- От страха. От сумасшествия, - было видно, что принц мучительно старается подобрать верные слова. – Мне просто спокойно рядом с ним, Людвиг! Понимаешь? Мне с ним спокойно! Я всегда мечтал о таком покое, но никогда, никогда никто не мог мне дать его! Ни наши родители, ни ты – никто…

- Покой? Твой покой кончится тем, что Лебенберг взлетит на воздух! А вместе с ним и все королевство!

В этот миг на пороге появился лакей в железной маске. В прорезях поблескивали наглые глаза.

- Государь, вас хочет видеть какая-то старуха, - глухо донеслось из-под маски.

Король недоуменно посмотрел на маску.

- Что еще за старуха? – спросил он. – Что, вокруг меня все с ума посходили, что ли? Почему я должен встречаться с какой-то старухой?

- Она утверждает, что вы недавно с ней встречались, ваше величество…

- Вот как? Да, да… действительно. Я припоминаю… Но… мне не хотелось бы с ней больше встречаться. Кто ее пустил в замок? Что, разве в жилище короля теперь может проникнуть кто угодно? Значит, так меня охраняют?

Глаза в прорезях маски снова нагло блеснули.

- Ваше величество, пока никто не может понять, как именно она попала в замок. Через ворота она не проходила.

- Людвиг! – прошептал Отто. – Людвиг, не встречайся с этой ведьмой, прошу тебя!

Король пренебрежительно отмахнулся.

- Позови старуху! – приказал он лакею.

- Я уже здесь, - раздался надтреснутый голос.

Портьера раздвинулась и вошла гадалка. Ее подслеповатые глаза были устремлены на короля.

Людвиг побледнел.

- Что тебе нужно? – грубо спросил он. – Или я мало заплатил тебе за прошлый твой визит?

Отто отступил на шаг. Казалось, он не решался посмотреть гадалке в глаза.

Гадалка хрипло закашлялась. Пальцы короля вцепились в фарфорового лебедя.

- Я пришла предупредить тебя, - надтреснутый старческий голос полз по комнате черной змеей. – Опасность уже близка, так и знай.

Король сделал знак лакею удалиться.

- Нет, - со смешком сказала гадалка, - нет, пусть он останется.

- Что? – недоуменно спросил король. – Кажется, сегодня все решили свести меня с ума! Что происходит, черт побери!

Глаза за прорезью лакейской маски были полны тревоги. Принц шагнул вперед, как будто превозмогая страх и отвращение.

- Как ты сюда попала? – пальцы короля постукивали по фарфоровому лебедю.

- Есть один подземный ход, о котором ты не знаешь.

- Подземный ход? Что еще за подземный ход?

Лакей прислонился к обитой шелком стене.

Послышался дребезжащий смех гадалки.

- Об этом подземном ходе не знает ни одна живая душа в замке. Его прорыли еще в те времена, когда не то что этого замка – королевства-то в помине не было. Здесь тогда стоял другой замок, не твой игрушечный, а настоящий…

- Знаю, - поморщился король, - знаю. Замок Виттенбергов. Но его разрушили еще пять веков назад, от него даже руин не осталось.

- А подземный ход остался. Только о нем никто уже не помнит.

- Правда ли, что последний князь Виттенберг проклял это место? – как бы невзначай спросил король.

- Правда, - с усмешкой отвечала гадалка, - правда. Он сказал, что тот, кто решит построить замок на месте его разрушенного, умрет не своей смертью.

При этих словах гадалки принц Отто стал белым как мел.

- Значит, проклятие тяготеет и надо мной? – король, в отличие от своего брата, имел совершенно невозмутимый вид.

- И над тобой, и над твоим братом, – старуха ткнула пальцем в лакея.

- Я о многом понятия не имею, старуха, - пальцы короля, наконец, оторвались от фарфорового лебедя. – Короли вообще знают гораздо меньше своих подданных… Но о чем ты хочешь мне сказать?

Гадалка смотрела на неподвижного короля, высокого и прямого, похожего на мраморное изваяние. Ее желтоватые глаза были тусклы, губы беззвучно шевелились, седые сальные волосы растрепались.

Отто снова провел рукой по лицу, снимая с влажного лба прядь волос. Он был очень бледен, и, казалось, вот-вот упадет в обморок.

