— Ну ты и махинатор, мальчик мой, — улыбнулась Руфь. — Смотри только, чтобы Ингмар об этом не прознал. А то такого же простодушного покровителя ты себе уже не сыщешь.

— Не переживай, у меня еще есть Вольфанг.

— А ты при нем еще раз пошути про Совет, и не будет у тебя больше Вольфанга.

Этьен, сощурившись, закинул ногу на ногу.

— Злюка ты, Руфь. Совершенно входить в положение не хочешь.

— Ага. Это я у тебя научилась.

Они рассмеялись почти синхронно. Затем Руфь, тяжело поднявшись, поцеловала его в лоб и молча вышла из комнаты.

Руфь и Этьен познакомились тремя годами ранее, когда он впервые решился покинуть монастырь Ингмара. Руфь не принадлежала к церковной общине, уже перешла возрастную черту в пятьдесят лет и, что самое страшное, не была эльфийкой, поэтому в качестве романтического интереса не рассматривалась ни в коем разе. Однако были у Руфь и положительные качества: во-первых, питейное заведение на одной из северо-восточных дорог, где своим постояльцам она иногда подавала специальный вирсонег со специями, рецепт которого не знали ни в одном другом уголке Редсераса. Во-вторых, Руфь была далеко не дурой, поэтому с ней Этьен не боялся говорить ни о чем.

По большей части Этьен любил странствовать лишь по той причине, что дорога так или иначе всегда приводила его к Руфь. Может, был в этом след некоторого божественного вмешательства; а, может, сильно еще в Этьене было пристрастие к выпивке. В чем на самом деле заключалась суть, он по прошествии лет так и не понял.

В этот раз, сделав небольшой крюк от деревни Райса, Этьен заехал к ней, как ни странно, попросту занять денег. С Руфь за три года знакомства у них выстроились более, чем хорошие отношения: за неимением детей она легко привязывалась к любому недотепе, чей вид вызывал жалость. По счастливому или не очень стечению обстоятельств, другого впечатления вид Этьена не вызывал, поэтому исход их с Руфь отношений был предрешен еще до знакомства.

— Этьен, — прошелестел у него над ухом голос. — Этьен, поднимайся, горе ты луковое!

Сначала ему показалось, будто бы находился он до сих пор у Вольфанга — так уж ясно ему привиделся голосок Вентры. Когда он все же продрал глаза, то искренне поразился, каким вообще образом мог перепутать нежнейший эльфийский голосочек с карканьем старухи.

Руфь нависла над ним, раскрасневшаяся и злющая, словно сеан-гула, вот-вот готовая его растерзать. Но Этьен не спешил пугаться. Во-первых, Руфь редко когда выглядела иначе. Во-вторых, возможно, кто-то просто напомнил ей об Этьеновых долгах.

— Эотас милостивый, я в следующий же раз все верну, — сонно пробурчал он, норовя перевернуться на другой бок. — Вот тебе слово священника…

Руфь Этьенов душевный порыв не оценила, грубо шлепнув его по щеке.

— Какая же ты бестолочь! Ну-ка вставай немедленно!

Она сдернула с него плащ, которым он накрывался, и для пущей убедительности снова дала пощечину.

— Боги, Руфь! — Этьен резко сел и уставился на нее взглядом донельзя недружелюбным. — Что не так? Что я опять сделал не так?

— Ищут, недотепа, — буркнула она, отойдя к двери. — На первом этаже типчики какие-то ошиваются, про тебя спрашивают. Даже доброго утра не пожелали, можешь себе представить? Экая невоспитанность!

Вся сонливость вышла из Этьена мгновенно. Он мигом поднялся, накинув на себя плащ и заправив в штаны свою тунику, затем начал оглядывать окружающую его кладовку в поисках сумки.

— Они не сказали, от кого пришли?

— Ничего не сказали, — пожала плечами Руфь, аккуратно выглядывая через щелку в двери. — Только то, что им тебя видеть надо. Что ты там такого еще учудил?

— Да ничего я не учудил, — буркнул Этьен. — Ну, разве что Райс…

— Ах ты ж олух! — взвилась Руфь, с шумом захлопнув дверь. — Пень стоеросовый! Я тебе когда еще говорила, чем все эти твои авантюры кончатся!

— Руфь, ну будет тебе! Я же из лучших побуждений!

— Тебя сейчас сечь поведут из лучших побуждений, башка твоя трухлявая!

— Да ладно, может, они поговорить просто хотят?

