— Ингмара? Того самого, с которым Этьен еще корешился? — не понял Рябой. — С чего же это Ингмар вдруг начал на него наезжать какими-то книжками?

Вентра вздохнула, поправила обруч на лбу.

— Это довольно запутанная история. Думаю, причиной десять… Нет, девять лет назад послужил случай со сбежавшими селянами. Ингмару тогда такую кашу из-за Этьена пришлось разгребать… Вот с тех пор напряжение между ними начало расти. Да и расхождение во взглядах по поводу Этьеновых методов у них было велико. Так что их конфликт был лишь вопросом времени. Ну, так мне это все видится.

— Не знаю, чего там понаписал о нем Ингмар, — буркнул Алькэ, поставив на стойку опустевшую кружку. — И мне совершенно чхать, что вы с ним думаете о, как ты выразилась, Этьеновых фокусах. Знаю я только то, что если б не эти «фокусы», то не сидеть бы нам сейчас здесь с Рябым и не пить этот замечательный вирсонег. Если б не эти фокусы, то болтались бы мы сейчас на столбах на площади…

— О чем я вам и говорю! — заулыбался трактирщик. — О чем и говорю, госпожа жрица. Зачем бы ни делались те чудеса, да вот только всегда они приходились вовремя. А если уж высокочтимым господам навроде вашего аббата то не по нраву, значит, божественного промысла он в тех делах понять не сумел.

Вентра фыркнула, скрестила на груди руки.

— Говорите что хотите, да вот только Ингмара в моем присутствии оскорблять я вам не советую.

— Простите, госпожа, — тут же ретировался Брик, схватив пустую кружку и отступив к проходу в другую комнату. — И в мыслях не было.

— Точно говорю, — усмехнулся Рябой. — По-любому тебя в Совет возьмут. С таким-то спесивым норовом тебе там самое место.

Трактирщик вышел в соседнюю комнату, чтобы долить Алькэ еще вирсонега, и явно решил там подзадержаться. Вентра одарила Рябого предупреждающим взглядом, но на этот раз ничего не ответила.

— Ладно-ладно, — вздохнул Алькэ. — Давайте без перепалок. Мы с вами вроде хотели обсудить высокую литературу.

— Ах, да, — кивнула Вентра. — Книги. Все оставшиеся книги надо изъять и немедленно уничтожить. Если этого не сделаем мы, то этим займется Совет, а повторения прошлогодних репрессий я видеть не желаю. Так что вот вам на ближайшее время поручение.

— Не желает она, — буркнул Рябой. — Думаешь, Совет не найдет другого повода, чтобы пожечь нашего брата? Наивная ты, что аж дух захватывает.

— Книги — это опаснейший компромат и на меня, и на половину наших товарищей сверху, — серьезно сказала Вентра, приблизившись к лицу Рябого. — Если ты не хочешь, чтобы дело Этьена кончилось там же, где и началось, то ты будешь так добр больше не встревать по этому поводу и послушно исполнишь просьбу.

— Что-то я сомневаюсь, будто дело Этьена ты и впрямь будешь продолжать, — невозмутимо ответил Рябой, ухмыльнувшись. — Видывал я таких нимфеток, госпожа жрица. Вечно у вас на уме не то, что на языке.

— Ты во мне, значит, сомневаться смеешь?

— А это у нас теперь тоже входит в список преступлений, караемых смертью? Или еще только войдет?

Алькэ тяжело вздохнул, повернулся к ним всем корпусом.

— Сельгорн! Завали хлебало, имей совесть. Не с портовой шлюхой диалог ведешь.

Рябой косо глянул на него, но затем послушно отвернулся от Вентры, уставившись в свою кружку.

— Не называй меня по имени, ясно тебе?

— Ясно.

Стоило только трактирщику возвратиться к стойке с полной кружкой, как дверь на улицу с шумом распахнулась. Брик, сглотнув, подхватил в свободную руку кружку Рябого и тут же исчез там же, откуда пришел.

Раздалась тяжелая поступь окованных металлом сапог. Вошедших было двое, шли они, чеканя шаг, прямиком к стойке. Никто из троицы оборачиваться не спешил — Алькэ незаметно положил руку на свой обух, Вентра затаила дыхание, ухватилась за предплечье Рябого. Тот в ответ на это даже не вздрогнул.

— Вентра, ты? — зазвучал хрипловатый мужской голос прямо над ухом Вентры. Не отпуская руки Рябого, она медленно обернулась, пожалев о том, что не успела накинуть на голову капюшон — и широко улыбнулась в следующий же момент.

— Габино! — прощебетала Вентра, спрыгивая с табуретки. — Какая радость!

