Ленц молча сидел рядом, крепко прижимая к себе и успокаивающе поглаживая по спине. А я всё никак не могла успокоиться. Но всё когда-то заканчивается, вот и я устала плакать, теперь просто тихо шмыгая носом и не желая покидать такого надёжного убежища от всех невзгод мира. Очередная иллюзия. Но так необходимая мне сейчас. Такая спасительная.

Стало легче, хоть немного, но легче. Боль уже не воспринималась так остро, приглушённо пульсируя где-то в районе сердца, однако дышать и мыслить уже не мешала. Я приняла то, что случилось. Просто приняла. И отказалась об этом больше думать, но мне напомнили.

— Из-за него сюда приехала? — тихо спросил целитель нейтральным тоном.

Не упрекал, не жалел, просто уточнял. Я коротко кивнула в ответ. А потом,

поняв, что он мог и не заметить этого жеста, хрипло ответила:

— Да.

— Забудь. Он тебя не достоин. Молодой ещё, глупый. Жизнью не битый. Ты заслуживаешь лучшего.

Его краткие сухие фразы ложились точно и беспощадно, словно заколачивая гвозди в крышку гроба моих надежд. По сути, он был прав, мы слишком разные с Максом. Но глупое женское сердце… Оно надеялось до последнего. Пока не убедилось в обратном. Ну, и пусть. Так даже лучше. Да, так лучше. Надо просто забыть. Абстрагироваться. Переключиться на другое. Благо, есть на что.

Пошевелившись, я неохотно отстранилась, не без сожаления покидая тёплые объятия. Ленц меня не удерживал, достал из кармана и протянул чистый носовой платок. Вытерев лицо и немного пригладив растрепавшиеся волосы, я серьёзно посмотрела ему в глаза и решительно спросила:

— У меня есть последний накопитель. Большого объёма. Он ещё полный. Там много магической энергии. На операцию хватит и не только для вас. Можете его взять и помочь тому умирающему солдату?

— Упрямица, — вопреки моим опасениям не рассердился, а мягко улыбнулся он. Ведь не сдашься?

— Нет, — решимость сделать всё, что возможно, полыхнула с новой силой.

И видимо это достаточно отразилось в моём выражении лица или взгляде,

потому что главный целитель, тяжело вздохнув, кивнул.

— Ладно, отдашь мне свой накопитель, а я подберу рабочую бригаду. В каком состоянии сейчас больной?

— Плох. Очень. Ничего не помогает, — тоже вздохнула и понурилась.

Признаваться в своём бессилии было сложно, но здесь требовался честный ответ. — Сейчас температура немного спала, бред прекратился, но это ненадолго. Слишком ослаблен организм. Горячка — следствие начавшегося воспаления лёгких. Дышит тяжело, с хрипами. Сильно кашляет. В сознание пока ни разу не приходил. Внешних ран и иных повреждений нет, но сильная контузия налицо. Традиционной медициной с этим не справиться, нужна работа целителей.

— Значит, не будем откладывать на потом. Судя по твоему описанию, эта ночь может оказаться решающей. Так что иди, неси накопитель и готовь операционную. А я пока переговорю с целителями и некромантами. Как раз вчера ещё двое по распределению в помощь к метру Толману приехали. Только потом всё равно за ним тщательный уход нужен будет. Поняла?

— Спасибо, мэтр Ленц! — вскочила я, не веря до конца, что он действительно согласился помочь. А потом, поддавшись порыву, крепко его обняла, сбивчиво благодаря: — Большое вам спасибо! Я никогда не забуду… правда!

— Ну, будет… будет, — меня снисходительно похлопали по спине и аккуратно отстранили. — Потом поблагодаришь, когда твоего подопечного вытянем. А пока рано так говорить, плохая примета. Ну, всё, иди. Поторопись, чтобы нам ждать не пришлось. Тильду попроси о помощи, если что: я заметил, что вы сдружились. Она

сегодня как раз на дежурстве.

Радостно кивнув, я пулей выскочила из-под навеса и побежала в сторону нашего общего шатра. Даже не заметила, что гроза утихла, вновь сменившись еле накрапывающим дождиком. Мне было не до этого. После глубокого отчаяния в сердце вновь вспыхнула надежда! Пусть я и не смогла найти счастья в этой жизни сама, зато теперь появился шанс дать эту возможность кому-то другому. Сохранив ему жизнь. И я сделаю для этого всё возможное!

