— Эотас что, — нерешительно спросил в конце концов Этьен, — вообще не умеет злиться?

— Ответ зависит от того, по какой причине ты задаешь свой вопрос.

Этьен поерзал на месте.

— Ну, насколько я могу об этом судить, ты не злишься. Хотя должен бы.

Вайдвен, кажется, вскинул бровь.

— Ты тратишь отведенное тебе время, — медленно начал он, вновь положив голову на согнутую в локте руку, — совсем не на те вопросы. Но я тебе отвечу.

Божественная корона на его голове, на короткий миг пробудившись, блеснула несколькими несмелыми искрами.

— Мои эмоции и переживания Эотаса — вещи суть неразделимые, но отчасти друг с другом конкурирующие, — вздохнул король. — В каждой отдельной ситуации какая-то из сторон, увы, берет верх. Моя человеческая сущность кипит сейчас от нанесенного мне и моему богу оскорбления, но Эотас остаётся беспристрастным, потому что, как ты и сказал, он не рассчитан на то, чтобы… злиться. Бог мыслит иными категориями, Этьен. В данный момент ты вряд ли сумеешь их понять, но я скажу тебе следующее: если бы Эотас счёл тебя помехой на нашем пути, ты бы не стоял сейчас здесь.

Этьен усмехнулся. Совершенно неосознанно.

— Я понял тебя, — кивнул он. — Но я все же хотел бы сейчас поговорить с человеком, а не с божеством.

Его величество не ответил ему ничего. Но сквозь тусклое сияние, окутывающее лицо Вайдвена, Этьен все равно смог разглядеть проблески улыбки.

Ты просишь о невозможном.

Каждое мгновение, проведенное в молчании, тянулось бесконечно долго, словно медленно затухающая свеча. В Этьене не нашлось сил для того, чтобы это переносить.

— Ты когда-нибудь задумываешься о том, — нерешительно начал он, — что с тобой будет, если ты потерпишь в итоге поражение?

Вайдвен не поднял на него глаз.

— Эти мысли не помогут мне прийти к моей конечной цели.

— Это так, — улыбнулся Этьен, — но ведь даже у божественного короля иногда бывают бессонные ночи, разве нет?

Вайдвен молчал долго, беспокойно теребя прядь своих соломенных волос. Но в конце концов все же тяжело вздохнул.

— Сотни людей пошли за мной, ведомые сиянием Эотаса, — сказал он, и на миг Этьену почудилось, будто бы свет из глаз Вайдвена исчез окончательно. — Если я не преуспею, последствия будут колоссальными как для всего Редсераса, так и для меня и моего бога. Меньше всего я хочу, чтобы те жертвы, на которые я заставил пойти стольких людей, оказались напрасными. Но если… Если это случится, то моя кара в итоге будет много страшнее смерти.

Вайдвен на миг замолчал, опустив взгляд. На долю секунды воздух взорвался скорбью такой силы, что Этьен едва не задохнулся сделанным вдохом.

— Именно поэтому я не могу остановиться теперь, — продолжал король, вновь посмотрев Этьену в глаза. — Поэтому не могу позволить нежелательным мыслям и чувствам захватить меня. Я пролил много крови и еще больше пролью ее в будущем. Но я не имею права позволить сейчас сожалению овладеть мной и заставить меня пойти на попятную.

Сил на то, чтобы оставаться сидеть в том же положении, в Этьене больше не было, поэтому он встал. И в ту же секунду осел на пол.

— Я бы смог понять тебя, будь ты обычным королем. Не будь у тебя совести, я не стал бы задавать тебе лишних вопросов. — Голос у Этьена дрогнул. — Но ты… Ты ведь видишь людские души, Вайдвен. Ты знаешь, что чувствует каждый из тех, кто согласился поднять ради тебя оружие. И тебе никогда не кажется… Что это — слишком много скорби для одного человека? Неужели тебе никогда не становится больно настолько, что не остается сил на то, чтобы дышать?

Божественный король, не спуская с него своих солнечных глаз, улыбнулся.

— Ты прекрасно знаешь ответ, Этьен. — Света в образе Вайдвена больше не было ни капли, потому что весь он сосредоточился в его голосе. — В этом ты понимаешь меня лучше, чем кто-либо другой.

Этьен прыснул со смеху.

— Что, и мою душу ты читал?

— Конечно.

— И не наскучило?

— Ничуть, — лучисто рассмеялся Вайдвен.

