Моим детям посвящается …

Все – и Зло, и Добро, что людская скрывает природа,

Высшей воле подвластна, и здесь не дана нам свобода.

Ты вину своих бедствий не сваливай на небосвод.

В сто раз хуже, чем твой, подневольный удел небосвода.

Омар Хаям

Лес был темным и жутким. Еловые корбы никогда не бывают веселыми. Длинный мох бородами древних старцев свисал зеленоватыми куделями до самой земли. Густеющий ночной туман тугими клубками шевелился меж поваленных старых высохших деревьев и коряг. Ни дуновения ветерка, ни вскрика птицы, ни шороха зверя.

Под старой елью, в глубокой норе, лежал свернувшись тугим клубком мальчик лет семи. Рядом с ним тихонько сопел волчонок -переярок, не старше полугода. Временами мальчик вздрагивал во сне, и тогда волчонок горестно поскуливал, и старался лизнуть спящего друга по щеке. Мальчик успокаивался от этого ласкового прикосновения, и продолжал спать. Ему снились страшные сны. Он никак не мог от кого-то убежать, кого-то спасти. Он не помнил, кого он должен спасти. Но старался изо всех сил. И вырваться из этих снов он тоже, не мог. Густой вязкий туман затягивал его своей липкой паутиной, не давая проснуться.

Мальчика звали Вран. При рождении родители ему дали другое имя, но он его уже забыл. И потом, после их гибели, старая ведьма, приютившая сироту, еще называла его этим, первым, именем. Но, для всей остальной деревни он был Враном. Зачем сироте другое имя. Ему и кличка сгодится.

С самого детства, он был не такой, как все его сверстники. И вскоре, его друзьями стали птицы и звери. Они понимали его так же хорошо, как и он их. Особенно, ему было интересно говорить с воронами. Он и сам, черными волосами, и глазами цветом дикой смородины, напоминал вороненка. Вот и прицепилась к нему эта кличка, Вран.

А потом, он подобрал в лесу волчонка со сломанной лапой. Оставил его у себя, хоть бабка ведьма и ворчала на него, что тащит в дом «кого ни попадя». У бабки он выучился многим полезным ухваткам. Знал травы и кое-какие заговоры. Ведьма его не учила. Говорила, что «не мужского ума это дело». Но, Вран был смышленым, и подсматривал за старухой, когда она готовила снадобья, или лечила кого. И, благодаря этому, ему удалось залечить лапку волчонка. Он назвал его Колчей, из-за колченогой ноги. У Колчи тоже не было семьи. А когда на деревню нашла Великая Злая Тьма, они с Колчей только вдвоем и спаслись. И то, только благодаря воронам. Вороны и сейчас сопровождали в его сне, не давая совсем провалиться в этот ужасный туман, который старался проглотить его. Видно, Матушка Среча1 накрепко связала их судьбы своей суровой нитью.

Второй день в моем доме царили переполох и суета. Все бегали, что-то собирали, что-то искали. Любаша замесила целое ведро квашни, и беспрестанно пекла пироги, готовясь к дороге. Дом превратился в хлебопекарный цех. Верислав строгал и пилил на улице, коптил мясо и рыбу. И только старая лесавка бабка Аристида, сидела тихонечко в уголке, и поедала в невероятном количестве пироги, не забывая нахваливать Любашины золотые руки.

Прошло почти два с половиной месяца, как закончилось наше приключение. Во время сильной бури наш дом перебросило в параллельное измерение. Нам с подругой пришлось преодолеть множество препятствий прежде, чем мы смогли вернуться обратно. За время наших путешествий произошло много чего странного и необычного. (начало приключений читай в «Темные воды времени»). Я стала ведьмой, а Любаша встретила своего единственного. У нас появилось много друзей. Вот, бабка Аристида, лесавка, другими словами, помощница лешего, и была одной из них.

Ее появление три дня назад на моем пороге, вызвало шок не только у нас. Но и у наших меньших братьев, Беса, моей собаки, его подруги волчицы Летящей Пурги, которую мы звали просто «Летящая», и у соколихи Обгоняющая Бурю, которую мы перекрестили в просто Ваську, или Василису. Кот Тимофей в походе не участвовал. Он оставался сторожить дом вместе с моим домовым Пафнутием.

