Прекратите! Хватит! Пожалуйста, перестаньте!
Диппер был готов умолять, чтобы всё прекратилось, он не хотел продолжения, он не был готов. Он ненавидел смех, улыбки на лицах этих детей, эти безразличные взгляды. Казалось, что кроме боли и смеха больше не существует ничего, что весь мир вдруг исчез, испарился, оставив его наедине с этим ужасом. Он кричал, пытаясь заглушить этот хохот, но не мог услышать собственного голоса. Наверное, всё дело было в острой боли в горле и тихих хрипах, которые он только и мог издавать после сорванного голоса. Пятнадцать ударов. Всего пятнадцать, даже меньше, чем должны были дать изначально! После восьмого Пайнс уже не видел и не слышал. Он больше не понимал, что происходит, он перестал ощущать даже жгучую боль.
На тринадцатом ударе мальчишка покачнулся и упал, потеряв сознание.
Комментарий к Часть 2. Голубые кристаллы
Если честно, когда писала тот момент, где Диппер попался с вопросом, у самой сердечко от страха заболело.
Вот только недавно извинялась в группе, что никак не могу дописать эту главу, а тут вдруг дописала её с 2-3 страниц за два дня. Не знаю, как это работает. Даже не спрашивайте.
========== Часть 3. Наш маленький секрет ==========
***
Тихий шелест листьев казался таким незнакомым… Словно он никогда не слышал ничего подобного, словно он ни разу не был на свободе. Пения птиц не было слышно, лишь тихое шуршание, будто кроме ветра и листвы больше ничего не существовало.
Но мальчик был рад.
Яркие лучи почти не тревожили его, и лишь ресницы изредка подрагивали, выдавая волнение паренька. Тот сидел с закрытыми глазами и дышал так глубоко, как только мог, наслаждаясь мягким ароматом леса и почти неощутимым запахом чего-то сладкого.
— Мэйбл, ты снова спрятала конфеты в карманах? — улыбнувшись краешками губ, спросил мальчик, не открывая глаз. Его сестра часто прятала сладости по всему дому, чтобы позже взять их с собой. Мама, в свою очередь, ругала её за это, ведь кроме сладкого она не ела почти ничего. Мальчик же никогда не рассказывал о её потайных кладах. Он и сам любил сладкое и не мог отказаться от лишней дозы сахара.
— С чего ты взял? — недовольно пробурчала девушка, стараясь шуршать фантиком как можно тише. Иногда она просто ненавидела способность брата слышать и видеть намного больше других.
— Не волнуйся, я не скажу маме, — ответил парень, приоткрыв глаза. В ярко-голубой радужке на миг отразилось хмурое лицо его сестры, после чего та быстро отвернулась, пряча лимонные леденцы.
— Так я тебе и поверила, — недовольно ответила Мэйбл, старательно игнорируя умоляющий взгляд брата. Тот обречённо вздохнул, понимая, что конфет он не получит.
Мальчик лениво огляделся вокруг, заинтересованно рассматривая всё, что видел. Это место казалось таким странным, Диппер понятия не имел, как попал сюда. Повсюду были странные деревья, корни которых оплетали каждый сантиметр земли, каждый потаённый уголок. Их покрывали странные растения — ярко-зелёные, словно стёклышко бутылки на солнце. Мальчик с удивлением заметил, что здесь всё было очень ярким, хотя он понятия не имел, как свет проходит сквозь листву. Наверное, всё дело было в тех маленьких блестящих камешках на листьях, что отражали свет подобно зеркалам. Кое-где из-под земли выглядывали железные трубы, покрытые плотным слоем ржавчины. Откуда здесь трубы? Мальчик не знал. Он был всего-то наблюдателем в этой сказочной картине.
— Мэйбл, а ты случайно не знаешь… — начал Диппер, повернувшись в сторону, где только что сидела девушка. Он тут же замер, забыв про вопрос, стоило ему только обернуться и увидеть, что на её месте никого нет. Сестра словно испарилась, не издав ни звука.
— Мэйбл? — неуверенно спросил Диппер, поднимаясь с места. Неужели ему привиделось? Но ведь сестра точно была здесь! Только что он видел, как она с жадностью раскрывала прозрачные обёртки леденцов, а затем незаметно спрятала несколько, чтобы затем отдать брату.
— Мэйбл, ты снова спряталась и собираешься меня напугать? — спросил Диппер, стараясь резко не оборачиваться. Мэйбл ведь часто так делала. Её всегда смешила его реакция на неожиданные громкие звуки. Может, она снова собирается это сделать?