Опустив голову, Этьен сдержанно улыбнулся. Гул по ту сторону шатра нарастал с каждой новой секундой. Времени у них оставалось все меньше.

— Выходит, ты с самого начала понимал, почему на самом деле я пошел за тобой, — глухо сказал наконец Этьен.

— Да.

— Значит, знал и причину, по которой я так истово желал все это время с тобой поговорить. — Этьен, не дождавшись ответа, нахмурился. — Меня волнует только одно: почему ты тянул с этим столько времени? Зачем заставил меня пойти на все это?

Вайдвен, не глядя на него, коротко улыбнулся.

— Слышал когда-нибудь о таком понятии, как верность, Этьен? О том, что оно в себя включает и чего от человека требует?

Этьен не ответил.

— Ты словно нетерпеливое дитя, — вздохнул спустя минуту Вайдвен. — Я хотел показать тебе все уже после того, как достигну желаемого, потому что это было бы красноречивее любых слов, которые я могу сказать. Но в конечном итоге ты решил сделать все по-своему. К тому, что ты совершил, тебя принудил не я, и, прошу, не лги в этом хотя бы себе. Я жалею только о том, что не разглядел этого самоволия в тебе раньше.

— Это самое настоящее издевательство, — прошипел Этьен, вскинув голову. — Ты согласился принять меня к себе, ты заставил меня погрузиться в эту пучину людской скорби, прекрасно зная, ради чего я все это делаю, но в итоге оставил ни с чем, вынудив прозябать в этом кошмаре без всякой надежды на хоть какие-то ответы!

В глазах Вайдвена вновь прорезался свет.

— Ты разочаровываешь меня все сильнее, — процедил божественный король. — Я полагал, ты достаточно умен, чтобы осознавать, в ком надо искать ответы.

Этьен едва не задохнулся возмущением.

— Я дал тебе условия, — строго продолжал Вайдвен, — для того, чтобы ты смог осознать все, что так тебя волнует. Но вместо того, чтобы воспользоваться этой возможностью, ты самонадеянно решил, что я лично должен преподнести тебе ответы на блюдечке.

Этьен вскочил на ноги. Злость, собственная, настоящая злость захватила его целиком, и под ее наплывом он еле дышал. Этьен готов был ответить Вайдвену, выплюнуть ему прямо в лицо очередные едкие обвинения, но слова, едва не сорвавшись с его губ, резко застряли у него в горле.

Божественный король медленно поднялся со своего стула. Озарив все пространство вокруг, на его голове вспыхнул вдруг ослепительный свет.

— Я дал тебе шанс, — сказал Вайдвен, и в голосе его прорезался гром. — Шанс, который ты грубо отверг, решив, что я должен… нет, прямо-таки обязан дать тебе нечто большее. И за свою глупость я заставлю тебя поплатиться.

Больше Этьен на него не смотрел: свет нестерпимо слепил ему глаза, острой болью впиваясь в виски.

— Разумеется, ты будешь казнен, — продолжал Вайдвен, направившись к выходу из шатра. — Ты обесчестил мои попытки тебе помочь своим нетерпением и пренебрежением верностью. Но я не жесток настолько, насколько ты думаешь, поэтому все-таки дам тебе последнюю возможность разыскать свои ответы. Через пламя и меч.

Осознание прострелило Этьена мгновенно. По спине у него пробежал холодок. Божественный король, откинув в сторону полог шатра, улыбнулся.

— Анаис! Прости, что так долго. Мы готовы.

Командор, просунув внутрь свою русую голову, облегченно кивнула.

— Какие будут приказания, ваша милость?

Этьен хотел крикнуть что-то им обоим, но свет, ослепив, лишил его и дара голоса.

— Проследи за тем, чтобы он увидел казнь. — Этьен не видел этого, но знал, что Вайдвен улыбается. — А завтра он пойдет вперед в первых рядах. Если он сумеет пережить этот день, то его собственная казнь состоится на следующем привале.

Анаис, пройдя внутрь и вцепившись Этьену в руку, непонимающе нахмурилась.

— Но, ваша милость, к чему все это?

Божественный король не отвечал ей дольше положенного.

— Он задолжал мне чуть большее, чем свою смерть.

Комментарий к V. Право на свет

у меня много вопросов к дисциплинарной ситуации в вайдвеновой армии и я до конца не уверена, могло ли подобное вообще там произойти, но мне все равно показалось не слишком большим упущением добавить в повествование подобный момент з: