«Доктор! Шторм! - он широко улыбается, взгляд у него теперь абсолютно нормальный и даже веселый. – Добро пожаловать на борт!»

Он отплывает от нас метров на пять, выпрямляется в воде, и его форма начинает стремительно меняться. Десять миллисекунд – перед нами возникает высокий шипастый конус с витым шпилем на вершине, искристо-черный, точно обсыпанный бриллиантовой крошкой, и распахивает нам входной люк.

«Ух ты! - восхищенно бросает мне Доктор и подскакивает к консоли Двести четвертого – теперь как новенькой, идеально чистой, сияющей белизной и матовым серебром - и на бегу скидывая водолазную экипировку. – Да он красавчик! Шторм, возьми на себя управление пространственным движением. Закроем рифт!»

Плюхаюсь в сетчатое кресло, срываю с головы акваланг, активирую свой доступ через ключ. Ментальная связь с кораблем золотой нитью врезается в мою сферу сознания так резко, что я вздрагиваю и по коже бегут мурашки. Матово-белая консоль подстраивается под меня, разворачивая приборную панель, формируя голографический экран обзора и подставляя ручки управления пространственным движением по образу и подобию привычных мне РУС и РУД. Доктор мечется между постами энергетика и бортинженера, настраивает щиты, колдует над сканером, проводя замеры. Тем временем я отдаю команду закрыть входной люк и поднимаю Двести четвертого со дна. Я решаю не делать прыжок, чтобы не баламутить разлом еще раз, и веду корабль к рифту на маневровых моторах метрах в десяти под поверхностью воды. Двести четвертый очень быстр, как и полагается боевой машине – какие-то восемь секунд, и мы на месте, наблюдаем на мониторах свистопляску разбушевавшегося рифта. Нагрузка на щиты растет, мне приходится вспоминать навыки пилотирования вертолета, чтобы удерживать корабль неподвижно посреди неистовой бури. Доктор замирает на посту бортинженера в напряженной позе, его руки скользят над сенсорной панелью управления очень быстро, но с предельной точностью, и на своем экране внешнего обзора я вижу, как Двести четвертый выпускает сияющие щупальца энергетических жгутов и погружает их в бушующее в разломе багровое пламя.

«Шторм, два тридцать вперед, - командует Доктор. – Три сорок влево. Тангаж двадцать два. Один и восемь вниз. Крен четыре. Стоп! Так держать!»

Я маневрирую, следуя его командам, мы входим в эпицентр шторма и зависаем в нем неподвижно. Двести четвертый ловко стабилизируется сам, сопротивляясь ударам бури – великолепная, потрясающе управляемая машина! И очень мощная – несмотря на бешеную нагрузку на щиты, энергии хватает, чтобы работать с тканью континуума грубо и быстро, не тратя время на поиск слабых мест.

«Ставлю заплатки! - комментирует Доктор свои действия, и энергетические жгуты на мониторе сплетаются в причудливую вязь. – Одна дыра есть, вторая есть… Готово! Разлом закрыт!»

Последний всплеск лютой тряски, который Двести четвертый мастерски гасит, и монитор показывает мне, как багровое пламя втягивается в разлом и буря затухает сама собой. Нагрузка на щиты стремительно падает, и рифт успокаивается – теперь он только слегка пульсирует, медленно и плавно. Но Доктор все еще не сводит глаз со своих мониторов, и я вижу, как его левая бровь ползет вверх, а на щеке прорезается ямочка. Похоже, он не верит тому, что видит, и я тянусь к нему с вопросом: «Что там?»

«Что-что-что? - он разговаривает сам с собой, не обращая на меня внимания. – Что за глюк, разрази меня Время! Я такого еще не видел!»

«Доктор! - окликаю я его. – Что ты там такого не видел?»

«Когда я стабилизировал рифт, стены реальности восстановились, - наконец отвечает он, вынырнув из задумчивости, - но не полностью. Образовался маленький такой лаз через Пустоту в параллельную Вселенную. Как раз, чтоб ТАРДИС прошмыгнула, не ободрав бока! Причем, представь себе, совершенно стабильный и безобидный! Даже с крышечкой! Как дверь для кошки, понимаешь?»

«И что это значит?» - интересуюсь я, пока не понимая, почему его это так радует. Обычное его любопытство – или что-то большее?

