Ну что ж, раз уж все равно нет никакой возможности все это проверить, значит, поверим им на слово.

После моих слов о понимании Карла очередным, уже далеко не вторым за сегодня изящным взмахом руки совершенно бесшумно превращает эту фруктовую картинку передо мной в едва заметный белый дымок, который тут же бесследно исчезает в воздухе.

За разговором и столь наглядной демонстрацией взглядов на волшебный мир я не успела заметить, как мы уже подошли к входу в шатер-будку, как я сама для себя его назвала.

Останавливаемся на пороге этого весьма необычного сооружения. Изнутри оно выглядит точно так же, как и вчерашний шатер. Такая же отделка потолка, стен и пола, только вот явно тусклее, как и снаружи. Летающих светильников нет. Изящный взмах рукой делает теперь уже Карла. Вновь прямо перед нами появляется здоровенная кадка темно-коричневого цвета диаметром метра три и высотой мне по пояс. Толщина каменных на вид стенок с мой кулак, а расписаны они как внутри, так и снаружи какими-то узорами, то ли средневековыми, то ли вообще античными.

Девушка делает еще один взмах палочкой, и из этой кадки буквально выливается часть ее борта прямо на пол в виде исполинского языка с прямоугольным окончанием. Другая его часть остается соединенной с кадкой. У меня мурашки пробегают по коже. Похоже, я уже начинаю привыкать к этому ощущению. Пол кадки тоже коричневый, но без всяких рисунков. Мне он кажется просто вытоптанным.

– Это ступа, обычная ступа для повседневных полетов, как у вас, нонов, автомобили, проходи! – говорит Клара, кивая в сторону кадки или, как она сама ее только что назвала, ступы. – Не бойся, она совершенно безопасна и удобна. Мы обязательно будем лететь аккуратно, чтобы тебя не укачало и не стошнило, хотя, по-моему, ты крепкая девушка.

– Смелей! – вслед за ней подбадривает меня Клара.

Так значит, это правда! Про ступы, на которых якобы когда-то летали Баба-Яга и всякие там ведьмы. То, что писали в сказках, которые мне читали в детстве, а я от страха иногда пряталась под одеяло. Обалдеть, да и только!

Уже хорошо знакомое мне чувство нереальности происходящего, которое я уже, как думала, начала воспринимать как должное, накатывает на меня с новой силой.

Захожу в ступу через проход, оставленный языкоподобной дверцей на еле гнущихся ногах. Смотрю по сторонам в поисках места, куда можно пристроить рюкзак и, не найдя такового, решаю оставить его при себе. Карла убирает жезл, и девушки так же заходят в ступу и становятся по бокам от меня.

Языкоподобная дверь закрывается за нами совершенно бесшумно. Она буквально вливается, если, конечно, так можно выразиться, в стену ступы, после чего стена становится совершенно на вид монолитной, ничем не отличается от остальной ступы. В жизни бы не поверила, что здесь есть какой-то проход.

Клара вытаскивает из-под на мантии здоровенную деревянную кружку размером со стеклянную пивную, что отцу однажды подарили на юбилей. «И как только она туда помещалась?» – возникает у меня вполне естественный вопрос. В кружке налита какая-то жидкость черного цвета, похожая на чернила, но не такая густая. Скорее напоминает кофе. Да, точно, остывший черный кофе. И тут из этого самого «кофе» появляется щучья голова, только маленькая, и на ней надето что-то странное. «Воздушные очки! – догадываюсь я, пытаясь прийти в себя от увиденного. – Чтобы щука эта могла видеть в воздухе!»

В эту секунду происходит то, от чего я вцепляюсь обеими руками в край ступы, чтобы не упасть.

– Вас ждут! – говорит щука странным хриплым голосом, нелепо при этом разевая рот или пасть. Не знаю, как правильно у нее этот орган называется.

«Ничего себе! – вспыхивают у меня в голове мысли друг за другом. – Только говорящей щуки мне не хватало! Мало мне было говорящего кота! Я так точно свихнусь!»

– Поняла, вылетаем! – коротко, по-военному отвечает Клара и стукает острым ноготком указательного пальца правой руки по внешней стороне стенки кружки.