— Я тебе дам поговорить, балбес! Кто ж поговорить к людям ходит с цепами-то да с пистонами, а?

Этьен сполз вниз по стене.

— Боги правые…

Руфь, глядя на него сверху вниз, сделала несколько шумных вдохов и выдохов. Затем, экспрессивно взмахнув руками, отошла обратно к двери.

— Ладно, дурень ты несчастный, — сказала она чуть тише, — собирай манатки. Проведу тебя через черный ход.

— Спасибо, Руфь. Правда, спасибо.

Она шикнула на него, махнув в его сторону рукой. Этьен плавно поднялся, вновь осмотрев кладовку в поисках пожитков. Когда рука его потянулась к недопитой бутылке вирсонега, в дверь начали колотить.

— Хозяйка! — гаркнул некто басом. На секунду Этьену показалось, что голос он этот знает. — Вы там, хозяйка? У нас еще есть вопросы!

— Люди добрые, да погодите ж вы! — обеспокоенно прикрикнула на дверь Руфь, не переставая подгонять Этьена знаком руки. — Дайте вы бедной женщине прибраться, ну!

Этьен вздрогнул. Окон в кладовке не было, как и других дверей, поэтому единственный выход оказался заблокирован. Он отшатнулся на шаг назад и почувствовал, как в преддверии очередной встречи с плетью у него заныла спина.

— Вы там чей-то прячете? — крикнул уже другой голос. — Отец Этьен с вами? Открывайте!

— Руфь, — шепнул Этьен, подойдя ближе к двери, — Руфь, они же с меня шкуру спустят…

— Знаю я, оболтус, — шикнула она в ответ и затем заговорила громче, обращаясь к людям по ту сторону кладовки. — Да тише вы там! Всех постояльцев мне перебудите, дурни! Сейчас я открою!

Уговоры на людей не подействовали, потому как в следующий момент дверь начали выбивать. Этьен вздрогнул; Руфь, отойдя на шаг и не отпуская дверную ручку, нахмурилась пуще прежнего.

— Встань слева от двери и прижмись к стене, — шепнула она Этьену.

Он кивнул и отошел, куда она велела. Осознание дальнейшего плана действий пришло к нему почти сразу же.

— Не открывай сразу, — шикнул ей Этьен. — Дождись особо сильного толчка.

— Да знаю я, олух. Не впервой уже.

— Чего-чего?

— Потом расскажу.

Старая дверь кладовки нещадно трещала, с потолка на них сыпалась пыль. Этьен чувствовал, что сердце у него вот-вот скатится в пятки. Изо всех сил он перебирал в голове наиболее удачные варианты развития событий, пока вдруг не вспомнил, чего ему не хватало для осуществления самого удачного.

— Хозяйка, последнее предупреждение. Откройте!

— Руфь! — практически взвизгнул Этьен. — Руфь, я забыл! Табак!

— Да какой тебе табак, дурачина? Совсем что ли от ужаса ума лишился?

— Кинь мне мешочек, умоляю! Он на бочке чуть правее тебя.

Последующий удар едва не сорвал дверь с петель. Руфь, пискнув, отшатнулась еще на шаг. Затем, отклонившись правее, схватила с бочки мешочек и с меткостью, достойной лучших из лучников, швырнула его Этьену прямо в лицо.

— Спасибо!

— Ну-ка, навалились!

Руфь прижалась обратно к двери и глубоко вдохнула.

— Сейчас!

Дверь с треском распахнулась, и двое мужчин кубарем ввалились внутрь. Оттолкнувшись рукой от спины одного из ввалившихся, Этьен прыгнул в коридор и уткнулся в стену. Окно совсем рядом, подумал он. Перелом спины еще ближе, понял он секундой позже и рванулся к лестнице.

— Вот сволочь! Стоять!

Этьен сбежал вниз по лестнице, не чувствуя своих ног, и, когда ввалился в зал, мигом застыл на месте. Дверь была закрыта. Рядом с одним из столиков стояли еще двое людей, явно обескураженные его столь неожиданным появлением. Пока Этьен соображал, что делать дальше, те двое, что еще миг назад были наверху, едва не уперлись ему в спину. Осмотревшись снова, Этьен сглотнул. Один из мужчин у стола, тощий белобрысый парень в шлеме с наносником, улыбнулся.

— Четверо на одного — это свинство, — заметил Этьен.

— Смотря что понимать под свинством, — ухмыльнулся человек в шлеме. — Не беспокойтесь, отец Этьен. Мы вас не обидим.