Женщина, высунув голову из погребка, взглянула в сторону окна.

— Ближе к закату.

— Значит, часок-другой, — хмыкнул наемник, вставая из-за стола. — В самый раз. А телега у вас в хозяйстве имеется?

— А то ж, — крикнула хозяйка из погребка. — Но с этим к мужу.

— Заметано.

Когда наемник приблизился к Этьену, тот продолжал тихо лежать, глядя в стену. Услышав, что к нему подошли, он не обернулся.

— Уф-ф, — пропыхтел наемник в плаще, почесав макушку. — Эйк, хмф… Думаешь, достаточно будет просто руки ему связать?

— Не уверен, — пожал плечами черноволосый наемник. — Да и че ты меня спрашиваешь? Я как будто знаю, как с этими сай… суй… суйер…

— Сайферами, ну. Ладно, так… — Он обернулся за спину. — Малкольм, Алек, идеи есть?

Продолжавшие сидеть за столом наемники — белобрысый тощий парень со шлемом в руках и рослый смуглый брюнет, — единодушно вздохнули.

— Я с такими не работал, — хмыкнул белобрысый. — Без понятия. А вот Алек…

— Ну да, но… Там ведь и ситуация была другая, чего уж. Хотя я не думаю, что с завязанными-то руками он дел наворотить сумеет. В конце концов…

— В конце концов его кто-нибудь в случае чего по башке стукнуть сможет, я полагаю, — усмехнулся Эйк, поигрывая в руке пистолетом.

Наемник в плаще улыбнулся. Затем придвинул стоявшую у стенки табуретку ближе к кровати и уселся, скрестив на груди руки.

— Думаю, если Этьен станет вести себя по-божески, рукоприкладства можно будет и избежать. Ну, милсдарь? Какие мысли?

Некоторое время Этьен молчал. Затем, переведя глаза на потолок, шумно вздохнул.

— У Райса по деревне люди ходят в порванном тряпье, — процедил он, — но при этом отец не скупится заплатить четырем обалдуям, чтобы те приволокли к нему проходившего мимо настоятеля. И вы все еще думаете, что люди от него ушли из-за чьего-то там вмешательства?

— Как ты верно заметил, платят нам совсем не за философские размышления, — хмыкнул наемник. — Хотя, если ты не пообещаешь быть паинькой, подумать о том, не стоит ли тебя связать еще и по ногам, нам все же придется.

Этьен выдохнул. Обеими руками он ощупал свою грудь и, обнаружив свой медальон на привычном месте, внимательно в него вгляделся. Поразмыслив несколько мгновений, Этьен закусил губу.

— Скейн с вами, — вздохнул он наконец. — Я не собираюсь пускать никому кровь. У меня и сил на это нет, если вам от этого станет спокойнее.

Наемник в плаще, отклонившись назад, удовлетворенно цокнул языком. Кто-то позади усмехнулся.

— Да я в курсе, — улыбнулся наемник. — Просто интересно было, как долго ты еще будешь выпендриваться.

Одной рукой он вытянул кинжал из сапога, другой подхватил Этьена под спину и потянул на себя, вынуждая того сесть. Этьен хмуро взглянул наемнику в лицо: черты у того были грубые, глаза — серые, чуть раскосые. Лицо его было обрамлено густой рыжей бородой, а лоб скрывали свисающие как попало кудрявые патлы.

— Ну, здравствуй, что ли, — усмехнулся наемник, разрезая ему путы на руках. — Давно не виделись.

Этьен замер, чуть приоткрыв рот. Несколько секунд он в онемении пялился на собеседника, затем нервно сглотнул.

— Г… Габино?..

— Ага, — рассмеялся наемник, обнажив пару недостающих зубов. — Я уж думал, не признаешь.

Спрятав нож, Габино протянул ему руку. Спустя несколько секунд Этьен вытянул в ответ и свою.

— Рад, что ты жив, — улыбнулся Габино, крепко сжав его руку. Крепче, чем следовало.

— Я… Я тоже.

Хозяин дома все никак не возвращался, поэтому в конце концов двое наемников, Малкольм и Алек, отправились за ним в поле. Эйк по поручению хозяйки принялся латать что-то в погребе; Этьен все же извинился перед женщиной, поэтому та соизволила налить ему остатки похлебки. В итоге они с Габино сидели за столом друг напротив друга, и Этьен увлеченно уплетал суп, слушая ворчание хозяйки и вопросительные возгласы Эйка из погреба.

— Надо же, — добродушно улыбнулся Габино, облокотившись о стол. — Впервые вижу, чтобы ты с таким аппетитом похлебку уплетал. Раньше все время думал, что ты без гримасы отвращения на роже можешь есть только каких-нибудь омаров.

