– Это вам с Ингой путёвки на болгарский курорт «Золотые пески». Отдых с 5 по 15 августа, к тому времени, надеюсь, вы с молодой женой уладите свои институтские дела. А если не успеете, придётся мне вам помочь, – с притворным вздохом добавил он.

– Ой, дядя Серёжа, спасибо!

Инга привстала на цыпочки и поцеловала СБ в тщательно выбритую щёку. А я подумал, что до августа, по идее, должен уже сдать все экзамены, если, конечно, я их сдам, но что там будет дальше – пока полная неясность. Инга сессию уже сдаёт, надеюсь, обойдётся без «хвостов», которые помешают ей отправиться со мной на болгарский курорт. А без неё я, понятно, тоже никуда не поеду.

Пугачёва со Стефановичем вручили… портрет. Да-да, полотно где-то полтора метра высотой и метр шириной, на котором были изображены мы с Ингой верхом. Я на гнедом жеребце, а она на белой кобыле, в образах я какого-то идальго, а она – дамы в пышном платье. Картина поражала своей фотографической точностью, особенно наши лица и одежда, каждая складочка. Оказалось, работа не кого-нибудь, а самого Шилова, сделанная по нашим фото, которые где-то раздобыли заказчики. Даже страшно спросить, сколько они заплатили за эту работу.

Ротару с мужем преподнесли нам вышиванки, мне рубаху, которую принято носить навыпуск, а Инге в виде платья длиной до колен с пояском. А ещё Софа с таким видом, будто бы это для неё ничего не стоило, вручила невесте красивый золотой перстень с изумрудом, который, думаю, обошёлся их семейному бюджету в кругленькую сумму. Само собой, Инга тут же примерила перстенёк, который оказался впору на средний палец левой руки, и больше, похоже, снимать его сегодня не собиралась.

Полевой подарил настольный письменный набор из малахита, заверив, что когда-то этот раритет стоял на столе у самого Александра Беляева. Того самого писателя-фантаста, автора «Головы профессора Доуэля» и «Человек-амфибия». Бушманов презентовал тарелку. Правда, непростую, XVIII века, приличных таких размеров с удивительно красивым, изображавшим разных птичек орнаментом, который за прошедшие века почти не утратил сочности красок.

– С этого блюда ели дичь члены семейства Габсбургов, – пояснил он. – Не исключено, что и сам император Франц II вкушал с него своих любимых жареных куропаток.

Однако… Такую тарелку разве что на стенку вешать… Нет, вдруг упадёт, лучше в стенку поставить, на видное место. И ещё табличку прикрепить, как в музее, хе-хе. А ведь ей на самом деле место в музее, интересно, где Бушманов такой экземпляр откопал?

Под занавес порадовали Намин и Сенчина. Стас вручил мне от них обоих на вид не очень-то и презентабельный кофр, внутри которого оказалась акустическая гитара-дредноут[15] «Мartin-D28» 1965 года выпуска. Да ещё и с потёртым кожаным ремнём.

– Из Америки привёз знакомый, прошла через несколько рук известных и не очень музыкантов, и кстати, на ней играл одно время сам Дэвид Гейтс из группы «Bread», если это тебе что-то говорит. По звуку это просто царь-рояль.

Я не удержался, взял инструмент в руки, тот оказался настроен, и я, сев на стул, сыграл знаменитое вступление из песни «Stairway To Heaven», что было встречено аплодисментами. Да, звук и впрямь впечатляет, никакой звукосниматель не нужен.

– Спасибо! – сказал я, в порыве чувств обнимая сначала Намина, а потом и Сенчину. – Вот ведь знали, как угодить.

Лёха и Люда подарили… щуку. Вернее, высушенную голову речного хищника, насаженную на полированную деревянную подставку, чтобы можно было вешать на стену. Голова поражала размерами, интересно, сколько весила эта зверюга? Оказалось, 4 с половиной килограмма, и вываживал Лёха её в прошлом году на топорковских озёрах около часа.

– Это щука непростая, – подмигнув, сказал он. – Она как в сказке про Емелю, исполняет желания.

– Точно? А почему себе не оставил? – улыбнулся я.

– Так моё самое главное желание уже исполнилось, – приобнял он Люду. – А всё остальное своим трудом добудем.

