— Как у тебя все просто получается, — засомневался директор.

— Израиль Соломонович, я когда-нибудь не сделал того что обещал? — Изображаю обиженный вид.

Директор на несколько секунд задумывается, а потом тяжело вздыхает:

— Хорошо, готовь обоснование, но в отношении синтеза бензина обычной запиской не отделаешься, нужно что-то посущественней, и надо расписывать весь процесс.

— Не только распишу, но и демонстрационную установку сделаем, чтобы даже у скептиков не нашлось чего возразить.

Никаких сложностей с этой стороны я не видел, «железяка» уже подтвердила, что процесс получения жидкого топлива из угля не проблема, и он не настолько сложный, чтобы сильно заморачиваться.

Забегая вперед скажу, что демонстрационную установку получения синтетического топлива, использующую идею Фишера — Тропша, мы сделали. Но в ней действительно от немецкой технологии осталось только идея, делать реактор при такой температуре и давлении мы не могли, зато смогли реализовать другой способ, смешанный. Оказывает было достаточно повысить в синтез газе содержание пропана и немного изменить состав катализаторов, как появилась возможность значительно снизить давление, пусть при этом температура понизилась незначительно, но проблема вполне решалась с помощью обычной жаростойкой стали идущей для изготовления котлов. Правда, по-прежнему оставалась проблема отвода тепла, на демонстрационной установке она решалась просто, перегретый пар просто стравливался в атмосферу, а вот на промышленной, если не найдется куда использовать излишек тепла, придется ставить градирни.

Для привлекательности идеи пришлось немного схитрить. Дело в том, что уголь, добываемый в иркутской области, содержат в себе достаточно большое количество серы, а сера это враг любых даже самых стойких катализаторов. Поэтому пришлось изобретать способы очищать синтез-газ от ее присутствия, а это требует гораздо больших усилий, чем сам процесс синтеза. Вот эти установки по очистке мы и оставили за кадром, вроде как, используйте качественный уголь и лишних проблем себе не создадите. Так что процесс описали, оформили просьбу и отправили в наркомат. И как оказалось зря, там долго не могли понять, зачем Наркомату авиационной промышленности заниматься каким-то синтезом? Все то время пока согласование передавалось от чиновника к чиновнику, наша «демонстрашка» работала и исправно выдавала по десять литров бензина в сутки, отапливая отводимым теплом атмосферу земли и приближая наступление глобального потепления.

Разрешение из наркомата завод так и не получил, зато этим делом заинтересовалось пароходство, именно оно и сделало заказ на изготовление экспериментальной промышленной установки. И эту работу завод выполнил, построив ее на территории завода, рядом с кочегаркой, чтобы было куда отводить избыток тепла. Для неспециалистов установка представляла собой футуристическое нагромождение труб и представлялась чем-то заумным, не могли же мы им объяснить, что для осуществления самого процесса получение синтетического топлива требовалось не так уж много оборудования, остальное это неизбежная плата за повышенное содержание серы в угле. Ну и про синтетические масла не забыли, те которые получались при перегонке нефти, содержали в себе слишком много парафинов, поэтому зимой применять их было сложно.

Казалось бы, какой наш интерес, если все досталось пароходству? Досталось не все, а чертежи и описание техпроцесса, сама же установка осталась у нас, демонтировать и перевозить ее куда-то никто не собирался. Производительность ее для пароходства была явно недостаточна, а нам две тонны бензина в сутки оказались очень даже нужны. А ведь там было много чего еще, и растворители и дизельное топливо, и битум, который будет востребован для получения асфальтобетонной смеси. Короче, Клондайк на заводской территории. Но это уже было была поздняя осень, а пока надо было заняться преобразованиями.

— Что это? — Смотрит Поликарпов на папку, которую я молча положил к нему на стол.

— Это новая технология получения алюминия, — поясняю ему, — разработана в США, и даже испытана, но пока отложена до лучших времен. Не внедряется, так как нет смысла переходить на нее до момента пока не окупится уже установленное оборудование.

