— С этим всё ясно, государь. Под производство ультрамарина будем отдельные цеха разворачивать?

— Всё верно боярин. На первых порах, поучаствуешь в создании нового цеха, а потом самостоятельно назначишь туда начальника. Ты с людьми работаешь ежедневно — тебе виднее, кого и куда ставить. По твоим подсказкам построят печи непрерывного действия, а дальше вперёд и с песней, под твоим присмотром начнут поточное производство! Можешь сам всем этим заниматься, можешь назначенному тобой начальнику ультрамаринового цеха дельные советы давать — дело твоё, хозяин — барин, но за конечный результат вдвоём передо мной отвечать будете!

Услышав мои слова Прибиш ненадолго задумался, согласно кивнул головой и сразу поинтересовался финансовой стороной вопроса.

— Владимир Изяславич, а какой процент от прибыли руководителю ультрамаринового цеха и мастерам положишь?

— Тебе, Прибиш, вернее твоему опытному цеху, как разработчику нового вещества, положено — 5 % прибыли, их и получите! Ещё 5 % начальник ультрамаринового цеха будет получать, 20 % — мастера, остальные рабочие будут на окладе.

— Надо бы, твои слова государь, на бумаге прописать …, — робко проговорил Прибиш, несколько месяцев назад произведённый в соответствии с новым законом в служилые бояре.

— Ах ты, жук! — весело пожурил его. — Как получишь искусственный ультрамарин — тогда я приказ и напишу! И учти, что тех, кто сейчас будет разрабатывать новый краситель, желательно будет потом перевести в ультрамариновый цех начальником и мастерами, сам понимаешь почему.

— Постараюсь, конечно, но совсем чисто сработать не смогу! Мастера и некоторые подмастерья опытного цеха будут знать всю технологию производства.

— Понимаю, — со вздохом ответил я, — но и ты пойми, в наших же общих интересах, чтобы секрет производства, полный технологический цикл, знало как можно меньше людей.

— А что я могу сделать, Владимир Изяславич? — пожал плечами Прибиш. — Те же подмастерья не слепые и в опытный цех я отбираю учеников ПТУ и рабочих химзаводов только лучших из лучших, дураки там не работают! Все они имеют голову на плечах, а потому соображают, что и откуда берётся. А неучей возьмёшь — так они сходу всю работу запорют!

— Ладно, мы друг друга поняли! — махнул я рукой. — Присматривать за людьми у нас есть на то отдельные службы, но и сами мы должны иметь ушки на макушке! Тому, кому незачем знать всю производственную цепочку — тот и не должен обладать такими знаниями. Во всяком случае, в своей работе к этому мы должны стремиться! Сам понимаешь, деньги огромные за ультрамарин будут платить!

— Буду стараться, Владимир Изяславич! — покорно согласился с моими словами химик.

— Ты ведь сам видишь, боярин, что прибыли от «СХЗ» я трачу не на пустое баловство, а на развитие производственных мощностей, что в дальнейшем послужат росту могущества Смоленского государства. И остановиться в развитии нам нельзя ни на миг, остановишься — съедят соседи!

— Хм, — еле заметно улыбнулся он со скепсисом.

— Что хмыкаешь? Ты, наверное, думаешь, что на воинские полки я трачу на порядок больше, чем на промышленные предприятия? Верно? — грозно спросил у него.

— Да Бог с тобой, Владимир Изяславич, деньги — твои, придумки и открытия — тоже все твои, нас, простой работный люд из грязи всех вытащил и возвысил выше бояр! Трать на всё, что твоей душеньки угодно! Мне ли что — то супротив тебя молвить!? — искренне распереживался бывший потомственный плотник, в порыве чувств вскочивший с места.

Я усмехнулся, усадил его на место взмахом руки, встал и «а — ля Сталин» прошёлся по кабинету.

— А я тебе отвечу, боярин! Русь сейчас слаба — как никогда ранее! Соседи наши не теряли времени даром, постоянно развивались — посмотри на тех же немцев и итальянцев! А мы лишь по — дурацки топтались на месте, и дробили Русь на мелкие уделы! И сейчас этот процесс продолжается. Но я готовлюсь, увеличивая число своих полков не только для объединительной войны, которая должна будет собрать в моих руках все русские княжества, но и к внешним войнам, с иноземными захватчиками. И те же немцы, по сравнению со степняками, что уже захватили пол Азии — словно малые дети рядом с матёрым воином! Веришь ли мне, Прибиш?

