— Это вам! Оставьте.

Старик смотрит на меня в упор. У него синие глаза, холодные и темные. Кустистые брови сведены к переносице. Взгляд мрачный и суровый.

— Мне не надо, — отвечает он.

— Это подарок, — говорю я, подталкивая вещи к нему. — На новоселье. От меня.

Старик прищуривается. К мрачности и суровости добавляется недоверие.

— У меня ещё свитер есть…

— Не надо, — хрипит старик. — Мне не нужны…

Что? Знаки внимания? Подарки? Подачки? Старик не договаривает. Он отступает на шаг, повернувшись ко мне боком. Вновь открывает рот, но не произносит не звука.

Бросает на меня один короткий взгляд, круто разворачивается и уходит. Я смотрю ему в след. Он, хромая, с явным трудом спускается с лестницы веранды.

— Не за что. Удачи, сэр, — говорю я ему в спину.

Он не откликается, а я захожу в дом и ещё какое-то время смотрю, как он медленно ковыляет в свою старую полуразвалившуюся халупу.

Последние дни ноября неожиданно теплые и солнечные — последний глоток тепла перед долгими неделями холодов. Ребята с особой рьяностью наверстывают пропущенные недели прогулок в лесу. Я разбираюсь с информацией и корреспонденцией… до тех пор, пока не слышу громкий стук в дверь.

Рон стоит на пороге с двумя бутылками помидорного пива в руках и улыбается мне заговорщицкой улыбкой.

— В рюкзаке, — он поворачивается ко мне боком, показывая оный, — лапша быстрого приготовления, сардельки и три пачки чипсов. Хрен, лук со сметаной и бекон.

— Заноси, — махаю я рукой.

Я завариваю лапшу, Рон рассыпает чипсы по тарелкам и разогревает сардельки в духовке. Пиво открываем вместе под аккомпанемент пальбы револьвера из фильма «Хороший, плохой, злой». Завалившись на диван, мы смотрим его аж целых два раза. По ходу переговариваемся:

— Сегодня Джонс на дежурстве?

— Ага.

— А что Мэри?

— С подружками. У Софи завелся новый ухажер. Обмывают.

— Новый? Сто пятнадцатый?

— Седьмой. Не преувеличивай ее выносливость.

— Как там дела с домом?

— Херово.

— Опять до чего-то доебались?

— Ага. Сказали, залог маловат. Они… Блять, ты только вслушайся!.. Они не уверены в том, что я уверен в том, что хочу покупать этот гребаный дом. И это за два года бесконечной ебли с этими!.. Этими!.. Гр-р-р!

— Сраные ублюдки. Не думал компанию сменить?.. Охуеть!

— Да вообще! Отменный выстрел!.. А что насчет компании… поздно уже. Контракт подписан.

— Расторгни.

— Легко сказать. Я уже часть денег внес. Мэри вся на нервах.

— Она ещё не?..

— Пока нет. Но мы подумываем… Скоро. Я думаю, скоро. Я…

— …хотел бы скоро, ага?

— Ха-х. Да. Очень. Э-эх… Желательно уже после всех этих… ебучих танцев с бубнами.

— Есть мысли, из-за чего вся эта поебень творится?

— Есть одна. Работает в этой конторке человек. А у этого человека есть друг.

— Которому страсть как понравился этот дом?

— Как предмет торга, да. Если верить моим связям… Ну, ты знаешь, они у меня самые лучшие!..

— Почти как мои?

— Почти.

— Ни хера се. Круто.

— Так вот. Если им верить, получается так, что этот друг нашел человека, готового купить этот дом намного дороже.

— Какого-то лоха, понятно… Пронырливый мудила. Держи оборону, друг.

— Держу. Как дед учил.

— Эт правильно. Давай-ка… За твой успех в этом дерьме.

— За то, чтобы все это, блять, кончилось.

— У-у-ух. Ням-ням. Ненавижу сладкое пиво. А вот солененькое…

— Угум. Чипсы будешь?

— Немножко. Ну, ну! Ты че, как не родному-то?.. Во. Другое дело!.. Давно этот друг заставляет своего друга ебать тебе мозг?

— С тех пор, как приехал.

— Это сколько?

— Немного. С год… может, два.

— Понаехали… О-о-о-о… Какая же музыка тут клевая…

— Не такая клевая, как в жизни.

— Это намек?

— Слезная мольба.

— Не позволю, чтобы мой друг плакал! Погоди пять минут.

Я успеваю спеть Рону «Скачут Фавны» и «Глаза в глубине чащи», жутковатые песенки про несчастных потеряшек, ищущих приключения в лесу, перед тем как в дверь вновь стучат. Да не просто стучат — тарабанят изо всех сил.

