- Благодарю за добрые слова, - сквозь зубы, проговорил Карл. - Я неизменно ставлю ваше преосвященство в известность обо всем.

- Или почти обо всем, - заметил архиепископ, едва заметно пожимая плечами. – К сожалению, дорогой граф, вы не всегда бываете до конца искренним со своими друзьями.

- Довольно, ваше преосвященство, - Карл бросил угрюмый взгляд на архиепископа, - довольно. Мы с вами одни, так будем говорить ясно.

- Как вам угодно, граф, - бесстрастно обронил архиепископ, даже не взглянув на собеседника.

- Я давно искал случая сказать вам, как я вас ненавижу, - произнес Карл, и, возможно, это были первые действительно искренние слова, которые он произнес за долгие годы.

- Что ж, случай представился. Правда, не думаю, что вы сообщили мне нечто новое и полезное, - прелат по-прежнему сохранял ледяное спокойствие.

- Зато я хочу напомнить вам кое-что старое. То, что произошло двадцать один год назад.

- Двадцать один год назад? – архиепископ снова принялся рассматривать свой бриллиант. – Если мне память не изменяет, двадцать один год назад вступил на престол нынешний король Людвиг.

- Да, потому что скончался его отец, король Максимилиан.

- Мир праху его, - архиепископ перекрестился.

Карла передернуло.

- А помните, что предшествовало смерти короля?

- Почему я должен что-то помнить? Столько лет прошло! - архиепископ произнес эти слова нарочито холодно. – Но, если мне память не изменяет, я был тогда епископом Мельцским…

- Совершенно верно. Вы были епископом и мечтали стать архиепископом. И по странному совпадению как раз в ту пору прежний архиепископ скончался. От неизвестной, но скоротечной болезни, причин которой медики так и не установили.

- Мой предшественник был человеком редкой добродетели, - прелат снова перекрестился. – Да покоится он с миром!

Карла снова передернуло.

- Похвала из ваших уст вряд ли добавит ему покоя. Вы мечтали занять освободившееся место и хотели, чтобы король Максимилиан похлопотал за вас перед папой. Но, к вашей досаде, король терпеть вас не мог. Он прилюдно называл вас интриганом, заговорщиком и даже утверждал, что предыдущий архиепископ умер не без вашей помощи.

- Покойный король действительно меня не любил и даже не гнушался клеветы в мой адрес, - сухо произнес архиепископ. – Да простит ему это Господь, как я ему простил.

- Перестаньте! – вскричал Карл. – Перестаньте лгать хотя бы сейчас!

Прелат холодно посмотрел на него, но промолчал.

- Слушайте же. Я в ту пору был еще совсем юным пажом. Король Максимилиан любил меня как сына…

- Слишком любил, - с усмешкой бросил архиепископ.

Карл метнул на него злобный взгляд.

- …и доверял мне. На свою беду. Так доверял, что часто диктовал мне секретные письма.

- У вас всегда был красивый почерк, граф.

- Будь он проклят, этот мой почерк! Помню, был такой же солнечный летний день, как сейчас. Король позвал меня и продиктовал письмо, адресованное в Рим. В этом письме говорилось, что король никогда не согласится с тем, чтобы мантию архиепископа получили вы.

Прелат молчал. Глаза его были устремлены на холодный бриллиант.

- Король предупреждал папу, что если вы получите эту мантию, он не остановится ни перед чем, даже перед переходом в кальвинизм. Представляете, что это означало бы для королевства?

- Это означало бы войну, - обронил архиепископ.

- Да, это было ясно даже мне, мальчишке. И я… - Карл остановился, словно не решаясь говорить дальше.

- Вы предали короля, своего покровителя, - с насмешливой улыбкой закончил за него архиепископ.

- Не смейте говорить со мной таким тоном, вы… вы, который… - Карл задохнулся от ярости и сжал кулаки, пытаясь вернуть себе спокойствие. - Я обо всем рассказал на исповеди своему духовнику, аббату Суаресу.

- Ах да, этому иезуиту!

- … который был и вашим духовником.

- И что с того?

Карл смотрел на архиепископа так, словно хотел просверлить его взглядом насквозь, но тот оставался бесстрастным, как будто этот рассказ нисколько его не касался.

- Аббат благословил меня и сказал, что я спас Церковь от дьявольского удара, который хочет нанести ей король.

