- Но, Фабиан, - проговорил Карл, все еще пытаясь справиться с застежкой, - не забывай, что есть не только король.

- Ах да! – Фабиан презрительно рассмеялся. – Есть еще и другие. Ну что ж, могу сказать тебе, что шпионы архиепископа давно донесли ему обо всем, что здесь происходит. Канцлер тоже знает – от своей любовницы, которая… ну, неважно.

- И что же? – растерянно спросил Карл.

- Как видишь, ничего. Ровным счетом ничего, глупец.

- Самоуверенность погубит тебя, - пробормотал Карл, отчаявшись победить застежку.

Фабиан снова рассмеялся.

- Смотри! – воскликнул он. – Видишь?

Карл увидел, как по опушке примыкавшего ко дворцу леса двигались чьи-то силуэты, которые исчезали, словно проваливаясь под землю.

- Что это? – спросил он. – Ах! Я понял!

- Ну вот. Наконец, ты хоть что-то понял. А теперь ступай к королю! Должно быть он, в своем Лебедином замке, уже надоел всем расспросами о том, куда подевался его драгоценный любовник. Что ж, я подготовил твою задницу, и когда король ею насладится, не забудь рассказать ему обо всем, что ты тут видел! Это будет славная потеха!

Смех Фабиана звучал грубо и резко. Казалось, что это смеется грубый мужлан, а не утонченный аристократ.

- Да будь ты проклят! – глухо произнес Карл. – Учти, я сделаю всё… Всё, чтобы тебе помешать!

- Всё, что ты мог, ты уже сделал час назад, за статуей Милона Кротонского. Раздвинул ягодицы. Кстати, они у тебя неплохо сохранились. Считай это комплиментом.

Сказав это, Фабиан повернулся спиной к Карлу и вошел во дворец.

Он поднялся по темной лестнице на второй этаж, где были покои принца. Там его встретил встревоженный камердинер.

- Его высочество ожидает вас, господин барон.

- Где он? В спальне?

- Нет, в кабинете.

- В кабинете? – удивленно переспросил Фабиан. – Разве его не отнесли в спальню после припадка?

- Его высочество отказался ложиться в постель. Он ждет вас.

На лице барона появилась гримаса досады. Он вошел в кабинет принца.

Отто сидел в кресле с резными подлокотниками и смотрел в окно, за которым занимался рассвет.

- Что с тобой? – теперь голос Фабиана звучал строго и даже требовательно, словно он отчитывал маленького ребенка. – Почему ты не лег в постель? Тебе необходим отдых.

Принц обернулся. Лицо его было почти белым, каким обычно было после припадка, темные глаза ввалились и походили на две черных глазницы.

- Рассвет, - пробормотал он. – Я жду рассвета.

- Ты полная противоположность своему брату, - вздохнул Фабиан, пошире раздвигая тяжелые малиновые шторы с золотыми кистями. – Твой брат ненавидит рассвет. Ты знаешь, что крестьяне вокруг Лебединого замка из-за этого считают его упырем? Они даже боятся выходить на улицу по ночам.

- Бедные люди! Что они только ни придумают, - с грустной усмешкой заметил Отто.

- По части выдумок им трудно соревноваться с тобой. И с твоим братом, - бросил Фабиан.

- Не говори так, - со вздохом сказал принц. – Фабиан, ты же знаешь…

- Прости.

- Фабиан, мой брат боится рассвета, потому что на рассвете грёзы, которыми он живет, тают вместе со мраком. Он видит те же предметы, видит тот же пейзаж за окном, тех же людей и понимает, что ничего не изменилось. И никогда ничего не изменится. А ему очень хочется, чтобы изменилось всё, понимаешь?

- Я понимаю, что он сумасшедший.

- А я? – с улыбкой спросил Отто. – Я разве не сошел с ума?

- Ты еще только сходишь, - Фабиан произнес эти слова почти с нежностью, с какой обычно обращаются к испуганным детям, чтобы их успокоить.

- Но ведь я бегу от своих грез! Я, наоборот, боюсь ночи, ибо она насквозь порочна, и люблю рассвет, ведь он обещает прощение и новую жизнь! – Отто все больше и больше волновался.

Фабиан подошел к принцу и ласково взъерошил его белокурые волосы.

- Успокойся, мальчик мой, успокойся, - прошептал он. – Не волнуйся, скоро я избавлю тебя от всех твоих страхов. И ты поймешь, что не надо страшиться ночи. Она прекрасна.

