— Заткнись, Дэрил. Я сделаю это. Может, не с первого, не со второго, но с третьего раза смогу.

— Может, передохнем, а потом уже продолжим? Держи, — усаживается на землю; из-под рваной жилетки виднеется некое подобие набедренной сумки, из которой вынимает две пивные жестянки.

— И как же мы будем стрелять в пьяном виде?

— А ты не думай об этом и садись рядом.

— Мне уже по вкусу наше занятие.

Дэрил одаривает меня суровым взглядом, в котором читается подобие заботы. Если это сказывается на мне усталось, то ничего удивительного нет; потому что в обратном случае, погода взаправду обещает испортиться.

Он угрюмо, как если бы выдавливая из себя слова раскаяния, рассусоливает:

— Помнишь, я не мог понять, почему Ниган тебе так важен? Я просто не мог взглянуть на ситуацию под другим углом, — потягивает алкоголь; наверное, так успокаивается, а заодно тянет время, чтобы тщательно обдумать слова. — Сам же когда-то рисковал ради брата-мудня, готов был на все ради пьянчуги-отца… Блять, да пошли эти все откровения. Я в них не силен.

Его реакция на разговоры о своих же чувствах тешит, но мне хватает ума отнестись к его пробам с пониманием. И максимальной серьезностью.

— Нет, Дэрил, ты был прав. Я должна научиться отпускать.

— Это не всегда выходит. Особенно с теми, кого нельзя заменить.

— Незаменимых нет. Некоторых легче, а некоторых тяжелее забыть — это лишь вопрос времени.

Кивает, как бы соглашаясь.

— Сама не знаю, почему хочу верить в гуманность старика. Хотя, у меня есть предположение… Мой отец хоть и мудак, но мудаков круче него я пока не встречала. Может, поэтому?

— Не обязательно же мудаков…

— Крутыми бывают только мудаки. И я. — Машинально закатывает глаза, и я не упускаю возможности разрядить обстановку. — Я всегда знала, что поразительна, но чтобы раздражительна… Хотя в моем случае это синонимы. Именно поэтому я дорога тебе, Диксон. Просто признайся.

На удивление Дэрил не боится заглянуть мне в глаза и даже улыбнуться. Боги, неужели он умеет?

— Не отрицаю. Ладно, возвращаемся? Завтра на трезвую голову потренируемся.

— Я хотела бы побыть здесь еще. Ты иди. Мне просто нужно немного уединения.

Перекидывает арбалет через плечо и отпивает пиво. Его взгляд ожесточается; я уже начинаю подумывать, что Дэрил будет меня журить, но нет.

— Не засиживайся.

========== Глава 27. Знакомьтесь, Клэр ==========

Тихо погружаюсь вглубь леса. Спотыкаюсь о бугорок в земле и тихо ругаюсь. И отойти от обозленности помогает та самая местность, где не так давно я пыталась надеть ролики. Честно говоря, не помню, сколько с этого момента и дня моего прибытия в Александрию прошло времени, но это n-количество кажется мне гораздо большим, чем есть на деле.

— Повернись! — детский голос. Детский, но какой же он властный… Я ни на секунду не задумываюсь, когда оборачиваюсь назад. Зато удивляюсь нехило так.

Это совсем еще ребенок. Рыжие волосы завязаны в низкий хвостик. Узкий маленький подбородок и огромные зеленые глаза, обрамленные темными кругами от недосыпа. На ее длинном носу рассыпаны, как бенгальские огни, светло-коричневые точки — веснушки.

Наводит на меня не широкое дуло черного Мазура, под гнетом которого приходится склониться. В ее беглых уменьшенных зрачках виден страх, который она таит за занавеской грубости, руки трясутся — сразу видно неопытность. Она не умеет обращаться с оружием, и если я захочу, то с легкостью выбью его. Но надо подождать. Она определенно не намерена стрелять.

Еще детский голосок привлекает мое внимание к губам девочки: пошерхлые, саднящие и с набухшими волдырями, указывающими на инфекционное заболевание.

Округляю глаза и приоткрываю рот, когда желаю съязвить, но не решаюсь. Как-то не хочется жесточить с ребенком.

— Я Челси, — срывается с губ.

Девочка морщит нос и медленно приближается ко мне, не спуская с прицела. Если бы не детский голос и маленький рост, я бы посчитала, что передо мной стоит подросток лет четырнадцати.

