На войну срочно требовались деньги, и Ришельё под свою ответственность занял у друзей больше миллиона ливров. (В 1627–1629 годах займы у богатых людей составляли около 18 миллионов ливров ежегодно, то есть 40 процентов всех доходов, и шли на содержание армии.) Эта мера оказалась очень своевременной: 27 июня 1627 года пять английских эскадр — 98 кораблей — вышли из Портсмута и устремились к острову Ре, который удерживал небольшой гарнизон под командованием Туара; рядом с ним были два старших брата. Защитникам острова предстояло иметь дело с семью полками — пехотой и конницей. Уже 30 июня об отплытии флота стало известно в Париже. В это время Роган вновь собирал войска в Лангедоке, а во французскую столицу доставили манифест Бекингема, в котором сообщалось, что цель экспедиции — заставить Людовика XIII сдержать обещания, данные его подданным-гугенотам, и оказать помощь Ла-Рошели.
Флотилией командовал сам Бекингем; Людовик немедленно собрался и выступил навстречу своему врагу. Однако в Вильруа короля свалила лихорадка: его бил озноб, голова раскалывалась, он жаловался на колотье в боку. Возможно, дали себя знать последствия воспаления легких, которым он переболел во время похода в Лангедок. Как часто бывало, болезнь усугубилась расстройством кишечника — надо полагать, на нервной почве. В таком состоянии король не мог ехать дальше. По совету врачей министры решили даже не сообщать ему новости, чтобы не расстраивать, и взяли управление страной на себя, согласовав этот вопрос с королевой-матерью. В Сентонж выехали Ришельё и Шомберг: один занимался флотом, другой — армией.
Во вторник 20 июля английские корабли показались в виду острова Ре; через день на оба французских форта, Сен-Мартен и Ла-Пре, обрушился вражеский огонь; англичане высадили десант. После ожесточенного боя, потеряв шесть десятков офицеров, в том числе родного брата Роллена де Сен-Бонне, Туара был вынужден отступить в Сен-Мартен-де-Ре. Потери неприятеля составили около пятисот человек. 27 июля на город двинулись восемь тысяч англичан; Туара заперся в форте Сен-Мартен, оставив около сотни солдат в форте Ла-Пре. Бекингем осадил крепость; англичане хозяйничали на острове, безжалостно обращаясь с жителями обоего пола.
В августе Людовику стало лучше; отныне в приказах, рассылаемых армии, значилось: «Составлено в присутствии короля в Вильруа». Людовик даже хотел выехать в Ла-Рошель, но врачи решительно этому воспротивились. 19 августа он уехал в Версаль, а оттуда в Сен-Жермен.
В начале сентября Туара удалось послать весточку о себе. Троим солдатам Шампанского полка вручили по шифрованной записке, спрятанной в запечатанную воском жестяную гильзу. Повесив их на шеи и обмотав головы рубахами на манер тюрбана, смельчаки попытались преодолеть вплавь пролив, отделявший остров Ре от материка. Их заметили англичане и бросились в погоню. Один утонул; другой, изнемогая, решил сдаться, но его пристрелили; только Пьер Ланье, умевший хорошо нырять, добрался до суши — искусанный рыбами, замерзший и совершенно обессилевший. Он выполз на берег у мельницы в двух километрах от форта Пор-Луи, куда его отвез оказавшийся поблизости крестьянин. Одетый в одну лишь рубашку, Ланье предстал перед герцогом Ангулемским и передал ему шифровку: Туара писал, что, не имея ни продовольствия, ни самого необходимого, ему с солдатами остается лишь один выход — умереть на службе королю. «Если Вы хотите спасти этот форт, пришлите плоскодонки, самое позднее 8 октября, ибо вечером 9-го мы все умрем с голоду». Людовик XIII наградил отважного пловца, назначив ему пенсию в 100 экю.
Ришельё вызвал плоскодонки из Байонны и оснастил их в Ле-Сабль-д’Олоне. Уже 7 сентября, между двумя и тремя часами ночи, 13 лодок причалили к берегу под стенами форта Сен-Мартен и выгрузили провиант и боеприпасы.
Чтобы помешать англичанам завладеть Ла-Рошелью, надо было действовать на упреждение — самим осадить город. Шомберг и Марильяк предлагали это еще в начале лета; теперь и кардинал осознал, насколько осада необходима. По приказу короля герцог Ангулемский расположил свои войска вокруг мятежного города и начал земляные работы, чтобы прервать его сообщение с остальным миром.