Трудно было узнать гордого и надменного Фабиана в человеке, с ласковой улыбкой опустившегося на корточки перед сидевшим в кресле принцем и положившего руки ему на колени. Принц устремил на него взор, и в его глазах, только что напоминавших мертвые глазницы, затрепетали огоньки жизни. Он смотрел на Фабиана с надеждой и доверием. Руки принца легли на руки Фабиана. А тот смотрел на него снизу вверх, и в его серых глазах была не то радость, не то алчность, а может быть, и то, и другое сразу.

- Я – твоя ночь, - проговорил Фабиан. – А ты – мой мрак ночной. До тех пор, пока не рассвело.

Он принялся развязывать шнурки на штанах принца. Осторожно взял в руки член, который был уже полувозбужден, помассировал яички, а потом заглотнул. Отто со вздохом откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

- Фабиан, - прошептал он. – Фабиан… Я не верю, что ты любишь меня… Я уверен, что ты лишь используешь меня… Но с тобой я как будто окрыляюсь… Ты – моя ночь, полная тьмы. Порочная и сладкая… Пока не рассвело.

- А ты для меня - мой мрак, - с хищной улыбкой проговорил Фабиан. – Мой непроглядный мрак, и я хочу, чтобы этот мрак вошел в меня и царствовал во мне… Пока не рассветет. Входи же. Входи в меня. Пока не рассвело…

Фабиан стремительно поднялся на ноги, сбросил камзол, рубашку и стянул штаны. Он остался совершенно обнаженный: красивый, с широкими плечами, стройной талией и округлыми ягодицами. Он весь дышал мужественностью и при этом был полон изящества, врожденного изящества благородного аристократа.

Отто приоткрыл рот, его глаза, полные мрака, завороженно следили за красавцем, который стоял перед ним, откровенно рисуясь.

- Возьми меня, - Фабиан произнес это неожиданно низким голосом. – Ты этого достоин. Именно ты. Никто иной. Даже твой брат, король, недостоин. Никому я не отдавал себя. Только тебе. Тебе! Возьми меня. Возьми меня, и тогда ты сумеешь взять и королевство.

В темных безднах глаз принца сверкнула молния. Он встал, сделал шаг к Фабиану, положил руки на его сильные плечи. Отто был ниже Фабиана и обладал более хрупким телосложением, но это, похоже, нисколько не смущало ни того, ни другого.

Фабиан грациозно опустился, встал на четвереньки и выгнул спину с красиво прорисованными позвонками, выпятил округлые, крепкие ягодицы. Отто глухо застонал, опустился на колени и прижал ягодицы Фабиана к паху.

- Возьми меня, - проговорил тот, и голос его больше походил на рычание. – Возьми.

- Возьму… - прошептал Отто.

Он гладил, а затем стал мять крепкие ягодицы Фабиана, дыхание его становилось все более прерывистым, лицо в неверном сиянии свечей вновь стало похоже на маску пришельца из потустороннего мира, на нем было написано вожделение и нечто еще…

- Я возьму тебя…

- Ты мой мрак… непроглядный мрак. Будь во мне. Пока не рассвело…

- Пока не рассвело, - как эхо, откликнулся Отто.

- Мой мрак…

- Ты превращаешь меня во мрак.

- Наполни меня собой…

- Пока не рассвело… Пока не рассвело…

- Будь во мне всегда.

- Пока не рассвело…

Отто принялся входить Фабиана. Тот был очень тугим, и было ясно, что ему и впрямь редко приходилось отдавать свое тело другим мужчинам, если вообще доводилось.

- Только тебе, только тебе, - шептал Фабиан через силу, кривясь от боли.

- Пока не рассвело… пока не рассвело, - как заклинание, повторял Отто.

- Ты берешь меня, а значит, возьмешь и королевство.

- Возьму… Пока не рассвело… Пока не рассвело.

Фабиан вскрикнул. Отто задел чувствительную точку внутри. Спина Фабиана выгнулась, а принц вонзил в нее холеные ногти, и Фабиан застонал – то ли от боли, то ли от наслаждения.

Принц принялся яростно вбиваться в него. Теперь они уже оба рычали и казались двумя сцепившимися в смертельной схватке хищниками.

- Мой мрак! Мой мрак! – выкрикивал Фабиан.

- Пока не рассвело! Пока не рассвело! – вторил ему Отто.

Наконец, он излился в Фабиана, рыча и содрогаясь, а тот рукой довел себя до оргазма и излился вслед за Отто. Оба они повалились на ковер, устилавший пол кабинета. И долго лежали – неподвижно и безмолвно.