Девочка оглядывает мою спину: по-видимому, пытаясь обнаружить рюкзак или сумку.

— Меня не колышет твое имя.

— Даже так? — риторически спрашиваю в ответ, и девочка отступает назад, не смея повернуться на меня затылком.

— Что ты здесь делаешь? — размашистым шагом подходит к небольшому, незаметно лежащему в траве котелку, из которого достает горсть лесных ягод и кладет их в набедренную сумку. Дуло не отводит в сторону, как бы демонстрируя бесстрашие передо мной.

— Ну знаешь, у нас свободная страна со свободным передвижением, — данную реплику я бы сама не восприняла как насмешку или дерзость: по тону ясно, — но незнакомка так и поступила.

Взгляд серьезнеет, зажимает спусковой крючок, готовится спустить курок.

— А еще свобода действий. Я могу спокойно застрелить тебя за нахождение на моей территории.

— Ты ее как-то обозначила? Я даже понятия не имею, куда зашла, так что угомонись и убери пушку, — внезапно в голову всплывают воспоминания… И меня словно ломает под их тугим напором. — Слушай, у меня торчат кости, я очень жилистая, и если хочешь слопать меня, имей в виду.

Обескураженно трясет головой, вскидывает светлые брови и ослабляет напор на оружие.

— Что? Я бы…

— Вдобавок, ни сумок, ни оружия у меня нет. Давай разойдемся мирным путем?

Поразмыслив пару мгновений, опускает оружие.

— Клэр, — о чудо! Наконец она назвалась; присаживаюсь на колено, когда оказываюсь в метре от нее, и выдавливаю улыбку, которую она стирает с моего лица последующим вопросом: — Как ты там назвалась? Челси? Ты не одна, и не ври мне.

— С чего ты взяла?

— Ты и твой папа. Я видела вас вместе.

— Погоди, что?.. Дэрил… Он не мой… Ладно, неважно. Ты следила за нами?

— Нет. Просто увидела и держалась в стороне. Меньше года назад, в Вашингтоне, я потеряла важного мне человека. И сейчас мне нужна помощь в его поиске.

— Стой, в Вашингтоне? Надеюсь, ты говоришь не о штате.

— Каком, к черту, штате? Я родилась в этом городе, в этом хаосе… Мой брат был единственным моим опекуном, и я намерена его найти, а ты мне поможешь.

— То есть у меня нет выбора?

— Нет, ты все еще жива благодаря моему милосердию, и взамен я прошу об услуге. Око за око, так сказать.

— Ладно, и как зовут твоего брата?

— Чарльз.

***

— Погоди, ты знала ее брата? — раздается вопрос, как только Дэрил и я забираемся в мою спальню на этаже выше.

Внутри стоит бедлам: беспорядочно валяются пустые банки, обрывки пачек сигарет и гильзы, которые я выковыряла из своих же карманов.

— Мы были знакомы меньше недели. И случилось это полгода назад. Поверить не могу, что нашла его «мертвую» сестру, — произнося это, я на секунду мешкаюсь и смотрю в сторону двери. Находимся мы, конечно, на втором этаже, пока Клэр наслажденно мычит и запихивает в рот ложку за ложкой консервированной тушенки.

— Меня больше интересует другое: ты никогда не любопытствовалась именем его сестры?

Диксон смотрит на меня с такой циничностью, что мне самой хочется себя ударить по лицу. За совершенную глупость.

— Нет! Я боялась, что такими вопросами вгоню его в еще больший траур. Хотела как можно реже касаться темы прошлой жизни.

— В любом случае, теперь у нас на шее на одну малявку больше, и она не успокоится, пока не найдет мертвого брата. Когда планируешь сказать ей правду?

Прижав губы вплотную, я просовываю руки в карманы куртки и натяжно задумываюсь.

— Я должна буду как-нибудь сообщить ей об этом. Схожу сейчас к ней, настрою на нужный лад… Но для начала представлю ее Рику, а заодно сама морально подготовлюсь. Уверена, Рик будет очень рад еще одному голодному желудку в общине.

И мое предположение оказывается верным. Граймса-старшего застаю беседующим с сыном о чем-то настолько яро, что жалею о принятом решении. Но чувство того, что я обязана рассказать о произошедшем, толкает меня на ответственный шаг.