Высоцкий не остался в стороне и, хотя я, честно говоря, подарка от него не ждал, он и так сегодня за водителя, ему ещё нас домой везти, однако презентовал нам с Ингой конверт, в котором позже обнаружились пятьсот рублей. Не только он, ещё некоторые из гостей дарили деньгами, логично рассудив, что молодым найдётся на что их потратить. А в разгар торжества я поднялся на небольшую сцену и объявил в микрофон.

– Друзья, минуточку внимания! Сегодня мы получили много прекрасных подарков, но теперь я сам хочу сделать вам всем подарок. Но прежде всего своей любимой, теперь уже, не побоюсь этого слова, супруге. Этот подарок – песня. Она называется «Всё для тебя».

Да, такой вот я, всё-таки использовал кое-что из творчества далеко не самого любимого исполнителя. Но от песен подобно этой женщины млеют, и моя Инга тоже не исключение. А потому я постарался спеть с душой, хоть мой вокал и не слишком похож на стасомихайловский.

Я пел, и собравшиеся за редким исключением (тот же Намин изо всех сил прятал саркастическую ухмылку) на последнем припеве уже вовсю мне подпевали. Я не сомневался, что песня уйдёт в народ, и её станут исполнять практически в каждом кабаке. А это значит – какие-никакие, но авторские отчисления, и с оформлением вещи в ВААП затягивать не стоит.

Затем мы с Ингой вальсировали. Свадебный вальс мы отрепетировали заранее, наведавшись пару раз к преподавателю танцев, вернее, преподавательнице Эльзе Эдуардовне, помнившей ещё, кажется, Институт благородных девиц. Раньше она преподавала в балетной школе и, несмотря на преклонный возраст, находилась в прекрасной форме. Брала Эльза Эдуардовна за час занятий нехило, но оно того стоило, и её стараниями мы не ударили в грязь лицом.

Были и танцы, как медляки, так и более «энергичные», в которые тамадой были втянуты практически все гости, включая Ротару с Пугачёвой. Даже Полевой постарался изобразить что-то вроде гопака, а я в этот момент переживал за его сердце. Кстати, вскоре после танцев они с Бушмановым чуть ли не под ручку и ушли, на прощание пожелав нам с Ингой долгой и счастливой семейной жизни.

В 7 вечера двое официантов внесли в зал огромный, высотой в метр торт «Прага». Его готовил сам Гуральник – шеф-повар кондитерского цеха ресторана. Я с ним лично пообщался за неделю до свадьбы. На выбор нам помимо «Праги» он предлагал и другие фирменные торты: «Вацлавский» «Птичье молоко» и «Зденка». Выяснив их рецептуру, я всё же остановил свой выбор на «Праге», где в классическом варианте использовались четыре вида сливочного крема, пропитка из коньяка, ликеров «Бенедиктин» и «Шартрез».

И сейчас, распробовав торт, понял, что не ошибся. Несмотря на то, что я уже успел перепробовать кучу блюд, включая фирменные, и в моём желудке свободного места оставалось не так много, здоровенный кусок торта я всё же в себя впихнул, запив холодным, только что принесённым из холодильника лимонадом. Какой уж тут режим, после этой свадьбы я поправлюсь минимум на пару кило. Да и к чему режимить, Игры всё равно сделали мне ручкой, а Квачадзе на приглашение к реваншу пока отмалчивается. Струсил, поди, или, скорее, не хочет ломать подготовку к олимпийскому турниру. Наверняка же ему донесли, а может, и саму газету подсунули, не мог он не знать о моём вызове.

Ладно, не будем о грустном, а то вон опять кричат: «Горько!» В который уже раз целуемся, у обоих аж губы распухли. И вообще к вечеру меня уже едва держат ноги. Это вон Инга всё бабочкой порхает, откуда только силы берутся? Ну а у меня уже разговоры со слегка поддатыми друзьями – Пашкой и Лёхой. Взрослые дядьки ведут свою беседу, мужья певиц и Намин успели скучковаться с Козыревыми и моим отцом. Что они там обсуждают – непонятно, на вид СБ самый трезвый из них, но и он периодически начинает жестикулировать, что-то кому-то доказывая. Лишь бы лишнего не надоказывал, а то найдутся доброхоты, настучат на самого помощника Бобкова. Может, и как с гуся вода, а может, и аукнется. Ну да сам не дурак, столько лет в системе, должен понимать, что к чему. Только Высоцкий сидел со скучающим видом, задумчиво катая в пальцах пустую рюмку.