«Видимо, наших с тобой сил достаточно для стабилизации границ реальности! - радостно отвечает он. – Поэтому снова можно шастать между параллельными Вселенными, хоть и не так легко, как раньше. Можно будет как-нибудь заглянуть туда, если ты не против!»

«Ага, - кажется, я начинаю понимать причину и его радости, и скрытой под ней светлой печали, и пережитой боли, спрятанной глубоко в его памяти. – Это лаз в ту самую Вселенную, где ты кое-кого оставил, так ведь?»

«Верно, - он смущенно улыбается мне в ответ. – Надеюсь, они там хорошо устроились. Я бы не отказался проверить, как работает этот лаз. Что скажешь?»

Авантюрист он, как есть, притом совершенно безбашенный: не успев разобраться с одной проблемой, рвется на поиски следующей. Изменить его я и не в силах, и не хочу - таким я его и люблю. Он, конечно, прав в том, что дырку надо проверить, но сначала нужно грамотно завершить эту операцию, да и подготовиться к экспедиции не мешало бы.

«Обязательно проверим, - откликаюсь я. - Но тебе не кажется, что такой рейд требует подготовки? Давай вернемся к твоей ТАРДИС и закончим дела здесь».

«Слышу голос разума, - Доктор отвечает картинкой: я в образе строгой преподавательницы старшей ступени стою в переходной галерее между главным и административным корпусами Академии и что-то сурово выговариваю ему в образе курсанта-раздолбая, а он вытянулся перед мной в струнку с таким выражением лица, какое бывает у особо милых, но шкодливых котиков, пойманных на месте преступления. – Возвращаемся. Наша любимая Сол-3 спасена, далеки лишились стелс-режима, армада Культа Скаро развеяна на атомы. Осталось только отправить пассажиров по домам. Но затем…»

«О да! - прежде, чем взяться за ручки управления, я посылаю ему свою самую многообещающую улыбку и исправляю его картинку: заменяю мантию старшего преподавателя на радикальную мини-юбку и белую рубашку с расстегнутым воротником. – Затем я вытряхну тебя из этого рванья и доберусь до тебя!»

Он поворачивается ко мне, задрав левую бровь, улыбается и грозит мне пальцем: «Не-а. Я все равно успею первый» - и тут же добавляет в нашу картинку, как он резко перекидывает меня через плечо, аж туфли слетают, и выпрыгивает в окно, под которым припаркован скоростной ховерборд с моторами от тяжелого штурмовика.

***

Над Байкалом раскинулась и властвует ясная звездная ночь, ни облачка, ни ветерка. Бледной искоркой мелькнул над нашими головами низколетящий спутник, а ближе к горизонту мерцают красным и зеленым бортовые огни лайнера, летящего куда-то в направлении Улан-Удэ. О прошедшем шторме напоминают только обломанные ветки лиственниц, валяющиеся на песке, и осыпь битых камней возле утеса, который упорно смотрит в небо обломком огромной арки. На пляже горит костерок, возле него маячат двое золотистых призраков – Ровена и Эйнар. Над костром бодро булькает чайник, за которым приглядывает наша нечаянная спутница, юная шаманка Алима. Ее дед, так и не в силах расстаться с недопитой чекушкой коньяку, сидит на туристическом коврике, прислонившись спиной к огромному валуну, рядом застыл Двести четвертый, все еще в форме корабля. Мы с Доктором нашли себе надувной матрас, бросили его у дверей ТАРДИС и развалились на нем, я – полусидя, он – лежа, задрав ноги в красных кедах повыше и упёршись пятками в дверной косяк. Вид у моего ненаглядного усталый, но в высшей степени довольный - как он мне и сказал, он успел первый, добрался до меня, когда мы пошли переодеваться из гидрокостюмов в нашу походную одежду, и уж тут он своего не упустил. Правда, в результате он не смог найти свою экипировку и надел первое, что под руку попалось. ТАРДИС почему-то подсунула ему брезентовые штаны и старую серую толстовку с полустершейся эмблемой МФТИ, растянутым воротом и прожженной дыркой на пузе, из-за чего Доктор стал похож даже не на аспиранта, а на старшекурсника физтеха, выбравшегося с приятелями на природу после сессии. Левая рука у него под головой, а правой он размахивает в воздухе, рассказывая нашим спутникам, что произошло, а попутно - о Галлифрее, далеках, Культе Скаро, можетбудках и Великой Войне.