург! – сквозь зубы повторил Фабиан. – Опять предал. Как обычно.

- Эти двое выскочили из леса слово черти из табакерки, - продолжал канцлер. - Они обстреляли карету, едва меня не убили и умчались прочь, в лес…

- Где это было? – прервал его Фабиан.

- Да уже неподалеку от столицы!

- Значит, он здесь, - прошептал архиепископ, с тревогой глядя на Фабиана.

- Вы поняли, куда он направляется? – многозначительно спросил тот.

- Куда?

- К фон Тасису, глупец.

- К фон Тасису! – запричитал канцлер. – Нет-нет, этого никак нельзя допустить. Мы погибнем…

- А, черт! – произнес архиепископ, видимо, снова забывший о своем духовном сане. - Но…

- Но поначалу он отправится в Лебенберг. Я в этом уверен.

- Фон Плетценбург! – повторил архиепископ. – О, предатель, если бы не он…

- Не беспокойтесь, этот трус за все ответит. Едем же!

- Минутку, барон… - архиепископ высунулся из окна кареты. – Эй, вы! Мы едем в Лебенберг!

Головорезы разразились бранью.

- Да чтоб вам всем провалиться! Черт вас раздери! Мы скакали без отдыха от самой границы! Мы хотим жрать и спать! Никуда не поедем!

- В Лебенберг! – заорал архиепископ. – В Лебенберг, ублюдки! Там находится король и этот проклятый граф, они должны ответить за смерть Гейдриха!

После этих слов головорезы, хоть и с неохотой, но все же повернули усталых коней. Чертыхаясь и плюясь, они поскакали вслед за каретой, из которой доносились причитания и проклятья канцлера.

- Почему меня схватили? Для чего сюда привезли? Зачем я вам нужен?

- Нам нужны не вы, а ваша печать и подпись, господин канцлер. Вы должны скрепить акт отречения короля.

- Я не желаю больше видеть этого безумца!

- Придется.

- Он едва не убил меня!

- Возможно, что вам снова повезет.

- О, проклятый император! – в отчаянье возопил канцлер. – Если бы не он, если бы не его приказ закрыть границу, я был бы уже в Зальцбурге…

- Замолчите, болван! – отрезал архиепископ. – От ваших криков у меня болит голова.

Карета и сопровождающий ее маленький отряд беспрепятственно выехали за городские ворота и свернули на проселочную дорогу, которая тянулась вдоль городских стен в направлении Лебенберга. Но тут путь снова оказался прегражден-на сей раз навстречу карете двигалась группа всадников.

Опять послышались проклятия и ругательства, причем один из голосов показался сидевшим в карете весьма знакомым.

- О нет, только его здесь не доставало! - канцлер был похож в этот миг на огромный куль муки.

Архиепископ и Фабиан переглянулись.

- Лучше бы их всех прикончили на большой дороге, - пробормотал Фабиан.

- Где они? – голос начальника королевской гвардии раздался рядом с каретой, и на сидевших в ней пахнуло перегаром. – Проклятье, хорошо, что в этом чертовом королевском замке нашлись верные мне люди, и я выбрался! Сейчас Вительсбах за всё мне ответит!

- Ну вот, все снова в сборе, - с ядовитой улыбкой заметил архиепископ. – Нечего терять времени, господа! Едем!

И маленький отряд двинулся в сторону дворца Лебенберг, вернее, того, что от него осталось. А на расстоянии двух пистолетных выстрелов за каретой и сопровождавшей ее головорезами следовали еще три всадника. Они старались оставаться незамеченными, и это им удалось.

***

Король сжимал руку брата – теплую и безвольную. В глазах принца теплились искорки сознания, и король следил за ними, страшась, что вот-вот эти искорки погаснут.

- Отто, не уходи, не уходи, - повторял он. – Останься. Я отдам тебе власть, я всё отдам тебе, только не уходи!

На бледных губах принца появилась едва заметная улыбка, а мрак, которым были полны его глаза, потихоньку стал превращаться в сероватый туман, сквозь который пробивалось сознание.

- Фигурка, - с трудом проговорил Отто и беспомощно улыбнулся, как улыбается человек, который не в силах выразить свою мысль, - фигурка Себальда… Я потерял ее.

- Фигурка Себальда, - растерянно повторил король. – О чем ты, Отто?

- Фигурка, фигурка, - упорно твердил принц, и казалось, что он вот-вот расплачется.

Король обернулся, ища взглядом эту фигурку, но видел лишь красноватое сияние руин Лебенберга. Он понятия не имел, что это за фигурка, как она должна выглядеть и почему его брат так настойчиво говорил о ней.

И тут на него с резким, пронзительным криком налетела черная птица.

- А! – вскрикнул Людвиг. – Ты пытаешься сбить меня с ног, проклятая ведьма! Значит, эта фигурка где-то рядом!

Он сделал еще два шага, и снова на него налетела черная птица. Удар ее клюва по темени был так силен, что король едва не потерял сознание.

- Отто, берегись! – воскликнул он, схватившись за голову, а по правой его руке стекала струйка крови.

Порыв ночного ветра принес нестерпимый жар дымящихся руин. Тьма, которую король видел в глазах своего брата, теперь окружала его, наваливалась на плечи раскаленной глыбой, а вокруг металась черная птица, испуская пронзительные крики.

Король чувствовал, что силы стремительно его оставляют, что вот-вот он рухнет без сил прямо на жаркий пепел разрушенного дворца. Разум его стремительно погружался во мрак, но память вспыхнула ярким огнем, и он вновь увидел то, что произошло однажды в тоннеле, ведущем из Лебединого замка к Мосту трех призраков, а затем - в темном коридоре у дверей малой королевской часовни.

Стиснув зубы, он сделал несколько шагов сквозь красноватую, раскаленную тьму, по которой он однажды уже шел, но которая теперь стала еще мучительней, еще враждебней.

Наконец, впереди король увидел слабое мерцание. Раскаленная тьма отступала, ее обрывки прятались где-то за камнями, а мерцание превращалось в теплое и радостное сияние. В этом сиянии, как много лет назад в кафедральном соборе, он увидел Себальда. Святой стоял прямо посреди дымящихся руин и улыбался.

Король остановился.

И тут позади он услышал тихий голос своего брата:

- Что же? Ты пойдешь дальше? Или остановишься, как тогда, двадцать лет назад?

Король обернулся. Глаза Отто были полны сияния. Лицо короля исказилось.

- Но ты… - голос его дрожал. – Ты-то ведь тогда не остановился. Ты пошел к нему! И что же? Всю жизнь мучился безумием, бился в припадках, а за тобой присматривали санитары. А когда разум вернулся к тебе, ты попытался меня свергнуть. Да-да, - король сорвался на крик. - Я вижу тебя насквозь, братец, я вижу тебя насквозь!