Рено, убрав в сумку опустевший кувшин из-под молока, нервно сглотнул.
— И что же в итоге?
Опустив взгляд, Этьен сдержанно улыбнулся.
— Я решил совместить.
***
Палатка Анаис оказалась гораздо более маленькой, чем Этьен себе представлял. Внутри не было ничего, кроме койки да раскладного стула со скинутой на него кольчугой. И еще — свечей. Не меньше десятка свечей, искристых и режущих привыкшие ко тьме глаза, расставленных всюду, куда падал взгляд. Глядя на них Этьен мог лишь гадать, где командор сумела раздобыть их в таком количестве.
Связанные руки у него дрожали, пусть он и четко знал, почему и ради чего сейчас находился здесь. Веревки, стягивающие Этьену кисти, натирали при малейшем движении, но он все равно уперто пытался размять пальцы. Слишком уж сильно они затекали. И слишком уж сильно он нервничал.
Анаис ворвалась в палатку так же внезапно, как и ушла из нее. Разгоряченная, красная, словно бы после пьянки, она выглядела так, будто бы могла разорвать Этьена на мелкие клочки в любой момент, при этом даже не запыхавшись.
— Пошли, — процедила она, грубо схватив его за локоть, и решительно шагнула по направлению к выходу. — Пошли. Быстро.
— Вот так просто? Без всяких прелюдий?
Взгляда Анаис оказалось достаточно, чтобы заставить его замолчать.
Час стоял поздний, но лагерь непрестанно гудел, не являя ни единого намека на предстоящий ему сон. Всюду, насколько хватало глаз, беспокойно горели огни; из всех уголков доносились встревоженные голоса. Еще бы — такое событие.
К удивлению Этьена, Анаис не стала вести его через бушующий центр лагеря, а пошла в обход, по самому краю. На своего пленника она не смотрела, но руку его с каждым новым шагом сжимала все яростнее.
— Так и знала, — шипела командор себе под нос, перманентно сплевывая. — Так ведь, Маграново пламя, я и знала! С первого же взгляда все ясно было, а я носилась тут с ним, как дура последняя. Тьфу ты! Да чтоб хоть раз еще я стала брать к себе плешивых наемников!
— Потише, командор, — усмехнулся Этьен. — Ты такими темпами от ярости сознание потеряешь.
Анаис, не сбавлявшая до этого момента шага, резко остановилась, обернувшись. Мгновенно она выпустила его локоть и со всей дури, не моргая, вмазала ему кулаком в челюсть. Латные перчатки все так же были у нее на руках. Распластавшись на земле и сплюнув выбитый зуб, Этьен мгновенно осознал, по какой именно причине она повела его по границе лагеря.
— Ты, жалкое… мерзопакостное отродье! — Анаис нестерпимо хотелось кричать, но она все-таки сдерживалась. — Еще одно слово из твоего поганого рта, и я лично прикончу тебя прям здесь, не дождавшись решения его величества!
Она не стала ждать, пока он поднимется сам. Вместо этого командор рывком вздернула Этьена на ноги и, вцепившись ему в руку, поволокла дальше. Больше он с ней не заговаривал.
Вайдвен, пребывая в тяжком раздумье, откликнулся на их присутствие далеко не сразу. Этого времени, впрочем, хватило на то, чтобы ярость внутри Анаис окончательно поутихла.
— Ваша милость…
Корона его величества мерцала тускло, едва различимо в свете окружающих Вайдвена свечей.
— Спасибо, что не стала привлекать к нему внимание, Анаис, — спокойно проговорил божественный король. — Ты можешь подождать снаружи.
Командор, замешкавшись, не сдвинулась с места.
— Но ведь…
— Я настаиваю, — невозмутимо повторил Вайдвен. — И, раз уж на то пошло, развяжи ему, пожалуйста, руки.
Взгляд Анаис, устремленный в пол, казалось, подернулся возмущением. Но она все равно послушно выполнила приказ, спустя минуту пропав за пологом шатра. Этьен, разминая руки, не без удовольствия проводил ее взглядом. Затем перевел глаза на окружающее его пространство.
