Людвиг посмотрел в окно на сверкающий водопад, подошел к столу, взял потрепанный томик Шиллера в черном потрескавшемся переплете. Длинные пальцы рассеянно пробегали по страницам.

- Ты хотел уехать, Карл, - рассеянно сказал король. – И это было логично. Я тебе больше не нужен. Ты ведь никогда не любил меня.

- Да. Как и ты меня, - безучастно обронил Карл.

- Но все же в последний миг ты передумал, - с задумчивой усмешкой заметил король. – Почему?

- Потому что устал, - по-прежнему безучастно произнес Карл. – Устал безответно любить. Устал притворяться любящим. Устал гоняться за химерами. За призраками богатства, власти, роскоши, блеска. Потому что это лишь призраки. Призраки, скрывающие пустоту. Какая разница, уеду я или останусь? Ничего не изменится.

Король тяжело опустился в огромное кресло и снова посмотрел в окно. В этот момент он казался Карлу глубоким стариком.

- Я тоже устал, - прошептал король. - Все кажется бесполезным и бессмысленным. Повсюду только волны и вихри, огоньки во мраке, и не за что ухватиться. Я давно свел бы счеты с жизнью, Карл, если бы не вера в то, что это не решит ни одного, даже самого пустякового вопроса, а лишь туже затянет узлы. И потому я буду действовать, Карл. Буду действовать, хоть и устал, страшно устал.

- Действовать! – скептически проговорил Карл. – Несколько часов назад я тоже действовал. Скакал к северной границе, звал на помощь войска фон Тасиса. Возвращался в столицу, потом мчался сюда… Да, не знал, чью сторону принять. В итоге принял твою. А теперь… Теперь мне кажется, что всё бессмысленно. Я провел рядом с тобой почти двадцать лет. У меня было всё, о чем другие могли только мечтать. Но ни дня, ни мгновения своей жизни я не был счастлив. Ни одного мгновения. Как и ты. Мы всегда были несчастны. Это единственное, что объединяет нас, Людвиг. Разве не так?

- Так, - отчеканил король. – Так.

- Знаешь, страшно быть не любимым. Но не менее страшно притворяться любящим.

- Ты думаешь, я не видел, что ты лишь притворяешься, Карл? – с горькой усмешкой спросил король.

- Мы оба всё прекрасно видели. Но нас обоих это устраивало. Каждый из нас жил в мире своих грёз. Ты – в своем выдуманном мире. Я – в мире власти, роскоши и блеска. Но за жизнь в грёзах надо расплачиваться, Людвиг. И теперь мы оба расплачиваемся.

- Ты еще не расплатился, Карл, - король прищурился. – Не расплатился…

- О чем ты? За все милости, которыми ты меня осыпал, я платил тебе своим телом, - резко сказал Карл.

- И своим притворством, - добавил король. – А притворство – это фальшивая монета, Карл.

- Фальшивая монета? Да, фальшивая, - равнодушно кивнул Карл. – Но извини, других монет в моем кошельке никогда не было.

- Или были, но не для меня. Для фон Торнштадта, не так ли? – ядовито заметил король. – Вот только ему твои настоящие монеты были не нужны. Я имею в виду твои чувства. Твою любовь.

Карл поджал тонкие губы и опустил глаза.

- Я хочу, чтобы сейчас ты заплатил мне настоящей монетой, Карл, - король поднялся с кресла и медленно приблизился к своему фавориту, который замер, напряженно глядя на короля.

- Настоящей монетой? – переспросил Карл. – О чем ты? Для тебя у меня нет настоящей монеты, Людвиг. Я не люблю тебя. Я не испытываю к тебе никаких чувств. Кроме разве что…

- Ненависти? Отвращения? Не так ли? – многозначительно поднял бровь король.

- Возможно, - прошептал Карл.

- Это тоже монета, Карл. Настоящей, подлинной чеканки. И я хочу, чтобы ты мне ее отдал. Это будет твой последний платеж, Карл. И мы в расчете.

- Не понимаю тебя, - Карл с тревогой смотрел на короля, в голубых глазах которого опять как будто заплясали огоньки безумия.

- Я не хочу притворной любви. Я хочу, чтобы всё было честно. Раздевайся.

- Что? – выдохнул Карл. – Ты… ты сумасшедший!

- Ты только сейчас об этом узнал? – усмехнулся король. – Кажется, тебя это не смущало почти двадцать лет.