Не успел Габино опомниться, как она обняла его, обвив руками за шею, и поцеловала в рыже-серую щетинистую щеку. Позади него, увлеченно покручивая седые усищи, стоял также знакомый ей Эйк. Габино же, усмехнувшись, аккуратно приобнял ее в ответ. Рябой понуро вздохнул.

— Приветствую, госпожа аббатиса, — с едва уловимой улыбкой кивнул Габино, когда Вентра отстранилась. — Рад встрече.

Вентра хихикнула совершенно по-девичьи.

— Я тоже, господин инквизитор. Какими судьбами?

— Слушок прошел, что город атаковала рыжая бестия, — встрял Эйк, выглянув из-за плеча Габино. — Поступил прямой приказ с ней разобраться.

— Вроде того, — усмехнулся Габино. — Мы не помешали?

— Нет, конечно нет. — Она обернулась к Рябому и Алькэ. — Друзья, это вот… Тоже друзья. Брик, вылезайте, несите четыре кружки! Вы ведь задержитесь?

— Я-то точно задержусь, — сладострастно улыбнулся Эйк, усаживаясь за стойку. — Я-то возможность точно не упущу!

Рябой, возле которого тот уселся, смерил Эйка неприветливым взглядом с ног до головы, затем хмыкнул и пересел ближе к Алькэ.

— Задержимся, почему нет, — пожал плечами Габино. — Да вот только… Видал я через пару кварталов отсюда одну… занятную книжную лавку. Друзья госпожи аббатисы не сильно падут духом, если я украду ее у них на некоторое время?

Улыбка медленно спала с лица Вентры.

— А. — Она кивнула, мельком обернувшись к стойке. — Не падут духом, разумеется. Развлекайтесь, скоро вернемся.

Брик вернулся с кружками, и их тут же растащили у него из рук. Алькэ и Рябой ударились кружками, сделали по глотку; когда удариться кружками им предложил Эйк, те лишь от него отмахнулись. В итоге Эйк пил один, тихонько матеря всех любителей дробящего оружия, а затем и вовсе пододвинул к себе кружку Габино и ударился об нее своей. Брик старательно делал вид, что лежавшие на столе листовки ему невероятно интересны.

Габино вышел вперед, а Вентра еще некоторое время стояла у двери, глядя на каштановую макушку Рябого. Впрочем, когда Рябой почувствовал на себе ее взгляд и обернулся, она выскочила за дверь, словно пущенная стрела.

***

Когда Вентра вышла прочь, солнечный свет резанул ей глаза, а уличный гомон ударил по ушам. Снаружи было оживленно; хмурые хозяйки, разбившись по парам, выходили с площади, растекаясь с докупленными пожитками по своим нехитрым домишкам; бегали мальчишки в рваном тряпье, вдоль стен ползали нетрезвые и больные особи неясного пола, из ближайшей открытой двери долетала ругань и звон посуды. Едва колебались над крышами серые струйки дыма, шел редкий снежок, опадающий на грязную землю и тут же на ней теряющийся.

Вентра покрепче закуталась в плащ, вцепилась пальцами правой руки в плечо Габино, второй рукой прикрыла рот, проходя мимо одной из больных особей неясного пола. Габино шел вперед уверенно, чеканил шаг с высоко поднятой головой, но Вентра чувствовала, как дрожала у него рука. Ей было страшно. Ему, по всей видимости, тоже.

Он остановился, когда они отошли достаточно далеко от трактирчика и от гудящей площади. Здесь не бродили мальчишки, не проходили вальяжно женщины с рынка, не валялись туманные личности. Сначала кто-то выплеснул ведро с мутной водой из окна второго этажа, пробежала кошка, заставив Вентру пискнуть в рукав. Затем над ними нависла тишина, прерываемая пыхтением далекого рынка.

Габино молчал, тяжело дыша и не переставая оглядываться по сторонам. Вентра терпеливо ждала, чувствуя, как страх холодит ей нутро. Лезущие в голову мысли были одна хуже другой. Через несколько секунд она поняла, что больше этого не выдержит, и хотела уже было дернуть Габино за руку, как вдруг он открыл рот и заговорил полушепотом:

— Из города вышли без происшествий, хотя у ворот возникли некоторые трудности. После этого мы хотели ехать к порту, как и договаривались заранее, но стоило только повернуть на тракт, как Этьен начал закатывать комедию. Сказал, что в гробу видал и Аэдир, и свою мамашу, а когда понял, что всерьез его никто не воспринимает, пустил кровь из ушей одному из аэдирских провожатых и смылся. На север. Один из наших понесся за ним, но не вернулся до сих пор. Я… Я не знаю, что с ними теперь.