— Бесспорно, достойная цель. — Райс кратко улыбнулся. — Но является ли она истинной?

Этьен почувствовал, что сейчас вспыхнет, подобно только зажженной свече. Но решил пока что сдерживаться. Так уж у них, сука, было заведено в духовенстве.

— Вы действительно, — как можно более спокойно сказал он, — пытаетесь намекнуть мне на то, что я могу лгать вам?

— Повторюсь, отец Этьен, у вас крайне неоднозначная репутация в нашей Церкви. Я не пытаюсь вас оскорбить. Я лишь хочу убедиться, что вы не доставите мне лишних хлопот.

— Я пришел к вам, — процедил Этьен, выпрямившись, — чтобы просить о куске хлеба. Потому что наша Святая Эотасианская Церковь предоставляет его всем нуждающимся, не говоря уже о святых отцах. Я еще через вашего личного раба дал вам понять, что покину вас завтра же. И при этом вы продолжаете подозревать меня во лжи и дурных намерениях? Еще и учитывая, что наши с вами саны равны друг другу?

Этьен ощутил, что и Райс сейчас вспыхнет так же, как и он сам. О, Этьен был даже готов платить за просмотр того, как злятся все эти пафосные святые отцы. Но Райс явно был тем еще скользким типом. Поэтому вместо того, чтобы впасть в буйство, он лишь сощурился, спрятав губы за скрещенными пальцами.

— Не уверен, что наши саны и впрямь такие равные, какими вы их рисуете, — ухмыльнулся Райс. — В следующем месяце я собираюсь претендовать на место в Совете. А у вас даже нет никаких существенных доказательств, подтверждающих то, что ваш сан настоятеля не самоназвание.

Этьен резко положил руку на подлокотник, сжав его так, что побелели костяшки пальцев. Они с Райсом не спускали друг с друга глаз. И у обоих во взглядах горело столько злости, сколько не вместилось бы даже в Воедике.

«Что, сволочь, думаешь, я тебя насквозь не вижу? — уверенно думал Райс, глядя на Этьена в упор. — И не знаю о твоих сайферских выпендрежах? Я понятия не имею, чем ты окрутил настоятеля Вольфанга, но если ты попробуешь применить то же на мне, то окажешься даже большим дураком, чем тебя видят наверху.»

Этьен очень сильно хотел ответить ему какую-нибудь страшную гадость телепатически. Еще он хотел вскочить на стол и пнуть Райса каблуком прямо по его морщинистой роже. Или же и вовсе просто молча уйти. Но в итоге Этьен придумал кое-что получше.

Он лукаво улыбнулся, театрально опустив взгляд, и поднялся. Закинул сначала одно колено на стол, а затем и второе, смахнув со стола какие-то бумаги, и, не переставая сладко улыбаться, резко схватил Райса за ворот робы, притянув его как можно ближе к себе.

— Как же жаль, — страстным полушепотом сказал он в самое лицо шокированного настоятеля, — что у меня не получится окрутить тебя так же, как и настоятеля Вольфанга. Право, этой глупостью ты лишаешь себя потрясающей ночи.

Не дождавшись ответа, Этьен легко спрыгнул со стола и переместился к двери дома настоятеля. Схватившись за ручку, он вдруг все же обернулся к Райсу.

— Благодарю вас за теплый прием, отец Райс, — мягко улыбнулся Этьен. — Не думаю, что на дальнейшем моем пути мне будут рады так же, как и здесь.

Затем он быстро удалился прочь, напоследок захлопнув за собой дверь с такой силой, что задрожали стены.

Оказалось, что в деревне все же есть таверна. И что располагается она не так уж и далеко от походящего на скромный замок дома настоятеля. Но Этьен вовсе не спешил туда заглядывать. Ему отчего-то стало вдруг откровенно наплевать на вероятность умереть голодной смертью в полях. Поэтому, выйдя от Райса, он быстрым шагом пошел прочь из деревни, страшно при этом ругаясь.

— Сукин сын, — злобно шипел он, игнорируя косящихся на него деревенских, — вот же сраный сукин сын! Спровоцировал меня, мерзкая морда! Сука! Эотас, какого скульдра у тебя в служителях водятся настолько отвратные типы? Тебе самому не стыдно?

Все вокруг гудело привычным шумом деревенской жизни, и в этом гуле Этьен не услышал и намека на ответ. И это стало последней каплей.

Остановившись посреди площади, он злостно топнул ногой и, вздернув голову, прокричал заходящему солнцу:

— Да пошел ты нахер!

