Меня уже поставили на уши новостью, что когда отец очухается, сразу же попадет в специально заготовленную камеру в подвале. И только через одиночную решетку, торчащую из фундамента, будет пробиваться хоть какой-то солнечный свет. Я могу навещать отца. Но не хочу. Поэтому я решила перебраться в Святилище. Клэр не захотела оставлять меня одну и попросила взять ее с собой. Я была не против. Мы с Клэр уже собрали вещи, которых у нас не так уж и много.

Спасителям после ликвидации диктаторского режима нужна твердая рука, чтобы восстановить общину. И я этим уже успешно занялась, начав процесс с того, что поставила всех Спасителей перед фактом сразу после свержения моего отца. Я буду новым лидером, и тех, кого новый порядок не устраивает, пожалеют об этом тотчас. Рик стал за меня горой и сказал, что верит в меня.

«Из тебя получится хорошая юная Спасительница. Я верю, что ты действительно будешь помогать и спасать людей».

Стоит мне только закрыть дверь, как меня чуть не сбивает с ног Клэр. Дэрил быстрым шагом подходит ко мне и треплет волосы. Он не так часто улыбается, особенно в открытую, но когда он это делает, я не могу не ответить тем же. Мы обмениваемся улыбками, после чего Диксон так же обнимает меня. Касания обжигающе холодные: вопреки теплу, которое они дарят, сцена с папой не дает мне покоя. Из-за стресса я зябну и покрываюсь мурашками. Клэр прижимается ко мне только сильнее, как пытаясь согреть, и я сквозь слезы выдавливаю улыбку пошире. Наконец-то, после всего, я чувствую себя счастливой.

Может, отца у меня больше нет, но у меня есть эти люди.

***

Пристань обливается последними лучами солнца на закате. Мои ноги омывает прохладная речная вода, иногда ударяющая выше икр волнами. Ветер содрогает реку, листву деревьев подле берега, мои волосы. Я умиротворенно смотрю куда-то перед собой, даже когда по руку от меня появляется чей-то силуэт.

Он садится рядом со мной, окунает стопы в воду и сначала тушуется от ее температуры. Я посмеиваюсь, поднимая глаза к розоватому небу, обволакивая потихоньку уходящие из виду тучки в какой-то мере лиричным взглядом.

— Это облако похоже на морду собаки. Нет, подожди, уже не похоже. Скорее, на какую-то ракушку.

Карл продолжает высматривать в небе таинственные фигуры, которые я вижу.

— Больше похоже на тортилью.

— Погоди, это ромашка!

Карл поворачивается в мою сторону с видом ворчливого взрослого, не понимающего, каким образом я увидела в сгустке конденсированного водяного пара цветок. В эту же секунду меня снедает чувство сожаления: зря я, наверное, это выдала. Теперь буду казаться чудачкой.

Но Карл мгновенно входит в раж и подыгрывает:

— Ладно, твоя взяла. Ромашка так ромашка.

В голове всплывает не лучшее воспоминание: Молли очень любила ромашки. Почему-то меня обуревает невероятное желание произнести это вслух. Я добавляю, что моими любимыми цветами всегда были фиалки, потому что я с детства обожала фиолетовый цвет. Карл не отрывает глаз от воды, пока придумывает очередную едкость, и судя по тому, как долго он размышляет, он формулирует сложное и длинное предложение. И все, чтобы выдать что-то наподобие: «Любить цветы за совокупность факторов, учитывая вид их лепестков, цвета и тому подобное? Нет уж. Любить цветы исключительно из-за того, что они фиолетового цвета? В этом вся ты, дурында».

Невозмутимо закатываю глаза, намеренно показывая, что своим сарказмом он меня не задел. Но в глубине души я очень рада, что он пошутил. Я скучаю по его подколам.

— Мне давно было интересно узнать, какие у тебя любимые цветы. Лилии?

Пожимает плечами.

— Не знаю. Все цветы красивые.

— У твоего дома была рассада лилий, вот я и подумала, что ты их очень любишь. Каждый день посещаю твою могилу, цветы начинают засыхать, и я задумалась, а может мне посадить что-то? Подарить жизнь чему-то новому. В конце концов, живые цветы лучше мертвых, правда?

Карл ничего не отвечает. Что меня почему-то не смущает. Я ожидала продолжительного молчания после риторического вопроса. По правде говоря, каждая реплика Карла заранее известна мне. Как и его следующий вопрос.