Сейчас Тимофей сидел на печи, и ошалелыми глазами взирал на нашу суету. Дело в том, что бабка Аристида, или просто бабка Рися, появилась у нас не случайно. Ее послал за нами один из Великих Богов Подземного царства Батюшка Ящур-Веды. Беда у них какая-то стряслась. Никакими силами нам не удалось выпытать у бабки, какое такое несчастье нагрянуло на них. Она знай себе повторяла:

– Батюшка Ящур послал, он и расскажет. – При этом хитро так поглядывала на нас своими глазами-бусинами, за что мне хотелось ее прибить чем ни будь, типа сковородки.

Но, дурные склонности надо сдерживать. Так мне шепнула Любаша, видя мою свирепую физиономию. Скрипя зубами, я смирилась.

В конце концов, нам все это порядком надоело, и мы оставили Аристиду в покое, чему она несказанно обрадовалась.

Решено было, что Бес с Летящей с нами не пойдут. Белая волчица со дня на день должна была родить. Бес должен был присматривать за ними, да и дом требовал пригляда.

К вечеру все уже было готово. Запакованные рюкзаки стояли у двери. Мы сидели за столом, и я мысленно перебирала в голове все, что надо было взять с собой. Так, оружие, теплая одежда (на дворе все-таки ноябрь месяц, не лето, чай). Тут подруга соскочила со стула, и закружила по комнате, как собака, потерявшая след.

– Чего, ты? – Уставилась я на нее.

– Где манок, где манок? – В отчаянии повторяла она.

Сначала, я не разобрала даже, что она имеет в виду, продолжая хлопать на нее глазами.

– Какой манок?

– Какой, какой … Волчий!! – Рявкнула она.

– Господи!!! Да на шее он у тебя висит! – В сердцах бросила я. – Еще и выйти за порог не успели, уже суетишься. Еды набрали, как на дивизию. Мы что, в пустыню идем. Прошлый раз как -то обошлись. Сразу говорю, я все эти пироги на себе не потащу. – Не осталась в долгу я. – Вон, травы собрала какие надо, Верислав мясо подкоптил, воды в баклажку, и вперед!

– А, я что, зря два дня у печи стояла? – Начала наливаться гневом Любаша.

– Почему зря? Вон, Бесу с Летящей и Тимофею тоже, можно оставить. Им тут тоже кушать надо.

– Волки пироги не едят. – Обиженно забурчала подруга.

– Так потому и не едят, что никто им пирогов не печет. А, тут такое счастье привалило. Короче, выгружай половину. Мы туда не пироги есть идем. Может от погони придется уходить, а тут ты с пирогами.

Любаня надула губы, и, ворча, принялась выкладывать пироги из рюкзака.

Выступать решили рано утром. С этим и разошлись по кроватям. Я подсадила бабу Рисю на печку, и она через несколько минут заснула в обнимку с мурлыкающим Тимофеем.

Я легла в свою кровать и уставилась в потолок. Какое-то тревожное чувство не давало мне уснуть. Я попыталась заглянуть поглубже в свое сознание. Но, кроме смутного беспокойства не обнаружила ничего. В конце концов, я приписала это предстоящей дороге, и, закрыв глаза, погрузилась в сон. Виделся мне густой туман, стаи каркающих воронов и протяжный тоскливый волчий вой. Не стоило и говорить, что наутро я проснулась совершенно не отдохнувшей.

За окном было еще темно. Поздней осенью ночи долгие. Я тихонько встала, накинула шаль на плечи и вышла на крыльцо. Бес меня встретил, неуверенно мотая хвостом, в глазах застыла тоска. Как будто, чувствовал скорую разлуку. Впрочем, почему «как будто». Чуял, и сильно переживал из-за этого, разрываясь между двумя женщинами, волчицей и человеком. Я потрепала его по лохматой башке. Присела на корточки, и тихим шепотом принялась с ним беседовать.

– Ну, что, брат, такая ситуация сложилась. У тебя вон, скоро детки народятся. Кто о Летящей позаботиться? Кто на охоту ходить будет, добычу носить? Да, и за домом пригляд нужен. Тут тебе не там. Мало ли, кого чужого занесет. А из Тимофея с Пафнутием какие защитники. Так, суета одна. А за нами Васька приглядит. Не волнуйся, все будет хорошо.