Поднять Роберта оказалось легче, чем я предполагал. Мне думалось, мужчина его роста должен весить больше, но я совсем забыл добавить в это уравнение худобу. Сквозь ткань бадлона прощупывались мышцы, однако те были лишены объема, так как являлись следствием физической активности в рамках здорового образа жизни, не более; не тяжелели, не увеличивались в спортивном зале, как у меня. Я всегда гнался и гонюсь до сих пор за красотой. Этот же человек, похоже, в большей степени от чего-то убегает…
Вжимая кулак в его тело и тем самым вырисовывая невидимую «J», я излишне озаботился ощущениями «пациента», и он меня одернул:
— Сильнее и резче, иначе все бессмысленно.
— Я боюсь Вас сломать, — тихо ответил я почти в самое его ухо. Мне стоило дождаться его реакции, отчего-то я надеялся вызвать то же смятение, каким он, сам того не ведая, пытал меня, но кольцо рук сжалось и я услышал насильный короткий выдох врача. — Вы такой худой. Чем вообще питаетесь? Или лишь пьете кофе да шьете одежду для плюшевых медвежат?
— С едой проблем нет, есть нехватка времени на готовку.
Его голос стал мягче. Роберт уже стоял сам, видать, позабыв об игре в спасение, в общем, так же, как и я.
— Я бы мог Вам готовить. Мне не сложно, я готовить люблю. Да и это будет отличным способом расплатиться с Вами за затрачиваемое на меня время.
— Что, — улыбнулся он, по-прежнему обездвиженный в моих сцепленных руках, — обеда в ближайшей забегаловке сегодня не будет?
— Будет! Но бонусом предлагаю еще и перекусы моего приготовления. Редко: пару-тройку раз в неделю…
— И это, по-твоему, редко?
— Я хотел бы каждый день. Но вряд ли найду возможность так часто к Вам мотаться. — Слишком поздно осознав, что сказал даже больше, чем успел осмыслить, не то что подобрать безопасные слова, я ослабил хватку, но пока так и не отошел от человека, раз излечившего мою ногу и вот уже которую ночь дарящего здоровый сон… — Я Вас спас сейчас?
— А?..
— Приемом Геймлиха.
— А, да. Но если потерявшему сознание человеку это не помогло, нужно уложить его на пол и попытаться достать инородный предмет из дыхательных путей. В случае успеха — делать ему искусственное дыхание до приезда скорой.
— А в случае неудачи? — обеспокоенно спросил я, опустив наконец-таки руки.
Роберт сделал шаг до носилок, тяжело опустился на край, сплетя побелевшие от напряжения пальцы в замок.
— В случае неудачи… успокаивать его вдову…
Комментарий к Часть 3
Внезапно осознал, что персонажи моих произведений довольно часто оказываются в ситуациях, когда необходимо оказать ближнему первую помощь; надеюсь, читатели “мотают на ус” и вместе с сюжетом впитывают также действительно полезные знания. Я-то уж точно многому учусь, подбирая материалы для таких работ.
========== Часть 4 ==========
Комментарий к Часть 4
Вы долго ждали, поэтому вот вам длинная прода! ᕦ(˚▽˚)ᕤ
Бесподобно овладев навыком абстрагироваться от работы в нерабочие часы, в ресторане Роберт не касался медицинской темы даже вскользь. Мы заглянули в небольшое уютное заведение с итальянской кухней, заняли круглый столик у широкого окна, за которым согнанные в стадо грозовые тучи наконец решили напитать лужайки, исчерченные велодорожками, живительной влагой. К покрытому красно-белой клетчатой скатертью столу подошел улыбчивый усатый официант среднего возраста (один из многочисленных родственников владельца ресторана), мастерски без меню вторговал нам тортеллини и цыпленка Парминьяна, после чего удалился на кухню, а мы остались наедине друг с другом и сверкнувшей за стеклом молнией. Ресторан был практически пуст: лишь в дальнем конце сидел пожилой мужчина с газетой и чашкой крепкого кофе, божественный аромат которого дотягивался и до наших носов. Свет в зале был полностью выключен, так что широчайшие окна до пола превращались в подобие киноэкранов. Люди пробегали мимо, накрывая головы журналами, дипломатами, что уж было под рукой, будто дождь мог растворить их одежду, заставить волосы выпасть. Ни разу в реальной жизни я не видел человека, стоящего под ливнем и с закрытыми глазами, искренне, с глубоким одухотворенным блаженством улыбающегося грозовому небу. Или гуляющего по траве босиком, игнорируя заасфальтированную речушку под боком.