— Как долго это будет продолжаться?

— Ты о чем? — уточняю я, не потому что не поняла, к чему он клонит; скорее, чтобы придать хоть какого-то маломальского реализма диалогу. Сама уже схожу с ума от предсказуемости происходящего, так, может, после внепланового вопроса что-то немного изменится.

— Ты не можешь отпустить меня.

Отрешенно смотрю, как слабый луч солнца выхватывает из грядущей темноты сотни мальков, пробирающихся меж водорослей и камней.

— Мне хочется, чтобы хоть где-то мы были все еще вместе, — безотрадно объясняю я. — Не в жизни, не в смерти… ну хоть во сне. Мне так становится легче. Я потеряла Мэтта, и в моей жизни появился придурок в шляпе шерифа. Ты вернул мне надежду на светлое будущее. Я не могла не влюбиться в такого парня.

Я не поднимаю голову, но знаю, что он самодовольно ухмыляется; конечно же, мои откровения подкармливают его эго. Несмотря на это, говорит Карл несмело:

— Ты мне тоже нравишься, Челси.

========== Эпилог ==========

Скидываю ноги с постели. Рука плавно путешествует по тумбочке, пока не натыкается на резинку для волос. Делаю столь уже приевшиеся движения руками. Завязываю хвост, натягиваю сапоги, хватаю с журнального столика рацию и карту местности.

Вздыхаю и направляюсь к выходу из папиной спальни.

— Может, пора бы изменить тут хоть что-нибудь? — останавливаюсь у выхода и разглядываю обстановку. Менять что-то после папы совсем не хочется.

От воспоминаний об отце настроение портится. Я ведь даже не знаю, как он там. Последний раз я его видела после битвы. Я успела соскучиться, но на трепет собственного сердца не отзываюсь; уж больно много дерьма учинил он.

Выхожу на улицу. Резкие солнечные лучи бьют по глазам. На небе ни одной тучки. Хорошая, не дождливая погода в последнее время редкость.

Первым делом я гляжу на карту и проверяю расписанные маршруты при солнечном свете. Мне хочется, чтобы этот день был ярким, и самый легкий способ задать ему такой настрой — почаще находиться на улице.

— С западной стороны они могут принести рыбу. Хорошая работа, Клэр, теперь мы знаем расположение еще одного озера. А тут у нас…

— Все еще резвишься с картами? — глубокий мужской голос выводит меня из размышлений, и я непроизвольно улыбаюсь.

— Дэнни!

Бросаюсь в объятия своего парня, выкинув из рук неинтересную уже бумажку. Привстаю на цыпочки, чтобы хоть до щеки достать и поцеловать его. Весь потный, хотя я привыкла: лето, жара, много работы. Сама потею, как не в себя.

— Я соскучился.

Отлепляюсь и заглядываю в его медового цвета глаза, наполненные искренней радостью. Уже как полгода он единственный, кто дает мне сил оправиться от горестных утрат вроде смерти Карла или целой цепочки событий с отцом. На мои плечи и так легла ответственность за восстановление Святилища, я очень устала от всего. Казалось бы, мы все с утра до ночи пашем, а работы все равно полно: и мост, связывающий общины со Святилищем, и убрать загоны для ходячих, оживить сельское хозяйство, засеять зерном поля…

Дэнни был единственным, кто отнесся ко мне как к настоящему лидеру. Не выражал никакой враждебности, не пускал язвительных шуток в мой адрес и не говорил вслед неприятных вещей. Он был добр ко мне, я даже удивилась, что такой парень каким-то образом умудрился оказаться Спасителем.

Благодаря нему с души камень упал. Он помогает мне приглядывать за Клэр, считая ее чуть ли не родной, и я благодарна ему за это. Не знаю, как бы совмещала с лидерские обязательства и воспитание Клэр.

Мой взгляд останавливается на россыпи веснушек у него на носу. Издалека я не сразу это приметила, учитывая его темную кожу, но вблизи не могу вслух не отметить, что веснушек у него только прибавилось.

— Ну, я же много на солнце работаю, — потирает влажную, покрытую капельками пота, шею и спускается к жилистым плечам. Когда его большая ладонь натыкается на насквозь мокрую зеленоватую футболку, я даю слово найти ему другое занятие.