— …Обхватив человека так, как это сделал я, на уровне желудка, нужно одной рукой вдавливать другую, сжатую в кулак, на себя — и вверх. — Хватка Роберта стала теснее в разы, кулак, натянув кожу и мышцы, частично пробрался под костяную клетку груди. Вот в этом эротизма и правда было мало… — Рывки должны быть сильными и быстрыми. Сбоку это похоже на то, как если бы ты кулаком вырисовывал букву «J» — нижнюю ее часть: вглубь живота — и наверх, под ребра.

Резко он стиснул меня согласно собственному описанию, и за мгновение весь воздух шумно вышел из моих легких, а внутри, под его кулаком, осталась легкая болезненная пульсация.

— Попробуй сам.

— На Вас?

— Сейчас — на себе. Полезно уметь делать прием Геймлиха на себе, ведь далеко не всегда рядом оказываются способные оказать первую помощь люди — или люди вообще. А так ты точно спасешь себе жизнь.

Не давая мне шанса попробовать самому, Роберт взял мои руки, бережно сжал пальцы правой в кулак, точно управлялся с податливой глиной, и приложил ниже грудной клетки — к месту, где в самой глубине плоти все еще давило эхо его не шибко нежных прикосновений. Его руки обнимали меня поверх моих, встать пришлось еще ближе друг к другу — вплотную, как если бы мы, исполняя роли влюбленных, стремились убедить окружающих в искренности пылающей страсти. А я уж думал, только в легоньких романтических комедиях парни учат так девушек играть в гольф, заодно забираясь им в мысли, под кожу…

— Вглубь — и наверх… — прокатился его тихий голос по чувствительному уху, и я поморщился, ощутив, как кольца наших рук сжимают мои бедные внутренности, а между брюками Роберта и моими джинсами не остается ни одного проклятого дюйма… — Вглубь — и наверх… — Повторив пытку, он неожиданно выпустил меня и, обойдя, встал напротив. На его лице не было ни тени возбуждения, как и малейшего намека на жестокую игру с чужими ощущениями. Собственно, чего и следовало ожидать… — Попробуй сам.

Чувствуя себя полнейшим идиотом еще и по вине пережитого каскада эмоций, я проделал ту же малоприятную процедуру, что и Док. Коротким сильным порывом воздух вновь покинул мою грудь.

— Отлично, — удовлетворенно кивнул Роберт. — А теперь ролевая!..

— Что, простите?..

— …Ты в ресторане, — не заметив двусмысленности, продолжил он. — Я — незнакомец, сидящий за соседним столиком. — С этими словами под моим недоуменным взглядом врач откатил от стены ближайшие носилки и уселся на них посреди комнаты. — Внезапно ты слышишь, как моя спутница испуганно спрашивает: «Что?.. Что случилось?.. Тебе плохо?!» Заинтересовавшись, ты поворачиваешься и видишь, что я склонился над тарелкой, обеими руками обхватив горло. Рот открыт, глаза как блюдца. Твои действия?

— А-э-я… — тотчас утонул я во вспенившейся до краев панике. Что он говорил?.. — Я должен подбежать — и дать Вам откашляться!

— А я разве кашляю?

— Вы — нет, но Вы вообще ничего не делаете из того, что описываете… — смутившись, замялся я.

— Первое, что ты должен сделать, так это, озираясь по сторонам, как можно громче выкрикнуть: «Человек подавился! Здесь есть врач?» — потому что непрофессиональная самодеятельность в любом случае будет проигрывать квалифицированной первой помощи, — рассудительно заявил Роберт. — Никогда не бойся обращаться к окружающим за помощью, в особенности если осознаешь, что не сможешь сделать для спасения умирающего то, что необходимо. В нашей ролевой ситуации врача в ресторане нет. Поэтому ты, подбегая к подавившемуся мужчине, кричишь его спутнице (кому угодно, кто сидит поблизости), чтобы она вызвала скорую.

— А зачем кричать? Можно же сказать; она и так напугана происходящим…

— В том-то и дело, что тебе нужно быть уверенным, громким, а зачастую и грубым, чтобы перекричать оглушительный сигнал тревоги, воющий в ее голове. Пусть это нетактично и неэтично! Ты не произвести хорошее впечатление должен, а чужую жизнь сохранить.

— О-окей, значит, я кричу ей, — начал я подходить к носилкам, однако и тут Док меня перебил:

— Кричи, давай.