Всю ночь я не сомкнула глаз, с волнением ожидая результата операции, которая затянулась больше, чем на шесть часов. Уже даже успела перестелить для больного постель, выбрав для его лежака более удобное место, чем раньше. Приготовила всё необходимое для дальнейшего ухода и сходила поесть. Полевая кухня работала почти круглосуточно. По-крайней мере там всегда можно было взять горячую воду для госпитальных нужд или выпить тонизирующего настоя для поддержания сил. Иногда, предупреждённые загодя, повара оставляли что-то из еды: после операций целителям требовалось обязательно поесть, восстанавливая силы.

Наконец, устав от неизвестности и тревоги, я решила немного развеяться.

Вышла из госпитального шатра на улицу и остановилась, вдыхая полной грудью свежий утренний воздух. Рассвет ещё не окрасил золотым окоёмом край горизонта, а солнце пока ещё прятало свой ясный лик от спящего мира. Ночная темнота уже, погасила звёзды, поредела и рассеялась, сменившись серым предрассветным сумраком. Поле возле госпиталя, раскинувшего свои шатры и палатки на невысоком холме, затопило лёгкой туманной дымкой, придавая окружающей природе вид непривычный и даже немного сказочный.

Первые робкие переклички птиц, раздающиеся со стороны рядом стоящего леса, смешивались с шелестом крон, будто деревья перешёптывались о чём-то важном на своём, непонятном для простых смертных, языке. В воздухе разлилась та самая звонкая свежесть, которая бывает только отгремевшей ночью грозы. Весь мир очистился, смывая с себя пыль и суету прошедших дней, и теперь с нетерпением ждал, когда он сможет показаться во всём своём великолепии, играя алмазными переливами росы под первыми лучами восходящего солнца.

Лагерь ещё спал. Слышались только редкие покашливания, храп и время от времени тихие переклички часовых. Охрана у госпиталя была всегда: военное время обязывало. И пусть мы находились не на самой линии фронта, от неожиданных неприятностей всё же следовало подстраховаться. В охранении стояли как адепты боевого факультета, так и стихийники, составляя рабочую пару. Так же в связке двойками они по необходимости отлучались из лагеря: сопроводить обоз, доставить срочное донесение и выполнить иное необходимое поручение.

Как это делали Ольгер, Серджио… Максимилиан.

Поймав себя на запретной теме, я нахмурилась и упрямо тряхнула головой, словно это могло помочь мне избавиться от непрошеных мыслей. Что-то я замечталась совсем! Пора вернуться с неба на землю и пойти посмотреть, не закончилась ли операция?

Резко обернувшись и сделав шаг ко входу, я вдруг неожиданно на кого-то наткнулась. Крепкие мужские руки тут же опустились на плечи, помогая удержаться и восстановить равновесие. Смущённо пробормотав извинение, я отстранилась и, подняв голову, наткнулась на усталый, не неподдельно довольный взгляд Эриха Ленца.

Сердце на миг замерло, боясь поверить произошедшему. Но где-то в глубине души уже несмело разливалось ликование: всё получилось! Иначе главный целитель не был бы таким спокойным и благодушным. Значит, операция прошла успешно. Мой подопечный будет жить!

И всё же уточнить не помешает:

— Как всё прошло, метр Ленц? — спрашиваю осторожно, боясь спугнуть распахнувшую крыла надежду.

— Очень хорошо, Эрин. Теперь он точно поправится, хоть тебе и придётся для этого хорошенько потрудиться. Пойдём в шатёр, поговорим там. Что-то я очень устал.

— А пациент… — робко заикнулась я разрываемая противоречивыми чувствами: хотелось тут же рвануть в госпиталь проверять своего подопечного. И в то же время интересно было, что главный целитель расскажет об операции и общих рекомендациях по дальнейшему уходу. К тому же, было бы свинством и дальше держать на ногах полностью выложившегося человека, простоявшего за операционным столом больше шести часов кряду.

В конце концов, победила совесть. И услышав заверения Ленца: «С твоим подопечным всё будут хорошо. Целители с ним ещё некоторое время поработают, отслеживая функционирование всего организма, так что ты там пока не нужна», с лёгким сердцем согласилась составить целителю компанию в шатре и послушать, более подробный рассказ о прошедшей операции и рекомендации касательно моих действий в послеоперационный период.