Я хмурюсь, предчувствуя какое-то дерьмо. Не зря. На пороге стоят Чарли и Догги. А за их спинами — светловолосая девочка в милом голубом платьице. На вид ей лет двенадцать. Коленки ободраны, ладошки грязные. Глаза красные и влажные.

— Кайл! — с ходу выпаливает Чарли. — Нам нужна помощь!

— В дом, — тут же командую я.

— Нет! — вскрикивает девочка. — Он убежит ещё дальше!.. Он так напуган!.. У него была кровь!..

— У вас тоже кровь, мисс, — мягко замечаю я.

— Ерунда! — мотает она головой. — Это просто царапины! У него!..

— У кого? — спрашиваю я, замечая краем глаза спускающегося со второго этажа Рона.

— У Лютика, — отвечает девочка, и ее губы начинают дрожать. — Он маленький совсем!.. Он сейчас так напуган!..

— У нее убежал кот, — вклинивается Чарли.

— Не просто убежал, — пыхтит Догги. Я замечаю, что нос у него странно опух. — Это все паршивый пес Дона Джокса! Он кинулся на него и…

Черныш осекается и испуганно оборачивается к девочке. Та заметно бледнеет после его слов. Я слышу, как Рон шуршит чем-то на кухне. Я тянусь к куртке на крючке перед дверью.

— Сколько коту? — спрашиваю я.

— Пять месяцев, — выпаливает девочка. — Он совсем кроха.

— Как вас зовут?

— Анни, — говорит девочка, глядя на меня изумрудно-зелеными глазами из-под густой золотистой челки. — Анни Макрант.

— Красивое имя — под стать вам, мисс Макрант, — говорю я, и она чуточку краснеет. — Я вижу, как вам нужна помощь. Я помогу вам — иначе, не быть мне мужчиной.

— Я же говорил! — радостно выпаливает Догги. — Видишь, Анни? Видишь?

— Нужно действовать быстро, — говорю я, накидывая куртку. — Где это случилось?

— На краю города, — говорит Чарли. — Дон выгуливал свою псину без ошейника, а мы гуляли неподалеку. Лютик был с нами. Ну и…

— Вижу, вы не очень лестного мнения о собаке… — замечаю я.

— Злобная тварь, — раздается голос Рона за моей спиной.

Ребята вздрагивают и отступают, а я пропускаю друга на веранду. В его руках ватка и перекись. Он улыбается Анни.

— Вредная, нервная и недрессированная. Сколько я с ней намучился, когда газеты разносил, ты бы знал. Так что я прекрасно понимаю, почему ребята злятся, Кайл, — говорит Рон и протягивает девочке руку. — Позволите, мисс?

— Да, конечно, — легко соглашается Анни. — Только недолго.

— Я быстро, — обещает Рональд.

— «На краю города» — очень размытое понятие, — говорю я парням. — Где конкретно?

Они переглядываются. Анни стискивает зубы, когда Рон касается ее царапин смоченной в лекарстве ваткой, но все же тоже участвует в этом многозначительном обмене взглядами. В конце концов Чарли тыкает пальцем себе за спину.

Я смотрю туда. И усмехаюсь.

— Что вы там вообще делали? — щурюсь я.

— Гуляли, — заявляет Чарли. — Честно!

— Да, в этот раз просто гуляли, мистер Кайл, — выпаливает Догги.

— «В этот»? — не понимает Рон, но я его игнорирую.

— А откуда у мисс Анни раны? Почему нос разбит, Ди?

— Анни хотела догнать Лютика, но споткнулась и упала, — после паузы бурчит Догги. — Дон начал хохотать. Ну и я…

Он морщит нос, и тут же шипит, схватившись за него. Чарли делает большие глаза и слабо улыбается. «Я от него не ожидал», — быстро произносит он беззвучно. Я сдерживаю ухмылку, поглядывая то на Догги, то на Анни.

— Благородное ранение, — серьезно говорю я и хлопаю черныша по плечу.

— Надо бы и его обработать, — говорит Рон. — Где-то у тебя был лед, Кайл…

— Нет! — вопит Догги. — Вы что? Нет времени!..

— Ди прав, — говорю я. — Котенок со страху может так глубоко забиться, что мы его уже никогда не найдем. Вы видели, куда он побежал?

В ответ — неуютная тишина. Ребятишки бросают друг на друга косые взгляды. Ты скажи. Нет, ты скажи! Не хочу я говорить. И я не хочу! Я криво усмехаюсь, заметив, куда то и дело посматривает Чарли.