- Слушай меня, - голос гадалки звучал тихо и зловеще. - Карты кое-что мне открыли. В твой замок направляется человек, который хочет рассказать тебе нечто важное. За этим человеком гонятся, его хотят убить. Если его убьют до того, как он встретится с тобой, ты погиб, и ничто тебя не спасет. Но если ты встретишься с ним, тогда ты, быть может, сумеешь одолеть своих врагов.

- Что за человек? – быстро спросил король, впиваясь в гадалку холодным взглядом.

- Не знаю.

Глаза старухи поблескивали под тяжелыми веками, на изборожденном морщинами лице застыла улыбка, и невозможно было понять, говорит ли старуха правду или лжет.

- Ты знаешь дорогу, по которой идет этот человек?

- Знаю.

- Ты готова провести меня ему навстречу?

- Готова. Но при одном условии.

- Говори!

- С тобой пойдут твой брат и этот лакей.

Глаза лакея под железной маской расширились от ужаса. Королевский брат, скрючившись, опустился в кресло.

- Хорошо. Они пойдут со мной, - холодно произнес король. - Пусть даже все это – безумие. Или просто глупость.

- Тогда идем.

Гадалка скрылась за портьерой.

Король направился за ней, сделав знак своему брату и лакею следовать за ним. Но и принц, и лакей оставались неподвижны. Король обернулся. Глаза его превратились в ледяные щелки. Принц и лакей угрюмо поплелись за ним.

В безлюдном коридоре, примыкавшем к королевской приемной, старуха отворила незаметную дверцу, за которой была тьма.

- Этот замок полон тьмы, - пробормотал Отто. – Он воздвигнут на тьме и окружен тьмой.

========== 10. БАШНЯ ПОКОЯ ==========

Двое –то ли студенты, то ли мелкие торговцы - неторопливо шли по лабиринту узеньких улочек в направлении площади Оперы, а за ними, отстав шагов на двадцать, следовал человек, который подслушивал их разговор в кофейне. На многолюдной улочке располагалось множество кабачков, трактиров, кофеен, ювелирных лавчонок и часовых мастерских. Из открытых дверей доносился неумолкающий мелодичный перезвон часов, ему вторил гул голосов из питейных заведений, время от времени этому нестройному хору аккомпанировал стук колес проезжающих экипажей и мерное цоканье лошадиных копыт.

Когда-то это был квартал часовщиков и ювелиров, тихий и чинный, но с тех пор как король Людвиг ввел моду на оперу, здесь также поселились певцы, а за ними хлынули актеры, непризнанные художники, неудачливые музыканты, спивающиеся поэты и прочая шумная богемная публика.

Из-за этого репутация квартала стала несколько сомнительной, но тем не менее здесь часто можно было встретить зажиточных буржуа, военных, аристократов и даже священнослужителей. Последнее никого не удивляло, ведь все в столице знали, что даже сам его преосвященство архиепископ неравнодушен если не к самой опере, то, во всяком случае, к оперным певицам.

Два собеседника из кофейни как раз шли мимо дома, в окнах которого красовались чайные розы и в котором до недавнего времени жила оперная дива, прославившаяся в первую очередь не голосом (довольно посредственным), но своими исключительно пышными формами. Его преосвященство не раз приезжал в этот дом, очевидно, для благочестивых бесед со своей духовной дочерью. Разумеется, визиты эти наносились инкогнито, но о них знала и с превеликим удовольствием судачила вся столица.

Между тем всего пару месяцев назад дива внезапно скончалась - сразу после того, как пригубила вина рубинового цвета, присланного ей в подарок неизвестным поклонником. Как говорят, бутылка эта очень напоминала те, в которые обычно разливают вино, изготовленное монахами Гармштайна. Придворный врач, который по специальному указанию самого канцлера составлял свидетельство о смерти, констатировал естественный характер случившегося. Правда, в кофейнях не утихали разговоры о том, что к диве захаживал не только архиепископ, но и сам канцлер, и что, возможно, она имела неосторожность выболтать канцлеру кое-какие секреты, ставшие ей известными во время благочестивых бесед с архиепископом. Но это были лишь разговоры.