- Нет, - произнес Карл. – Нет! Это безумие!

- Я знаю.

- Что ты хочешь от меня?.. Изнасиловать? Как… - Карл осекся.

- Как твой возлюбленный Фабиан фон Торнштадт? Если тебе так будет угодно. Но меня не интересует насилие, Карл. Мне нужна честность. Чтобы мы честно смотрели друг другу в глаза, понимаешь?

- Тебе это доставит удовольствие? – тихо спросил Карл.

- Не знаю. Но это нужно сделать.

Король смотрел на Карла: высокий, статный, сильный. Карл – тонкий, изящный, немного женственный, смотрел на него с обреченностью.

- Знаешь, Людвиг, пусть будет по-твоему, - произнес он, начиная расстегивать запыленный, покрытый грязью мундир. – Да… В этом есть нечто символическое, не находишь? Столица охвачена огнем, улицы залиты кровью, а король озабочен совокуплением с человеком, который его терпеть не может. Ты – не король, Людвиг Вительсбах.

Карл презрительно усмехнулся. В глазах короля вспыхнула молния, он дал Карлу пощечину.

- Ты – продажная шлюха, фон Плетценбург!

- Увы, если бы я был продажной шлюхой, то не приказал бы арестовать заговорщиков. Нет, я не шлюха, я глупец, - с горечью заметил Карл, сбрасывая с себя одежду.

Он предстал перед королем совершенно обнаженный. Людвиг рассматривал его так, словно видел первый раз в жизни. Несмотря на то, что Карл уже распрощался с молодостью, его тело, за которым королевский фаворит тщательно ухаживал, до сих пор выглядело по юношеским стройным и свежим. Аристократическая тонкость, изящество, матово-бледная кожа, совершенно гладкая, холеная, без единого волоска, ни малейшего намека на дряблость. Карл смотрел на венценосного любовника с неким вызовом – так, как никогда не смотрел прежде. Затем он резко повернулся, явив взору короля свою особую гордость – ягодицы, маленькие, но идеально круглой формы. Карл, как истинный аристократ, презиравший физические упражнения, делал исключение только для своих драгоценных ягодиц, выполняя ежедневные приседания, чтобы поддерживать их форму. Он знал, что король, может быть, и не любит его, но перед его восхитительной попкой устоять не может.

Даже сейчас, когда в позе Карла чувствовалось откровенное презрение, в глазах короля вспыхнула страсть. Он прыгнул на Карла как тигр, вжал его в стену. Но вдруг остановился.

- Нет, - сказал он, тяжело дыша. – Нет. Я хочу видеть твои глаза.

Он резко развернул к себе Карла, затем протащил по кабинету, опрокинул спиной на роскошный диван, резко раздвинул стройные ноги и снова замер.

- Смотри мне в глаза, Карл. Смотри в глаза! Я хочу видеть то, что ты чувствуешь ко мне. Ненависть? Смотри на меня с ненавистью. Отвращение? Смотри с отвращением! Я хочу увидеть правду. Я… Я хочу почувствовать ее! Почувствовать! Хотя бы раз в жизни! Такая, какая она есть!

И Людвиг принялся резко входить в Карла, не используя никакого масла. Это было впервые за те сотни или тысячи раз, что они провели в постели. Король всегда очень заботился о своем изнеженном любовнике, избегал причинять ему излишнюю боль и тщательно смазывал его особым маслом, прежде чем войти. Но сейчас все было иначе.

В глазах Карла, не привыкшего к грубости, мелькнули растерянность, страх, затем вспыхнула боль. Его лицо исказилось, он испустил жалобный крик. Ему казалось, что входящий в него посуху член разрывает его внутренности. Он застонал, впился длинными ухоженными ногтями в руки короля, но тот лишь удвоил напор.

Король пожирал Карла глазами. На глазах фаворита выступили слезы, он закусил губу, на его лице появилась гримаса ненависти… чтобы тут же исчезнуть.

Эта ненависть стала стремительно сменяться хорошо знакомым королю томным выражением, приторной улыбкой и фальшивым желанием. Да, это была фальшь, та самая фальшь, которую больше не хотел видеть король.

- Смотри на меня честно! Честно! – прорычал он, насилуя Карла безо всякой пощады.

Но маска фальшивой любви намертво въелась в лицо Карла. Ужасным было то, что сам Карл отчаянно пытался стряхнуть эту маску, но был не властен ее снять.