Этьен не отвечал, увлеченно разглядывая дно миски. Габино, отвернувшись, вздохнул.

— Я-то думал, ты тогда погиб. У кого из взвода ни спрашивал, все отвечали то же. А ты вон что…

— Слушай, — начал Этьен, нервно кашлянув, — а вы с хозяйкой дома знакомы, что ли? Как-то это все слишком любезно с ее стороны…

Некоторое время Габино смотрел на него с хитрой улыбкой, а затем как ни в чем не бывало пожал плечами.

— Да, вроде того. Эйк из этих краев, говорит, как-то летом у ее кузена работал. Многовато сегодня неожиданных встреч, скажи?

— Д… да уж.

Этьен отставил пустую миску в сторону и уперся взглядом в пол, неуверенно почесывая больное плечо. Наложенная на него свежая повязка уже успела немного пропитаться кровью.

— Габино, послушай…

— М?

— Райс… — Почувствовав хриплость в своем голосе, Этьен прокашлялся. — Как Райс тебя… Нанял на это дело?

— О, ну. Тут не так далеко земли барона Трейса, я последний год работал у него, а у них с Райсом какие-то общие связи, семейные вроде, не знаю. Ну, Райс клич дал в нашу контору, а я как раз неподалеку ошивался, и дела нормального у меня давно не было, ну и вот… Ой, погоди, ты рану-то не чеши, а то она ж опять кровить начнет, ну.

Этьен послушно сложил руки на коленях.

— Ясно. Давно работаешь наемником?

— Уф, ну, знаешь… Да я вот как-то после войны этим заниматься и начал, думаю. Плюс-минус год или около того. Но вообще я не наемник, Этьен. Я инквизитор.

Этьен кратко вздрогнул.

— Ух ты. — Наконец взглянув Габино в лицо, он сдавленно улыбнулся. — Это… Неплохой скачок в карьере. После рядового-то.

— Ха-ха, да. Тоже так считаю.

В погребе что-то с грохотом разбилось; Эйк принялся ругаться с двойным усердием. Как и хозяйка. Габино, косо на нее поглядывая, то и дело добродушно усмехался.

— Ух, какая женщина, — улыбнулся он, не глядя на Этьена. — Прям как я люблю, чесслово. Жаль только…

— Габино…

— Ну чего?

— Что вы с Райсом собираетесь со мной делать?

Габино цокнул языком, все так же не сводя взгляда с хозяйки. В его серых глазах на секунду мелькнуло совсем недоброе выражение.

— Интересно ты спросил, конечно: вы с Райсом… Райс тебя допросить хочет, только и всего. Ну, может, в колодках пару дней подержит, но он мужик отходчивый, я-то знаю. А вот что до меня… Хе, не знаю, Этьен. Еще не придумал.

Этьен кивнул.

— Знаешь, я думаю… Думаю, тебе стоило целиться мне вовсе не в плечо.

— Ну, так не я ведь стрелял. Но поверь, за мной бы дело не заржавело.

Хозяйка, засучив рукава и ни на миг не переставая на Эйка разоряться, по всей видимости уже собиралась лезть в погреб сама. Габино поднялся. Он махнул ей рукой в просьбе остановиться, а затем взглянул на Этьена.

— Я и правда рад, что ты жив, приятель. Но все-таки для тебя было бы лучше на том поле и вправду подохнуть.

В следующий момент Габино крикнул что-то хозяйке, но Этьен больше не воспринимал его слов. Сердце у него отчаянно билось, но в голове не было ни одной мысли. Может, оно и к лучшему.

Просто деревенский дурак, думал Этьен, искоса поглядывая на Габино. Он ведь никогда не был кем-то большим, нежели обыкновенным деревенским дураком — когда же все успело так измениться?..

У Габино не было гордой осанки, соответствующей элитным служителям Церкви, и держался он с простыми людьми слишком развязно — казалось, то и дело начнет рассказывать им о перипетиях своего инквизиторского ремесла. Но нет. Габино говорил ровно столько, сколько нужно, порой пусть и доходя до грани, но никогда ее не переступая. И хотя сам он на инквизитора не походил от слова совсем, взгляд все же его выдавал.

Этьен видел мало людей с такими глазами, а потому и не мог толком объяснить застывшего в них выражения. Такой взгляд был у Дарела, у Ингмара, быть может, у Вайдвена; они всегда смотрели на человека неотрывно, словно пытаясь разгадать в нем что-то скрытое, и выражение их глаз никогда не соответствовало эмоциям на лице. Быть может, у Этьена и самого взгляд был именно таким.