- Стоять! Рванет!

- Не должно, - хмуро отозвался один из лаборантов, высокий угрюмый татарин. – Ща все будет!

- Рамиль! – прикрикнула на него Тумэр. – Слушай, что тебе умный человек говорит! Ой, Доктор, извини. Кстати, доброе утро!

Вместо ответа Доктор выхватил звуковую отвертку, прицелился в развороченный бок блюдечка, что-то пронзительно зашипело, проскочила метровая зеленая искра, и откуда-то из-под вывороченных лоскутов обшивки вырвался столб фиолетового дыма. Недоверчивый лаборант матюгнулся, отскочил назад, споткнулся и шлепнулся на копчик. Тумэр поперхнулась дымом и закашлялась.

- Пиздец ты, Рамиль! – возмущенно выдала она. – Убери газорезку! Хрен ли не слушаешься, когда умные люди говорят?! Ой, Доктор, извини еще раз. Рада видеть! Какими судьбами?

- Ну, во-первых, чтобы предотвратить взрыв батареи суперконденсаторов в кормовом генераторе силового поля, которую твои ребята так удачно разрезали, - заявил Доктор и ухмыльнулся. – Чтобы снять кормовую бронеплиту, надо надрезать обшивку по шпангоутам, засверлиться, жидким азотом заморозить клепки, обстучать кувалдой, и она слетит сама. Неужели забыли, как алтайское ведро вскрывали? Дай-ка маркер, напомню.

- А во-вторых? – поинтересовалась Тумэр и протянула ему черный строительный маркер. – Ты хотел еще раз поковыряться в этом блюдечке?

- Не-а, - отозвался Доктор, отмечая маркером на обшивке тарелки точки надрезов. – Дари, надо поговорить. Нужна информация.

- Ага, - та кивнула и выбила трубку в мусорное ведро. – Кажется, я даже знаю, о чем. Пойдем, присядем в уголочке.

Следуя за ней, мы поднялись по широкой решетчатой лестнице на второй уровень ангара и нырнули в укромный угловой отсек, отсеченный от антресолей легкой перегородкой из алюминиевых профилей и матового стекла. За узкой дверью с двойным замком – механическим и электромагнитным с ключ-картой – оказался просторный кабинет, без окон, но вполне уютный, с большим рабочим местом, приставным столом для совещаний, заставленным приборами верстаком и высокими, до потолка, стеллажами, за которыми просматривался угол широкого дивана и журнальный столик. Тумэр свернула за стеллажи, показала нам на диван и приземлилась в глубокое мягкое кресло напротив.

- Итак, Доктор, - она устало откинулась на спинку кресла, - спорю на свою трубку – ты по поводу той штуковины, которую я тебе передала. Которую тэнгри просили отдать тебе. Так ведь?

- Именно, - тот кивнул, подался вперед, уперев локти в колени. – Я тогда не успел расспросить тебя подробнее, а сейчас вот… понадобилось. Рассказывай с самого начала, а лучше покажи.

- Показать? – переспросила Дари, недоуменно нахмурилась, но затем, что-то вспомнив, махнула рукой. – Извини, забыла - ты умеешь заглядывать в память. Хорошо, Доктор. Действуй.

«Подключайся, Шторм, - просигналил мне Доктор, вскочил с дивана и опустился перед Тумэр на колени. – Работаем вместе, только аккуратно. По ассоциативным цепочкам ты ловко пробираешься, но помни – это человеческое сознание. Тут надо куда нежнее, чем со мной».

«Поняла тебя, - ответила я ему, включаясь в поток. – Я готова. Начнем?»

Тумэр подалась вперед, положив подбородок на сцепленные руки. Пальцы Доктора коснулись ее висков, и я ощутила, как в наш поток вливается ее воспоминание о далеком байкальском лете 1999 года. Ни о какой избирательности, конечно, нет и речи – мы снова переживаем эти события вместе с Дари. Мы видим штормовой Байкал, небо, кипящее черно-синими тучами небывалой грозы, и высоченные волны, бьющиеся об скалы Саган-Хушуна и разлетающиеся в пенные клочья. Ветвистая молния бьет в их каменные макушки, и вдруг над бурлящей водой разливается призрачное багровое пламя. Мы слышим, как Дари отдает команды на проведение замеров, хватает тяжелый металлический кейс портативного артронного детектора, выбегает из-за прикрытия высокого скального бока навстречу хлещущим струям ливня и ураганному ветру. Щурясь и прикрывая прибор от шторма полой плащ-палатки, она нацеливает антенну детектора на центр пламенного круга, вглядывается в показания на его крохотном дисплее – и призывает на помощь Хухэ Мунхэ Тэнгри, не веря ни своим глазам, ни показаниям явно сдуревшего устройства. Такой формы сигнала она не видела никогда – как будто несколько волн схлестнулись в бою, пытаясь погасить друг друга интерференцией. Прибор показывает, что один из источников сигнала приближается к ней, она видит смутный золотистый отблеск среди прибрежных валунов и бросается туда, не обращая внимания на буйство стихии. Из штормового прибоя и пенных брызг навстречу ей поднимается вроде бы человеческая фигура, сотканная из прозрачного золотистого пламени. Черты лица смазаны, и дождь бьет в лицо, ничего толком не разглядеть, но глаза видны хорошо – напряженный, испытывающий взгляд, как у Доктора в минуты наивысшего нервного напряжения, и вдруг проскакивает мысль: жаль, что его сейчас здесь нет, вот бы удивился…

Огненный призрак, что-то почувствовав, бросается навстречу Дари, тянется к ней: «Доктор? Ты знаешь Доктора? Не может быть! Кто ты?»