— Что, прямо… в голос?

— А ты как планируешь кричать? В мысли?

— Ну, эм… Ладно, вот я подбегаю к их столику, — озвучил я, повернулся к пустоте слева и совсем неубедительно выплюнул: — Вызовите скорую помощь!

— Да она осыпать вопросами не способного что разговаривать, что дышать спутника будет громче. Еще раз! Женщина в панике, встала со стула, склонилась над столом, уверена, что ее причитания как-то помогут, собирается ласково, как котенка, по спинке мужа хлопать. Вперед!

— Звоните в скорую! — повысил я громкость, но никак не уверенность.

— Еще раз!

Кровь вскипела; я грозно свел брови, ткнул пальцем в пустоту:

— Звони в скорую, бл*ть!

Роберт бархатно рассмеялся в потолок, придерживая собственные локти.

— Я не совсем это имел в виду, — вежливо поделился он, — но вполне может сработать, если вариант цензурный человек проигнорировал или не услышал.

— Простите, я перенервничал… Я обычно не выражаюсь…

— Хорошо, — бодро хлопнул в ладоши Роберт, — женщина кинулась звонить. Мужчина по-прежнему задыхается. Не кашляет, следовательно, обструкция полная. Твои действия?

— Я подбегу к нему, — проговаривал я, действуя согласно озвученному плану, — подниму со стула…

— Бога ради, передо мной же стол, — указал Док на пустоту вокруг остановившегося перед ним меня. — Подойди к стулу сзади или сбоку.

— Зачем такая детальная проработка ролевой игры? — возмутился я, однако же послушался и подошел к собеседнику со спины.

— А ты хочешь получить «отлично» за нашу практику или «удовлетворительно»?

— Вполне согласен на «хорошо».

— «Четверка» — это «тройка» на костылях жалости. Студент-медик либо сделал все правильно, либо ошибся, либо не сделал вообще ничего — и за последнее ставится «неуд».

— А Вы грозный наставник. Не хотел бы я у Вас обучаться.

— Поздно, мы уже в процессе, — с усмешкой кинул он через плечо. — Я все еще задыхаюсь. Губы начали синеть. Если не приготовил красивый костюмчик для похорон, лучше поторопись.

Под кожей взрывался тончайший слой пороха; заправленный сдерживаемой злостью, я отодвинул носилки от воображаемого стола, сдернул с них Роберта и обхватил обеими руками под грудью.

— Ты забыл ударить меж лопаток, — сверкнула словесная молния. Уже не продумывая действия, а повинуясь размытому импульсу, я что было мочи треснул врача по спине! Роберт повалился животом на носилки, скрипнувшие и чуть откатившиеся в сторону, в следующий миг обернулся и выдал выразительнейшую ухмылку из всех! — Ты должен попытаться выбить из моих дыхательных путей инородный предмет, а не заставить душу покинуть тело.

— Простите, — скривился я, дотронулся до его плеча, желая помочь подняться, но Роберт выпрямился сам.

Погрузившись в анализ своего самочувствия, он поработал немного плечами, поморщился от боли; под бадлоном наверняка на коже остался гореть розовый след моей пятерни.

— Слишком много силы для столь легко паникующего человека, — в итоге заключил он. — Хорошо, допустим, ты ударил подавившегося мужчину раза в два-три слабее — сильно, но без опрокидываний умирающего на пол. Это не помогло: зловредная тефтелина осталась там же, где и была. Что делаешь дальше?

Уже без нервных проговариваний я опять обхватил Дока со спины, левой ладонью вжал в его тело правый кулак…

— Твой большой палец упирается мне в желудок, — шепнул Роберт, повернув ко мне серьезное лицо. — Если ты хочешь спасти меня, а не добавить строчку в отчете патологоанатома, не выпячивай большой палец, согни.

— Понял. — Кивнув, я сделал поглубже вдох, будто это из меня вот-вот выжмут весь воздух, приготовился морально, в мыслях написал приказ для мышц подрагивающих рук, как вдруг Роберт обмяк, ноги перестали держать его, и врач нелепо сполз на пол, расселся поверх носков моих кроссовок. — Что Вы делаете?!

— Ты слишком долго медлил; из-за асфиксии я потерял сознание. Такое часто бывает. Но ты все равно должен выполнить прием Геймлиха, просто сама жертва удушения никак не сможет тебе подсобить.