Раздался хор возмущенных охов. Но Этьен, оглядевшись по сторонам и сплюнув, как ни в чем не бывало пошел дальше.

— Сияющий кретин, — продолжал бухтеть он, уже покинув пределы деревни. — Что там было про «свет твоего будущего»? Вот это ты в виду имел, что ли? Хель тебя побери, ты знаешь, что у тебя совершенно отвратительное чувство юмора?! Чего только стоит посмотреть на то, что творится вокруг!

Трещали цикады. Работники возвращались из полей, неуверенно поглядывая на Этьена. Он шел вперед и ругался, не видя в себе сил для того, чтобы перестать.

— Через неделю я сдохну в полях, — уже чуть более понуро шипел Этьен, глядя себе под ноги. — Заблужусь и умру смертью, достойной последнего имбецила. Вот про это будущее ты там вещал, да? Или, может, про то, где все твои служители вытирают об меня ноги? Спасибо, ничего не скажешь! Очень рад здесь, сука, быть!

— Извините…

Этьен вздрогнул, словно ошпаренный. Затем недоверчиво обернулся. Стояла за ним девушка, с которой он совсем недавно кормил малиновку. Золотые закатные лучи переливчато мерцали на ее длинных русых волосах.

— Лора, да? — устало выдохнул он. — Не говори со мной. Проблем потом не оберешься.

— Мне не впервой, — пожала плечами Лора. — А куда вы? Не останетесь переночевать?

— А мне и негде, — сплюнул Этьен, полностью к ней развернувшись. — Мне не позволят.

Лора дотронулась пальцами до подбородка, задумчиво отведя темные глаза.

— Это из-за нашего настоятеля, да? Вы не переживайте, пожалуйста. Он человек гневливый, но это ничего. Ведь и хуже бывают.

— Да я что-то сомневаюсь.

Девушка сдержанно улыбнулась, оглядевшись по сторонам. Они стояли на приличном расстоянии от последних деревенских домиков, и людей вокруг уже не было. За то время, что Этьен выходил из себя, работники уже разбрелись по домам.

— Знаете, — улыбнулась Лора еще шире, — а давайте я вам ночлег устрою.

— Ты, верно, помереть хочешь?

— Ну зачем же. Просто не так далеко отсюда есть одинокий фермерский домик. Я вам скажу, как идти. Там живет один мой очень хороший знакомый. Он вас у себя оставит, а никто и не узнает. Хотите?

Этьен долго не отвечал, внимательно разглядывая девушку. Затем лицо его вдруг разгладилось, и он, почесав затылок, нервно усмехнулся.

— Даже не знаю, — сказал Этьен весело, — действительно ли все эотасианцы имеют замашки самоубийц, или же только мне так везет со знакомыми. Но я, пожалуй, от твоего предложения отказываться не буду.

Лора тихонько рассмеялась, чуть нагнувшись вперед с заведенными назад руками и выпятив вперед пышную грудь. И в этот момент Этьен вдруг подумал, что живется ему в принципе-то не так уж и плохо.

***

Фермерский домик стоял на отшибе, в самом конце кукурузного поля. Если не считать скудного палисада за ним, дом был действительно крохотным. И, казалось, совершенно нежилым: внешние стены изрядно обветшали, крыша того и гляди норовила проломиться, да и в целом вокруг не было видно никаких признаков жизни. В какой-то момент Этьен вдруг подумал, что деревенская девчонка просто над ним подшутила. Но затем он осторожно постучал в дверь, и дверь перед Этьеном действительно распахнулась.

Стоял перед ним хлипкий человек неопределенного возраста с испещренными шрамами лицом. Причем в одних только портках. Выглядел он неопрятно, но при этом приятно пах какими-то незнакомыми Этьену травами. Несколько секунд они молча стояли друг напротив друга, а затем человек, даже на Этьена не взглянув, неуверенно потянул носом.

— Что нужно? — равнодушно спросил он, пригладив спадающие на лоб седые волосы. — Я нынче гостей не ждал.

— Прошу простить за вторжение, — выдохнул Этьен. — Меня Лора сюда отправила. Сказала, здесь можно переночевать.

— А. — Человек почесал макушку, отсутствующим взглядом вперившись куда-то в сторону. — А ты кто будешь?

Этьен хотел было отшутиться, мол, судя по его внешности вариантов остается не так уж и много. Но затем он получше пригляделся к белесым глазам стоявшего напротив него человека. И с каким-то неясным сожалением вдруг понял, что тот был слепым.