- Ты никому ничего не скажешь. И сегодня после одиннадцати вечера придешь в мою комнату.

Карл тогда твердо решил: он никуда не пойдет. Это же грех, это порок, это позор! Это больно, невыносимо больно, наконец! Но когда затих последний удар часов, пробивших одиннадцать, он уже робко скребся в дверь Фабиана, и тот отворил: обнаженный, статный, до невозможности красивый и опьяняюще бесстыдный!

Карл ненавидел Фабиана – властного, жестокого, не знающего жалости. Но это же и влекло его к Фабиану – болезненное влечение жертвы к своему палачу. Карл мечтал о ласках, о любви, но раз за разом получал изнасилование. И это привязывало его к Фабиану все сильнее. Но тому были безразличны чувства Карла. Поставив Карла на четвереньки и вбиваясь в него со всей силы, Фабиан твердил:

- Ненавижу! Ненавижу вас всех! Высокородных, высокомерных ублюдков! Вы – герцоги, графы, а я – барон. Всего лишь барон. Зато сиятельный граф подставляет мне зад! И сам принц раздвигает передо мной ноги! Я вас всех заставлю стоять передо мной с голыми задницами!

Карла из этих тирад больно ранило лишь одно: значит, Фабиан спал не только с ним, а и с принцем Отто, этим смазливым блондином, вечно томным и печальным… Карл возненавидел принца и с тех пор делал всё, чтобы очернить его в глазах короля. А между тем сам король уже бросал на Карла долгие, полные нежности взгляды. Король часто разговаривал с Карлом, как бы невзначай прикасаясь к нему, улыбался и даже делал комплименты. Карл всё прекрасно понимал. Вообще говоря, король, тогда еще совсем молодой, был красив: очень высокий, статный, с густыми черными волосами, зачесанными назад и падавшими на плечи, с пронзительными голубыми глазами. Женщины тайком вздыхали о нём, и не только женщины. Но король обратил свое внимание именно на Карла, чье сердце было отдано жестокому Фабиану, которого он интересовал лишь как объект для вымещения своей скрытой ненависти к окружающим. Но Карл не смел противиться желаниям короля: он был слишком труслив и нерешителен, чтобы сказать: «Нет». Так он попал в королевскую постель. В отличие от Фабиана фон Торнштадта король Людвиг был нежным и заботливым любовником. Точь-в-точь таким, о котором прежде грезил нежный граф. Но Карл, хоть и стал королевским фаворитом и объектом зависти для окружающих, был глубоко несчастен. Его по-прежнему влекло к Фабиану. А тот, узнав, что его любовник теперь стал еще и королевским любовником, лишь презрительно расхохотался, назвал Карда грязной шлюхой и продолжал свои издевательства. И Карл ничего не мог поделать с собой. Более того, когда Фабиан потребовал, чтобы Карл похлопотал перед королем о его назначении на пост вице-министра иностранных дел, Карл согласился. Но всё пошло не так.

Король, наконец, узнал о связи его обожаемого Карла с бароном фон Торнштадтом. Кто-то донес – обычное дело для королевского дворца. Людвиг, всегда относившийся к Карлу с трепетом и нежностью, превратился в разъяренного тигра. Юный Карл испугался. Испугался за себя. И всю вину немедленно свалил на Фабиана. А тот, когда король вызвал его к себе, и не вздумал отпираться.

- Вам досталась уже изрядно попользованная и изрядно грязная подстилка, государь, - глядя прямо в пронзительные глаза короля, с улыбкой произнес Фабиан. – Надеюсь, вы не забывали принимать ванну после того, как ее использовали.

- Вон! – заорал разъярённый король, запустив в Фабиана бронзовой статуэткой амура.

Фабиан со смехом вышел из королевского кабинета. Он бросил на Карла всего лишь один взгляд: как на пустое место. О, если бы он смотрел на Карла с презрением, с негодованием, с яростью! Но этот равнодушный, невидящий, мимолетный взгляд, каким смотрят на лакея, которому отдают плащ и перчатки – этот взгляд был поистине убийственным для Карла.

И пусть потом у него в жизни всё было хорошо: король продолжал его любить, осыпать подарками и милостями, сделал его своим адъютантом, всё равно в душе у Карла с уходом Фабиана навсегда поселилась пустота. Он стал куклой, увешанной золотыми побрякушками. И еще - циничным интриганом, легко предающим всех и вся.

