— Художник? — Кадровик смотрит на Катерину с подозрением, — что-то она молодо выглядит для художника.

— Так нам старики тоже без надобности, — пожимаю плечами, — я вот реквизит принес, прямо сейчас и проверим какой она художник. Согласны?

— Дерзай, — кивает он на свободный соседний стол.

Помогаю Кате снять верхнюю одежду и передаю ей «инструменты».

— Сначала портрет Якова Эдуардовича. — Обозначаю первое задание.

Девушка долго рассматривает карандаши, потом кивает и берется за работу. По тому, как она держит карандаш, я понимаю, что она действительно умеет творить.

— Однако, — через десяток минут изумляется кадровик, рассматривая свой портрет, — действительно художник.

— Теперь меня, — сажусь я напротив Катерины, — хочу потом всем хвастаться, что знаком со знаменитой художницей.

И эта работа была выполнена на отлично.

— Ой, хорошо, — вглядываюсь в свой портрет, — но есть один серьезный недостаток, Катерина Васильевна, такой недостаток, что без его исправления, принять вас на работу мы не сможем.

У кадровика при этих словах чуть глаза из орбит не вывались, наверняка подумал, что чудит молодой человек.

— Где подпись художника? — Делаю хмурый вид. — А на будущее прошу запомнить, подпись художника не ставится только на официальных документах.

— Ах, это, — облегченно вздыхает Яков Эдуардович, и подает девушке бланк заявления, — без плаката обойдемся.

Всю зиму завод наращивал выпуск двигателей и наконец, в апреле мы сумели запустить конвейерную сборку. Конвейер это громко сказано, на самом деле это было сделано сорок поворотных стоек установленных на легкие тележки, сделанные из труб. Передвигали их по узкоколейке практически полностью утопленной в пол. Первым на стойке крепился полностью собранный картер, а потом по мере продвижения по сборочной линии он обрастал остальным. В конце двигатели попадали в стендовый цех, их крепили на стенд, заливали масло, подключали подогретую воду, топливную систему и надевали, систему отвода газов на выхлопные патрубки. Вал подсоединяли с большим тормозным барабаном через гибкую муфту, чтобы протестировать работу мотора под нагрузкой. После того, как двигатель вгоняли в требуемые параметры, проводили консервацию и отправляли его в тарный цех, где он и упаковывался в ящик. Каждый двигатель сопровождала книжка сборки, где все бригады, выполняющие сборочные операции, ставили свой штамп, и расписывались. Расписывались все члены бригады, кто приложил руки к сборке мотора, это для того, чтобы потом не возникало разночтений в случае выявления брака.

По правде сказать, мы спешили, совсем скоро подтянутся конкуренты и начнутся подковёрные игры. В частности до нас дошли сведения, что, получив неудовольствие наркомата, в гонку со своим двухрядным звездообразным мотором включился Швецов, он уже заявил, что готов начать производство двигателя мощностью 1700 сил. Следом подтянулись и другие, заявленные мощности тоже соответствовали параметром нашего двигателя. Но тут есть одна маленькая особенность, которую все старались умолчать, наращивание мощности их моторов достигалось за счет увеличения литража, и, следовательно, рос вес двигателей, пусть не пропорционально, но значительно. Наш же двигатель имел огромные возможности для наращивания мощности без существенного увеличения веса и размеров, что мы и собирались делать дальше. Однако проведя совещание тройки, директор, главный инженер и парторг, решили не торопиться. Перейти на выпуск более мощного двигателя моторный завод может тремя способами: простым добавлением цилиндровой группы, доведя обще количество до трех или даже четырех пар; поставить двухскоростной компрессор; установив непосредственный впрыск топлива вместо карбюратора. Но сегодня у завода другая задача, наращивать выпуск того, что есть, очень даже возможно план на следующий год будет увеличен еще процентов на двадцать. Козырять в этот момент новыми разработками, по меньшей мере, не умно.

— Пусть у всех моторостроителей останется ощущение, что они могут нас догнать и перегнать, — предложил я Горшкову, — иначе они кинутся повторять наши наработки и директивно растащат весь коллектив по своим норам.

— Такое возможно? — Удивляется он.

— Да. Они потребуют оказать помощь, и мы будем вынуждены по требованию наркомата отправлять туда инженерные кадры. А в итоге назад, в Иркутск, никто не вернется. К тому же в случае провала сроков освоения наших двигателей, а это будет обязательно, обвинения будут направлены в наш адрес, мол, дали неполную технологическую карту. Так что когда вопросы передачи двигателя будут поставлены, нужно требовать, чтобы специалистов направляли не мы к ним, а они к нам.

— Это понятно, — кивнул Дмитрий Степанович, — но может быть стоит двигателями заняться сегодня, чтобы было время все отладить?

В отрицании кручу головой:

— Нельзя, о такой работе сразу станет известно всем моторостроителям, результаты испытаний не скрыть, наш завод полностью прозрачен для них.

— Точно, так и есть, — подтвердил мои слова Горшков, — когда я в Перми работал, мы точно знали какой завод что делает и каковы их успехи.

— А поднять мощность наших моторов мы в любой момент сможем, за это не стоит беспокоиться. — Поставил я точку.

Это он еще не знает, что между криком о достижениях и реальных результатов расстояние не меньше чем в год. Можно смело до середины лета сорокового года не беспокоиться. Сейчас меня волнует другое, И-180, который пойдет в серию с осени тридцать девятого года, откровенно сырой, он нуждается в многочисленных доработках, так же как будет нуждаться в доработках И-185. Вот если бы удалось заполучить Поликарпова в Иркутск. Так-то он здесь нафиг не нужен, но без него вносить изменения в конструкцию самолета невозможно, а значит, ошибки останутся в проекте.

И тут мне в голову приходит мысль, которая чуть ли не валит меня с ног. А кто мешает мне создать точно такую же молодежную проектную группу на авиазаводе? Никто, и идея одной перспективной разработки у меня есть. Помните самолет Аэрокобра, на котором Покрышкин летал? Где-то в это время в САШС проводятся испытания того истребителя. И в СССР кто-то подобный самолет разрабатывает, но потерпит неудачу из-за аварии опытного экземпляра. Если такой самолет будет сделан комсомольским коллективом, то это будет весомая заявка на создание собственного полноценного КБ.

Правда тут есть одно но, никто не разрешит пацанам заниматься разработкой истребителя, нужно серьезное прикрытие, а где его взять? Вы удивитесь, но есть где. В этой реальности произошло одно значимое событие, весной тридцать восьмого года был арестован Калинин Константин Алексеевич, один из основателей школы отечественного авиастроения. В той истории его расстреляли осенью в октябре, а в этой не успели, чуть раньше было наложено вето на решение троек по расстрельным статьям, видимо сдвинулся какой-то камешек. Так вот, конструктора не расстреляли, но за «вредительство» осудили и отправили отбывать срок не куда-то там, а именно на иркутский авиазавод, на должности инженера в сборочный цех. Казалось бы, почему не использовали его таланты в одной из шарашек, которые в эти времена стали плодиться как грибы после дождя. Но в том-то и дело, что Константин Алексеевич не тот человек, которого можно использовать на подхвате, поэтому главные конструкторы под любым предлогом старались отбояриться от его кандидатуры.

Да, Калинин специализировался на конструировании больших летательных аппаратов, истребители не его конек, но мой вычислитель на что? Конечно же, как всегда на пути реализации далеко идущих планов есть много «если»: если удастся договориться с руководством авиазавода, если получится уговорить конструктора взяться за это непривычное для него дело, если комсомольская организация не испугается собственной дерзости…

— Эй, железяка, просыпайся, давненько я тебя не эксплуатировал.

Ну что я скажу? Получается приличный истребитель, вооружение за счет освободившегося места спереди мощное получится и боекомплект процентов на пятьдесят больше можно запихнуть. Маневренность неплохая и обзор гораздо лучше. Да мне этот виртуальный истребитель, который вычислитель создал, нравится гораздо больше чем наши кашалоты.