— И как она здесь оказалась? — Николай Николаевич открыл папку и взялся за просмотр документов.

— Американские спецы привезли, — ухмыляюсь в ответ, — думали, что продадут ее здесь легко за большие деньги, но просчитались, никого эта технология не заинтересовала. После финского инцидента они были вынуждены уехать, а это бросили.

Да, так на самом деле и было. Вот только американцы совсем не это хотели продать, они хотели нажиться на внедрении плазово-шаблонного метода, но он мало кого заинтересовал, а потом финский инцидент и гудбай Америка, принятие санкций в отношении СССР.

— А почему не сожгли?

Вопрос в тему, ведь американских инженеров дальше ТЭС никуда не пускали, неужели они не могли кинуть в топку все эти документы? А вот не могли, это только кажется, что у них было много свободы, на самом деле они находились под постоянным наблюдением. Попробуй, кинь что-нибудь.

— Откуда мне знать? — Беспечно пожимаю плечами. — Решили, что нам это не надо?

— Да, уж, — хмыкает главный конструктор, — такие каракули не сразу разберешь.

Да? Но это уже претензии к самим американцам, моя железяка их почерк точно скопировала.

— Так вы, Николай Николаевич, на их каракули-то не смотрите, там дальше перевод есть.

— Ага, вот это другое дело, — обрадовался Поликарпов, добравшись до отпечатанных документов. — Хм, снижение расхода электроэнергии в три раза относительно сегодняшних методов получения алюминия? Это нуждается в проверке, и что такое инертный анод?

— Насколько я понимаю, сейчас в производстве алюминия используются угольные аноды, которые быстро выгорают, — пускаюсь в объяснения, — а здесь анод долго сохраняет свою форму, поэтому возникает существенная экономия в графите.

— Так, понятно, — Николай Николаевич закрыл папку и уставился на меня, — а вдруг это провокация, и нам подсунули нерабочую технологию?

Ну еще бы, конечно же обиженные американцы вполне могли сделать такое, вот только было ли у них время и желание этим заниматься. Достаточно поставить себя на их место, и все становится ясно — не получилось заинтересовать руководство новой технологией, так что теперь, сжать зубы и потратить пару дней на переписывание? Да никто не будет этим заниматься, бросят все как есть. Примерно в том ключе и изложил свои сомнения.

— Да, возможно ты прав, — согласился главный конструктор, — но почему бы не отправить все это явочным порядком через наркомат.

— Да потому, что там отнесутся к этим записям, точно так же, как отнеслись у нас. — Пытаюсь объяснить свои действия. — А у вас наверняка в Москве есть свои связи. Ведь проверить эту технологию ничего не стоит, пара недель, зато, если все это окажется правдой, производство алюминия можно будет увеличить, пусть не втрое, но в два раз точно.

— Хорошо, я передам это в Наркомат цветной металлургии, — кивнул Поликарпов, — знаю, что у них в Каменск-Уральском заводе с электроэнергией плохо, может быть им это поможет.

Поможет, еще как поможет, ведь вычислитель не просто выбрал технологию двадцать первого века, он все подобрал так, чтобы те, кто ее взялся внедрять, не смогли сделать это неправильно, знаем, какие ляпы иной раз могут допустить незаинтересованные лица.

Уезжал Николай Николаевич из Иркутска со скандалом. Я-то его прекрасно понимаю, все-таки комсомольцы сумели показать себя зрелыми специалистами, а его КБ в настоящее время остро нуждалось в конструкторах. Вот он и употребил свою власть, на благое дело, наше КБ сразу лишилось половины своего состава, взял бы больше, но тут Левин встал на дыбы — заводу тоже конструкторы нужны. Впрочем, это больше было игрой на публику, директор уже смирился с тем, что большинство грамотных конструкторов у него отберут, не зря он к этому готовился, одно слово — еврей. Поликарпов и мне предложил поехать с ним в Москву, но отказался, у меня другие планы.