А Фабиан был изгнан из королевства. Говорили, что он уехал во Францию, где сошелся с масонами, революционерами… Слухи ходили темные. Но несколько лет назад он вернулся: еще более надменный и заносчивый. И почти сразу стал наперсником принца Отто, разрывавшегося между приступами безумия, набожностью и неизлечимым влечением к мужчинам.

С возвращением Фабиана Карл избегал с ним встречаться, стараясь реже появляться в столице, благо король в последние годы почти безвыездно жил в своем любимом Лебедином замке в предгорьях Альп. Впрочем, совсем избежать встреч не удавалось: они вращались в одних и тех кругах, близких ко двору. Фабиан по-прежнему смотрел на Карла как на пустое место, и это сводило Карла с ума. Затянувшаяся много лет назад рана вновь открылась и закровоточила.

И сейчас, когда Фабиан внезапно пришел сам и обратился к нему, Карл почувствовал, что его будто ударила молния.

- Что ты здесь делаешь? – растерянно пробормотал Карл. - Я думал, тебя нет сейчас в столице…

- И надеялся, что я никогдане вернусь… - по резко очерченным губам Фабиана скользнула презрительная усмешка. – Впрочем, сам я не очень рад встрече с тобой.

- В таком случае зачем ты пришел?

- А зачем ты выслеживал меня у собора?

- У собора! – нахмурившись, воскликнул Карл.

- Да, у собора… Ты думал, что я тебя не заметил. И ты не ошибся.

- Вот как? – непонимающе сказал Карл. - Кто же тогда меня заметил?

- Принц.

- Принц! У него был припадок, как он мог меня заметить?

- Во время припадков принц становится особенно зорким, - Фабиан снова презрительно усмехнулся. – Но это сейчас не важно. Идем со мной, - властно приказал он.

- С тобой?? Но куда? Зачем? – пролепетал Карл, вновь чувствуя себя юнцом, не способным противиться этому властному, резкому голосу, от которого внутри всё так сладко замирало.

-УзнАешь.

- Я никуда не пойду! – голос королевского фаворита звучал почти жалобно.

- Ты пойдешь со мной, Карл, - свистящий шепот Фабиана напоминал шипение змеи. – Ты знаешь, что пойдешь.

- Я хочу послушать оперу… Я давно не слушал оперу.

- Ты ее еще услышишь. Когда-нибудь, - и опять по губам барона пробежала презрительная усмешка.

Граф растерянно окинул взглядом зал, как будто ища защиты, но видел лишь любопытные лица, жадно следившие за происходившим в ложе королевского фаворита. Он покорно улыбнулся и поплелся вслед за бароном.

- Что тебе нужно? – в пустынном фойе, сверкающим мрамором и хрусталем, голос Карла походил на голос существа из загробного мира. – Что тебе нужно? Денег? Должность при дворе? Моей любви, наконец?

Смех барона был похож на тысячи искрящихся льдинок.

- Твоей любви? На что она мне сдалась! Нет. Мне ничего от тебя не нужно. Но другим – нужно.

- Кто эти другие?

- Увидишь.

Карл пристально взглянул на бывшего любовника. Когда-то он влюбился в эти густые темные волосы, большие серые глаза, в эту надменность и пугающую, почти нечеловеческую проницательность…

- Куда мы едем? – спросил он тихо.

- Увидишь.

Они сели в ту самую карету, в которой барон привез в собор принца Отто. Кучер стегнул лошадей, и карета с грохотом покатила по улицам столицы. Карл наклонился к окну и попытался понять, куда именно они едут. Судя по всему, карета направлялась к юго-западному предместью, где располагался дворец, несколько лет назад специально построенный для принца Отто его старшим братом – королем Людвигом.

- К чему эта таинственность? – нервно спросил Карл, откидываясь на спинку сиденья. – Мы ведь едем в Лебенберг, не так ли?

Фабиан, сидевший напротив, властно взял Карла за подбородок и устремил на него взгляд, проникающий в самые глубины души.

- Такой же жалкий, - вынес он вердикт. – Только постарел.

В глазах Карла мелькнуло отчаяние. Но он, пусть и с трудом, овладел собой.

- Для чего? – произнес он. –Для чего, скажи, нужно было вытаскивать меня из театра, не дать дослушать оперу? Чтобы привести на встречу с этим несчастным безумцем?