- И аббат был совершенно прав, - с кротким видом промолвил архиепископ.

- В тот же вечер стало известно, что гонец, который вез королевское письмо в Рим, сорвался с Моста трех призраков.

- Это ужасно, - вздохнул прелат. – Впрочем, всем известно, что у этого моста дурная слава. Там погибают многие.

- И я помню, как король Максимилиан допытывал меня, не проговорился ли я кому-нибудь об этом письме. А я лгал ему в глаза, говоря, что никому ни единым словом не обмолвился. И он поверил мне! Поверил!

- Ложь во спасение – не грех. Думаю, аббат Суарес просветил вас на этот счет.

- Просветил, можете не сомневаться, - с мрачной усмешкой отвечал Карл. – Но он сделал не только это. На следующий день … На следующий день аббат принес мне маленькое зернышко. Черное, с крошечными красноватыми пятнышками. И попросил, чтобы я незаметно бросил его в рюмку короля.

- И как же вы поступили? – голос архиепископа звучал спокойно и ровно.

- Аббат сказал, что вы благословляете меня на то, чтобы я спас Церковь, - Карл не спускал глаз с архиепископа.

- В самом деле? Не может быть. Я впервые слышу об этом деле. Возможно, аббат что-то напутал. Или солгал, - прелат оставался невозмутимым, и только пальцы его судорожно сжали бриллиант. – И неужели вы его послушались? Неужели вы подняли руку на короля, помазанника Божия?

Карл задрожал от бешенства.

- В тот же вечер король Максимилиан почувствовал себя плохо, - заговорил он глухим голосом, - у него началась лихорадка. Медики утверждали, что он простудился во время прогулки. А через день он скончался.

- Мир праху его, - архиепископ перекрестился со вздохом облегчения. – Мир праху его. Да простит Господь ему все прегрешения – вольные и невольные.

- Я помню, что мне довелось пережить. Я рыдал, я бился в припадках, я хотел все рассказать…

- Вам нечего было рассказывать, - холодно произнес архиепископ. – Король Максимилиан умер от лихорадки. Вот и всё.

- Я хотел все рассказать… Но тут снова появился аббат Суарес. Он стал запугивать меня… О, запугивать он умел отлично! Аббат заявил, что отныне у меня нет выбора, кроме как исполнять все его приказы, а также приказы епископа Мельцского, который вскоре стал архиепископом. То есть ваши приказы. Я был еще совсем юн и глуп. Голова у меня шла кругом. И я послушался аббата, потому что больше мне не у кого было спросить совета. Я стал исполнять все его приказы, а затем, когда он возвратился в Мадрид – все ваши приказы. Двадцать лет я состою при короле Людвиге, я, убийца его отца, и двадцать лет я шпионю за ним, докладываю вам о каждом его шаге!

- К сожалению, не о каждом. Впрочем, я уже указал вам на это.

- Послушайте, - теперь Карл просто трясся от бешенства, - послушайте вы, дьявол в рясе! Вы отравили мне жизнь, исковеркали мою душу! Так неужели вам этого мало? Зачем понадобилось хватать меня на большой дороге и везти в этот проклятый монастырь? Чтобы окончательно уничтожить, превратить в своего раба? Но даже у раба должна быть сила и должна быть воля. Иначе раб окажется бесполезным. А у меня больше не осталось ни силы, ни воли!

- Что же вы хотите? – архиепископ смотрел на Карла изучающим взглядом. – Чтобы я дал вам волю? Увы, это не в моих силах. Я могу лишь помолиться за вас, но, боюсь, мои молитвы вам не помогут.

- Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое! Я больше не желаю этого рабства. Двадцать лет – с меня довольно!

Архиепископ смерил его презрительным взглядом.

- Вы желаете свободы? Никто у вас ее не отбирает. Но не забывайте, как много я о вас знаю. О нет, я, конечно, никому не стану рассказывать о том, что было двадцать лет назад. В конце концов, откуда мне знать, о чем вы там говорили с аббатом Суаресом, который, кстати, давно уже в могиле. Но вы сами знаете, граф: тех вещей, которые я могу предать огласке, хватит для того, чтобы ваша блестящая карьера рухнула, чтобы вы превратились в презренного изгоя, которому никто никогда не подаст руки. Вас не спасет ни ваша знатность, ни ваша близость с королем. Последнее лишь подольет масла в огонь.