Раньше, чтобы занять свои мысли хоть чем-то более приятным, чем Анаис, Этьен очень часто фантазировал о том, как же все-таки выглядит изнутри шатер Вайдвена. Сложившийся в итоге образ представлял из себя нагромождение дорогих тряпок, свисающих отовсюду, огромный балдахин над кроватью, выполненной из красного дерева, и с десяток — нет, несколько десятков свечей, которые его милость шутки ради все время пытался зажигать собственной головой.
А еще Этьен всегда представлял себе Вайдвена в этом шатре беспрестанно пьющим. Потому что, если говорить откровенно, он не понимал, как могли приходить все эти идиотские идеи его светлости на трезвую голову.
К величайшему сожалению, ни одна из фантазий Этьена в итоге не оправдалась. Что уж говорить — даже балдахина у Вайдвена над кроватью не нашлось. От палатки Анаис шатер его величества отличался лишь находившимся внутри наспех сколоченным столом, на котором распластались хаотично раскиданные карты и гусиные перья. В остальном внутреннее убранство оказалось скудным и крайне сдержанным, и со стороны можно было подумать, будто бы это не солдат сейчас зашел в шатер к королю, а совсем наоборот.
Вайдвен, положив голову на согнутую в локте руку, покоившуюся на одном из подлокотников его стула, недвижно смотрел в сторону своей кровати. После ухода Анаис свет на его лбу, нерешительно померцав еще несколько мгновений, затух окончательно, оставшись едва уловимым отблеском в глазах. Без сияния божественной короны шатер мигом окутал полумрак, и Этьен еще явственнее ощутил, как же все-таки ему неудобно здесь находиться.
Скользкая, навязчивая вина за все произошедшее медленно скручивала ему внутренности, пока он смотрел на сидевшего перед ним божественного короля. Он не понимал, пытается ли ему внушить это чувство Вайдвен, или Этьен сам переживает его, но все равно осознавал, что оно здесь необходимо.
Он так долго хотел его увидеть. Так мучительно долго ждал момента, когда им все-таки удастся поговорить. Но неужели это того…
— Нет, не стоило, — вздохнул Вайдвен. — И мне казалось, ты достаточно умен, чтобы это понимать.
Нахмурившись, Этьен отвернулся. Взгляд его наткнулся на застланный бумагами стол. Впрочем, терять ему все равно больше нечего…
Этьен, глубоко вдохнув, резкими шагами преодолел дистанцию до стола и, усевшись на него, закинул ногу на ногу. Божественный король не изменился в лице.
— Мне не понравилось стоять перед тобой на коленях. Решил попробовать более удобную позу.
Его величество, прикрыв глаза рукой, разочарованно поморщился.
— Ты… Ах. Поистине уникальный экземпляр. — Вайдвен убрал ладонь от лица. Свет в его глазах настойчиво уколол Этьена. — Ты подбил моих людей на дезертирство, посеяв в лагере беспокойство в самый неудобный для этого момент. Из-за твоих неразумных выходок сегодня ночью будут вынуждены умереть хорошие люди, оплетенные твоей дурной магией. Ладно, самое страшное даже не это: из-за тебя все мои планы могут пойти насмарку. Лишившись единства сейчас, когда всех охватил страх перед всем произошедшим и еще большее смятение перед будущим, солдаты едва ли смогут выполнять свою задачу с тем же усердием. По твоей милости заря может теперь и вовсе не прийти в Дирвуд. Самая милосердная участь, что ждет тебя после тобою учиненного — смерть на виселице.
Вайдвен замолчал, недвижно глядя на Этьена. Тот не отозвался.
— И ведь ты с самого начала осознавал все вероятные последствия, но все равно пошел на это, — со вздохом продолжил божественный король. — Без тени сомнения в сердце. А теперь, вдобавок к перечисленному, всем своим видом пытаешься мне продемонстрировать, как глубоко тебе на все это наплевать. И вот скажи мне: какой вообще реакции ты от меня сейчас ждешь?
Этьен думал, что улыбнуться после всего сказанного он не сможет. Но у него получилось.
— Я ожидаю, — ответил он, глубоко вдохнув, — что ты не окажешься жесток настолько, чтобы отказать мне в последнем разговоре. Я не жду от тебя помилования, но надеюсь, что ты не станешь лишать все мои идиотские действия хоть какого-то смысла.
На миг Этьену показалось, что свет в глазах Вайдвена заискрился ярче. Впрочем, это мог быть и простой отблеск пламени свечей. Божественный король, не посчитав нужным ответить, выжидающе молчал.