— Как есть Бог Свят верю! — встал и перекрестился на образа химик.

— Поэтому боярин, без твоего химпроизводства, металлургии и новых полков, Русь растопчут и сожгут уже чрез несколько лет!

— Бог не допустит такого, Владимир Изяславич!

— На Бога надейся, а сам не плошай! Если мы сами себе, с Божьего благословления не поможем, то нам никто и ничто не поможет! — выдал я ворох мыслей уже не первый год подспудно меня мучающих. — Иди, работай Прибиш, хватит со мной пустословить. И как выйдешь за дверь о нашем разговоре немедля забудь, ясно?

— Слушаюсь, государь! — с поклоном вышел полный новых впечатлений начальник химслужбы.

Подбросил я ему информационных дровишек в топку его сознания, пускай знает, что не только ради денег мы все работаем. Прибишу я доверял как себе, такие люди лишнего не болтают.

Подобного рода «политзанятия» я периодически проводил с самыми доверенными людьми, от которых многое зависело. Но объять необъятное было невозможно, поэтому — то я и решил создать особый госорган — «политуправление». С введением соответствующих должностей «политработников», в чьи обязанности будет входить ведение разъяснительной и агитационной работы, прежде всего в войсках.

Собственноручно не один месяц писал книжицу, в которой записывал мысли патриотического характера, доходчиво объясняющие простому пехотинцу, ратьеру, а также боярину или купцу за что воюет Смоленск, какие цели он преследует. Материал был подан в таком виде, чтобы, так или иначе, подчеркнуть выгодность проводимого мною курса реформ для всех социальных групп княжества. Книга должна послужить не только подспорьем для политработников, но и через них, делу воспитания в нужном ключе армии и населения. Основная задача, которую я ставил перед постепенно формирующемся пулом «политруков» — явно или подспудно, помочь мне в проведении всесторонних реформ, в конечном итоге, в деле объединения Руси. Если пропаганда успешно действовала даже в циничном и сверхинформационном двадцать первом веке, то в веке тринадцатом, она оказывала на не окрепшие и девственно чистые мозги хроноаборигенов сногсшибательный эффект, противостоять ей было практически невозможно!

Политруками в полки, батальоны и роты я стал направлять лиц получивших через моих людей или структуры (школы и ПТУ) образование, но не нашедших в себе призвание технаря или вояки. В общем, тех лиц, которым интересно было работать не с железками, а с людьми, тех, кому претила военная субординация, кто мог раскрывать свои творческие и ораторские способности среди огромных масс практически необразованных пехотинцев и городского люда. Такие личности, склонные к демагогии и обожающих работать на публику есть во всех народах и во все времена. Вот они — то и служили моим инструментом по перевоспитанию населения, для закладки в головы людей выгодных мне мыслей. Конечно, я в полной мере осознавал, что поступаю цинично, но рефлексировать по этому поводу даже не собирался, а наоборот, выжимал из себя всё что знал и закладывал эти знания в головы политруков на соответствующих собраниях политработников, которые периодически стали проводиться под моим председательствованием.

И первый результат этой работы вскоре я смог воочию наблюдать в Гнёздове. В состав трёх смоленских полков постепенно стали вливаться политработники. На возобновившихся учебных походах под Смоленском, направленных на слаживании войск, политработники не терялись и после ужина собирали на привалах вокруг себя бойцов. И с апломбом «чесали» своим наивным слушателям о величии Руси — матушки, о злых князьях и боярах, гнобящий русский народ, о добром смоленском государе Владимире Изяславиче, которой ночами не спит, только и занят думами, как улучшить жизнь народа и не допустить на отчую землю злых иностранных и внутренних ворогов, и т. д. и т. п. всё в том же духе. Бывало, даже я заслушивался политруков соловьём разливающихся, что уж говорить о вчерашних мужиках, сменивших «орало на меч».