«Знаю, - послушно признается Тумэр, не в силах противостоять ментальному напору призрака. – Мы работали вместе. Я Дари. Надеюсь, он еще помнит меня».

«Повезло! – с некоторым облегчением бросает призрак. – Слушай меня, Дари. Очень внимательно. Здесь идет бой. Решается судьба вашей планеты, и не только ее. Мы сражаемся против… наших самых страшных врагов. Доктор тоже воюет с ними, но его, к несчастью, здесь нет. Но есть ты. Хоть ты и человек, но ты была его помощницей, и у тебя чуткое восприятие. Поэтому я прошу тебя о помощи. У тебя будут две очень важные задачи».

Тумэр кивает, не в силах выдавить ни слова, и тогда призрак показывает левой рукой в сторону крутого скалистого взлобья, где из-под корней одинокой кривой сосны виднеется черная пасть пещеры, а правой хватает Дари за руку, и на мокрой коже вспыхивает огненный кружок размером с пятак - и тут же гаснет, оставив от себя легкое зудящее жжение.

«Ты прямо сейчас проберешься в ту пещеру, - объясняет призрак. – Моя метка проведет тебя к тайнику и откроет его для тебя… сделает, скажем так, видимым. Там лежит одна вещь, очень маленькая, но очень ценная. Сохрани ее во что бы ни стало. Передай Доктору, как только ты его встретишь. Ясно?»

«Хорошо, - откликается Дари. – А вторая задача?»

«Ваши приборы, - призрак показывает на кейс детектора, - нужно будет немного доработать. У вас их три, так? Два рабочих, один запасной. Вам надо будет переделать входной каскад, - он щелкает Дари пальцем в лоб, и перед ее внутренним зрением появляется схема необходимых изменений. – Затем вы разместите приборы вдоль берега – здесь, на двести метров выше и на двести метров ниже. Когда «Три брата» вспыхнут – включайте. По возможности синхронно. Постарайтесь управиться за двадцать минут».

«Да, я поняла, - откликается Дари. – Скажи только… Кто ты?»

«Сложно сказать, - форма призрака вздрагивает, он будто чувствует смятение и сомнения его человеческого собеседника. – Называй меня Сагхан-тэнгри. Не сомневайся во мне, Дари. Клянусь тебе Всемогущим Временем, если я уцелею в этом бою, я буду рад прийти к тебе на помощь. Только позови. А теперь беги, Дари! Время не ждет!»

Тумэр бросается бежать – сначала обратно. Влетает в экспедиционную бытовку, хватает кусок картона и маркер, подзывает лаборантов и рисует им схему переделки детектора, данную ей призраком. Насколько я понимаю, детектор таким образом превращается в излучатель – он должен накопить заряд артронной энергии и выпустить его мощным всенаправленным импульсом. У ребят глаза делаются круглые от удивления, но Тумэр клятвенно обещает им все объяснить позже, лишь бы сейчас они все сделали как надо, и они берутся за дело. Она хватает со стойки с инструментами каску с налобным фонарем и альпеншток, плотнее запахивается в плащ-палатку и бросается бежать к пещере. Скользкие камни выворачиваются из-под ног, встречный ветер наливается ураганной силой, ливень обрушивается на нее, как вода с плотины Ангарской ГЭС, но она бежит, спотыкаясь, падая, уворачиваясь от сбитых бурей веток. Ввинчивается в пещеру, нахлобучивает каску, включает фонарь и осторожно продвигается темными проходами, помогая себе альпенштоком. Это как игра «холодно-горячо» - жжение метки ведет ее все ниже и ниже, через подземный ручей, через узкую трещину-шкуродер, через низкий, но очень широкий круглый зал, точно выбитый в скале гномами, и подводит к нише в стене, обозначенной двумя толстыми сталагмитами, похожими на зубы чудовища. Почти у самого пола ниши виднеется каменный выступ, руку Дари тянет туда, и – вот чудеса! – это не камень, а призрак, прячущий глубокую впадину в гранитной стене, и на дне этой трещины пальцы Тумэр нащупывают холодный металл чего-то, похожего на батарейку, только с ребристыми боками. Вот только эта штука тяжелее батарейки раз в пять, и, когда Дари прячет его в нагрудный карман штормовки, она неприятно оттягивает прорезиненную ткань, а в сердце поселяется легкая колющая боль, несильная, но неприятная, как комариный писк. Теперь надо выбраться назад, и Дари, пошарив по карманам, находит антистатический пакет для образцов, заматывает в него свою находку и прячет ее в набедренный карман штанов. Идти не очень удобно – тяжелый металл бьет по ноге, но сердце теперь не болит, и можно передвигаться быстрее. Она выбирается на поверхность как раз вовремя – ребята закончили переделку, заняли свои места и теперь вызывают ее по рации, ожидая отмашки. Дари взбирается на каменистое взлобье, плотнее закутывается в плащ-палатку и замирает, несмотря на ярость клубящегося вокруг шторма. Она ждет сигнала.