Население Ла-Рошели тогда составляло 27 тысяч жителей. Буржуа и королевские чиновники были против английского вторжения, прекрасно понимая, чем оно грозит; чернь, моряки и пасторы, наоборот, ждали англичан; к ним примкнули и местные дворяне — «по идейным соображениям». 10 сентября в пять часов вечера ларошельцы открыли огонь по землекопам; Пор-Луи ответил выстрелами. Так началась война.
Пятнадцатого сентября, чувствуя себя совершенно здоровым, Людовик объявил о скором отъезде на фронт. На время своего отсутствия он поручил Марии Медичи управлять областями к северу от Луары, опираясь на советы статс-секретаря де Бюльона. 25-го числа он выехал к армии, и 7 октября Ришельё встречал его в Партене́. Через пять дней оба были под Ла-Рошелью: Людовик остановился в Этре, Ришельё — в небольшом замке Пон-де-ла-Пьер, Марильяк и прочие министры худо-бедно разместились в деревушке Ла-Жарн, а Гастон остановил свой выбор на Дампьере. Он был раздосадован приездом брата, поскольку теперь уже никто не принимал его всерьез.
Короля сопровождал новый фаворит Клод де Рувруа, граф де Расс. Сын вельможи из Пикардии, разоренного Религиозными войнами, он состоял в пажах при Малой королевской конюшне (там содержались лошади, кареты и носилки для повседневного и личного использования). Граф был моложе Людовика XIII на шесть лет и сумел завоевать его дружбу, придумав, как во время охоты менять королевских лошадей, чтобы седоку не приходилось спешиваться: свежего скакуна подводили в обратном направлении, и король, вынув ногу из стремени, разом перемахивал на него, разворачивал и продолжал погоню за оленем. Это усовершенствование, а также умение трубить в рог, не пуская в него слюну, принесло «клопенышу», как презрительно прозвал его Бассомпьер, должность главного королевского егеря, а затем — капитана замка Сен-Жермен. В 1627 году он возглавил Малую королевскую конюшню.
А дела Туара были совсем плохи. Второй его брат Поль был убит пушечным ядром. В первых числах октября, решив, что его уже никто не спасет, Туара даже начал переговоры с Бекингемом об условиях капитуляции. Но тут, наконец, подул благоприятный ветер, и 7 октября, воспользовавшись сильным приливом в новолуние, целых 35 плоскодонок устремились к острову Ре; на них было больше восьмисот солдат с офицерами. Англичане их окружили и сильно потрепали, но двадцати пяти лодкам удалось прорваться и к четырем часам утра достичь форта Сен-Мартен, куда они привезли муку, вино, тушеную треску и овощи, окорока и солонину, а также одежду и обувь — можно было продержаться дней сто! Гарнизон Ла-Пре пополнили; осажденные насмехались над неприятелем, который тщетно пытался штурмовать форт. Потерпев неудачу, англичане целую неделю ничего не предпринимали. Пора было с ними кончать: Ришельё и Шомберг решили отправить на остров крупные силы, чтобы вышибить захватчиков.
Кроме того, нужно было воспрепятствовать объединению гугенотов. 4 октября 1627 года Людовик своей декларацией поручил Тулузскому парламенту начать судебный процесс против герцога и пэра де Рогана, лишенного неприкосновенности за государственную измену.
Принц Конде отправился воевать в Лангедок. «Нужно уничтожить гугенотов, — напутствовал его Ришельё. — Если мы сохраним Ре, это будет легко. Если мы его потеряем, это будет сложнее, но всё же возможно и необходимо как единственный способ восполнить потерю Ре. Иначе англичане и ларошельцы объединятся и усилятся. Сохраним мы Ре или потеряем, нужно перенести войну в Англию — только так мы помешаем англичанам вынести ее за пределы».
Королевские войска, осадившие Ла-Рошель, включали дюжину полков — чуть больше двенадцати тысяч солдат. Союзники-испанцы пообещали прислать 70 кораблей; те в самом деле достигли берегов Бретани, но не двигались оттуда под различными предлогами. Ришельё ждал подхода двух десятков кораблей из Голландии. Поскольку армии предстояло зазимовать на позициях, он заботился о том, чтобы у солдат было всё необходимое: по его совету король запросил у Парижа и других верных городов шерстяную одежду и обувь. Офицеры и унтер-офицеры получали жалованье каждые 40 дней, рядовые — каждую неделю, а хлеб им раздавали бесплатно. Вопреки обычаю жалованье солдатам выплачивали не через офицеров, а напрямую, во избежание воровства. Принимались санитарные меры. Расходы были огромные: только на флот тратилось 226 340 ливров в месяц, а в целом осада обошлась в 40 миллионов ливров. Однако грабить местное население запрещалось под угрозой сурового наказания. Солдатам было предписано слушать мессу; об их духовных нуждах заботились капуцины под руководством отца Жозефа.