— А сам ты так делал? — спросил Роберт, когда я, пропитавшись насквозь атмосферой, поделился с ним мыслями вслух.
— Признаться, не доводилось…
— Тогда немного лицемерно с твоей стороны быть недовольным отсутствием такого романтизма у окружающих.
В его словах я узрел рациональное зерно и, кратко обдумывая, взял из стоящей перед нами корзинки спиральные хлебные палочки, усеянные мелким конфетти прованских трав.
— А давайте так: если до конца нашего обеда дождь не закончится, я погуляю под ним босиком.
— Чтобы оправдать критику в адрес других? — ухмыльнулся Роберт.
— Чтобы оправдаться в Ваших глазах — и в собственных, что важнее.
— Погода в этих местах быстро портится, — задумчиво произнес он, обняв себя за локти и опустив их на скатерть. Его взгляд был прикован к виду за окном, но не останавливался на столь жалком расстоянии — преодолевал милю за милей.
— Вы не отсюда? Где родились?
Кухонная дверь распахнулась, в зал вернулся наш солнечный официант и, улыбаясь нам как близкой родне, переставил с подноса тарелки на стол. Надо же, за разговорами ни о чем с Робертом минул не один десяток минут, я совсем потерял счет времени. Он же, с откровенным облегчением ухватившись за новую тему, попросил официанта порекомендовать нам вино к заказанным блюдам, и тот, обновив воду в стаканах, не поскупился на слова. Мы слушали, с каким упоением наш сомелье описывает виноградники, кои в жизни не видывал, обменивались друг с другом изумленным улыбками и, очарованные магией слов, произнесенных с итальянским акцентом, согласились с официантом. Бокалы белого вина приземлились перед нами; влюбленный в свою далекую родину, как и во все, что с ней связано, мужчина еще не успел скрыться за кухонной дверью, а мы уже с разыгравшимся не на шутку аппетитом приступили к долгожданной трапезе.
В неглубокой миске Роберта теплое растопленное сливочное масло смешалось с измельченным чесноком, и в этой золотистой жидкости испускали пар тонкие квадратные тортеллини. Нож разделил крайнюю пельмешку с красивыми резными краями пополам, масло тотчас пропитало начинку — мягкий сыр, лук и шпинат. Повременив разделываться с куриной грудкой, я любовался тем, как Роберт подносит к губам вилку — как тортеллини в сиянии нежного масла касается его языка — как уста смыкаются и медленно двигаются челюсти… Не так восхищает изысканное блюдо, как человек, способный так возвышенно и сексуально его поглощать…
— Что-то не так? — поднял брови Роберт. — Ты так смотришь…
— Простите. Все так.
— О, ты хочешь попробовать, — кивнул он, наколол тортеллини, аккуратно стряхнул капли масла в миску и протянул вилку к моим губам. — Не стесняйся, это так же вкусно, как и красиво.
Успешно перешагнув через чувство неловкости, я склонился над столом, снял масляный тортеллини с вилки зубами и откинулся обратно на резную спинку деревянного стула.
— Ну как? — довольно улыбаясь, узнал Роберт.
— Неожиданно нежный вкус при приятной жесткой структуре. Я полагал, врач окажется более… озабоченным темой обмена микробами. Это далекий от реальности стереотип?
Прежде чем ответить, он закинул в рот еще тортеллини и запил белым вином.
— Я не брезгую пользоваться одними столовыми приборами или пить из общего бокала с людьми, которых мог бы целовать.
— О как, — ухмыльнулся я, застигнутый врасплох его словами и медовой полуулыбкой при прикованности лукавого взгляда к дальней стене ресторана. — Прямо-таки «могли бы»!
— А что, есть что-то, что может мне помешать? Твое блюдо остывает, — добавил он в снова поднесенный к губам бокал.
Цыпленок Парминьяна представлял собой кулинарное произведение искусства, услаждающее не только обоняние, но и зрение эстетическим совершенством. На «простыне» — белоснежной тарелке, на подушке из переплетенных спагетти, покрытых насыщенно-рыжим соусом, точь-в-точь жидким огнем, отдыхала запеченная в томатном соусе куриная грудка. Ее аппетитную румяную корочку из панировочных сухарей и Пармезана сверху прикрывал бледный соус, тонкий аромат которого отдавал луком, чесноком и острым перцем. Сверху плод волшебства, не иначе, был посыпан базиликом, и раз уделив этому блюду пристальное внимание, оторваться от него уже не представлялось возможным.