— Ты не сможешь меня напугать, — уверенно сказал парень, сжимая края красной футболки в пальцах. Он был готов к тому, что из-за спины его резко обхватят чужие руки, что в его ухо громко прокричат какую-нибудь глупую фразу. Всего на мгновение он даже смог успокоиться и прекратить бессмысленную панику. Всего на мгновение… — Мэйбл, выходи!
— Мэйбл! — взволнованно повторил мальчик, быстро перебегая глазами из одной стороны в другую. Девушки нигде не было, она не вышла из-за дерева и не пробурчала себе под нос что-то невнятное. Её словно и не было рядом с ним всего пару минут назад. Может, это была галлюцинация? Прадядя Форд часто говорил, что если он не будет высыпаться, то начнёт теряться между реальностью и вымыслом. А может, её и вовсе не существовало? Вдруг это просто его выдумка?
Мальчик сжал руки и побежал вперёд, не переставая звать сестру по имени. Солнце слепило глаза, а странные ярко-голубые кристаллы, выглядывающие из коры деревьев, светили всё сильнее. Он должен найти сестру! Он просто обязан сделать это, ведь рядом никого нет и никто, кроме него, не сможет ей помочь! Мальчик бежал, забывая дышать от волнения, не обращал внимание на то, куда именно он бежит. Диппер не заметил, как трава и корни под ногами вдруг исчезли, а вместо них оказалась холодная каменная поверхность. Он поскальзывался и спотыкался о маленькие камешки, словно специально разбросанные по полу. Изредка он останавливался и поворачивал в сторону, неожиданно натыкаясь на каменные стены. Света оставалось всё меньше, теперь мальчику казалось, что он внезапно ослеп и больше не способен видеть ничего, кроме черноты. Лишь изредка блестели голубым свечением стены. Лишь иногда он видел мягкое свечение странных кристаллов.
Он остановился в очередной раз, когда прямо перед ним вдруг возникла стена. Мальчик раздражённо прошипел, поворачивая вправо, но с удивлением обнаружил, что и там прохода нет. Он обернулся назад, в панике огляделся по сторонам, а затем закричал, принявшись бить кулаками холодную каменную стену. Он оказался в ловушке. Выхода не было, он был окружён камнем со всех сторон. Холодные стены без единой щели уходили ввысь, и он не мог разглядеть, где именно они заканчиваются. Может, их конца и нет совсем. Мальчик опустился на пол, не переставая барабанить кулаками и кричать, умоляя выпустить его на волю.
— Н-нет, — с ужасом прошептал Пайнс, услышав такой до боли знакомый звук. Он почувствовал странное, почти невыносимое жжение в спине, услышал тихие, почти неразличимые слова. Диппер в панике зажал уши и лёг на пол, принявшись биться головой об пол, чтобы бы заглушить чужой смех.
— Не надо! Нет! — со слезами умолял мальчик, но казалось, что никто не слышал его слов. Никто не прекратил смеяться. Его мольбы проигнорировали, продолжая эту адскую пытку. Его не пощадили, лишь усиливая этот ужасный звук.
Громкий, оглушающий хохот, казалось, был повсюду. Мальчик зажимал уши изо всех сил, но тот не становился тише. Множество голосов насмехалось над ним, не прекращая ни на секунду. Они ничего не говорили, не объясняли, в чём причина их веселья. Они лишь смеялись, и Диппер точно знал, что смеются над ним. Пайнс пытался заглушить этот сводящий с ума хохот собственными криками, однако это не помогало. Мальчик словно слышал его внутри своей головы.
— Пожалуйста, хватит… — охрипшим голосом прошептал мальчик, чувствуя, как его охватывает сотня рук, сжимая его горло. Пайнс остался один, замурованный в четырёх стенах наедине с темнотой и оглушительным смехом. Ему никто не поможет. Никто не придёт и не прекратит это. Здесь нет никого, кто сделал бы это для него…
***
В небольшой комнате, слишком тихой для середины дня, посетителей почти не было. Изредка были слышны тихие постукивания обуви по каменному полу, но и они быстро затихали, когда хрупкая с виду девушка садилась за стол. Тогда тишину прерывали шуршание бумаги и тихий скрип старого стула, который каким-то чудом держался на кривых ножках. Иногда девушка тянулась рукой к маленьким склянкам с разноцветными жидкостями внутри и вдумчиво перебирала их, отыскивая нужные лекарства и мази. В глазах девушки сложно было разглядеть яркие эмоции. Её лицо всегда было серьёзным и немного хмурым, словно весь окружающий мир раздражал её одним своим существованием.
