Там-то, в веренице гостей всех степеней и статусов, судьба и сводит их троих. Родриге великолепен в белом кожаном костюме и темно-бордовых туфлях; на шее — тонкая золотая цепочка, на запястье левой руки — золотистые часы. Волнистые локоны ловко уложены и явно хорошенько залиты лаком. Гриммар сегодня впервые нормально расчесался и напялил рубашку и новые серые брюки — подарок Джаспера. На фоне итальянца он заметно теряется. Внешне. А вот по поведению…

— Синьор Родриге — мистер Хьердсон. Гримм — синьор Сориано.

Гриммар удостаивает итальянца нечитаемым взглядом ледяных глаз. И улыбается, заставив уже раскрывшего было свои перья Родриге присмиреть. Прозорливый и чуткий, он быстро понимает, что в отличие от других его любовников — щебечущего о чем-то с одной из внучатых племянниц Алакейлла и с серьезным видом оглядывающей толпу Магдалины — с бывшим браконьером ему не светит даже нейтралитет. Длинное бледное лицо — словно каменная маска, а льдисто-голубые глаза — как два куска разбитого стекла. Джаспер отводит своего синьора чуть в сторону и, закрыв своей широкой спиной, жарко целует тонкопалую ладонь. «Прости. Не вышло договориться», — шепчет он тихо, и Рори с кривой улыбкой кивает. Нежное «целую ваши ноги» и легкое прикосновение губ к гладкой надушенной щеке — все, что ему удается урвать, прежде чем отступить. До поры до времени.

Гримм при выходе из церкви, близ густых декоративных кустов, до боли сжимает его предплечья и впивается в губы как следует — сильно, твердо и зло. «Хоть раз на него посмотришь — меня месяц на работе не увидишь», — шипит он тихо.

И Джаспер мягко кивает. Потому что, несмотря на то, что он любит игристое итальянское вино, скандинавский теплый плащ нужен ему куда как больше.