Щука понимающе кивает головой и убирает ее обратно в черную жидкость в кружке, которую в свою очередь засовывает под свою верхнюю одежду девушка. Кружка с говорящей маленькой щукой и кофеподобной жидкостью каким-то образом исчезает под этой самой одеждой без видимых снаружи выступов.

– Это типа ваших ноновских СМС-ок, – поясняет мне Клара, как нечто само собой разумеющееся. – Не беспокойся, никто не подслушает. Эта линия связи надежно защищена.

Карла только совершенно невинно улыбается мне после этой фразы.

Клара тем временем протягивает правую руку в сторону, и откуда-то из глубины этого шатра-сарая вылетает какая-то старая облезлая метла и буквально влетает с характерным звуком в ее раскрытую ладонь. Присмотревшись получше, я замечаю, что ее черенок расписан какими-то узорами, напоминающими узоры, украшающие ступу, в которой мы все втроем находимся. И вовсе никакая она не облезлая, как мне ошибочно показалось вначале, а очень даже красивая, прутик к прутику. Если, конечно, такое понятие как красота к метле вообще применимо. Из необычных раздумий об эстетических качествах столь странного гаджета меня выводит сама Клара.

Девушка легонько стукает по краю ступы все тем же ногтем, и она, ступа, чуть-чуть приподнимается над полом. Тотчас раздается какой-то глухой скрежет, и из-под земли на поляне за выходом из этого помещения, противоположному тому, через который мы вошли, и прямо напротив нас, вырастает каменный идол метра два в высоту и с метр в ширину. Вид у него весьма чудной и диковинный. Здоровенные глазищи, вздернутый большущий носище и прямой, как линейка, рот с тонкими губами на сером, покрытом местами мхом камне. Курносый – вот первое слово, которое приходит мне в голову. В момент этой «блестящей» мысли прямой рот идола искривляется в довольной, как мне кажется, улыбке, раскрывается, демонстрируя совершенно беззубое черное пространство и глухо, не по-человечески, произносит:

– Путь свободен, небо готово принять вас.

После этого неожиданного сообщения рот закрывается и принимает первоначальную форму. Затем раздается уже знакомый скрежет, и идол уходит под землю, не оставляя никаких следов своего появления, кроме, разумеется, воспоминаний. На его месте лишь трава да цветочки. «Жесть!» – приходит мне в голову. Но мои размышления вновь прерываются, поскольку ступа начинает медленно и плавно двигаться к выходу, не меняя, на мой взгляд, высоты.

– Идола специально для тебя на сегодня вызвали, – говорит мне на ухо Карла.

– Да?! Очень рада! Как это мило с вашей стороны! – у меня самой душа в пятки ушла.

Я буквально вцепляюсь руками в край этого невероятного летательного аппарата на его пути к открытому пространству. А от страха мои ноги просто «прирастают» к полу. «Да уж, та еще из меня защитница человечества», – мелькает в голове мысль.

Вот мы уже на улице, и Клара что-то шепчет себе под нос так тихо, что я не могу понять, что именно, при этом пытаюсь привыкнуть к совершенно новому для себя ощущению полета. Поворачиваюсь к девушке и собираюсь спросить, глядя на нее, что же она там пробормотала и зачем, но просто столбенею от увиденного.

Голова Клары, как и все ее тело, бледнеет прямо на моих глазах и становится прозрачной, будто стеклянной, поворачиваюсь к Карле и вижу такое же «стеклянное» лицо, на котором угадывается улыбка, успеваю посмотреть на свои собственные руки, вцепившиеся в край ступы, и прежде чем они исчезли, вижу их «стеклянные» контуры, как и «стеклянные» контуры ступы под ними. Мгновение, и все исчезает.

Ощущение просто нереальное. Подо мной, на том месте, где только что стояли мои ноги на полу ступы, удаляющаяся залитая солнечным светом трава, а вокруг бескрайнее лазурное небо. Будто я освободилась от тела, и ввысь стремится лишь моя сущность. А может быть, так оно и есть? Волшебство, да и только!

Невольно на ум приходит сравнение с пассажирском самолетом, на которых я полетала уже достаточно. Иллюминатор и кресло лайнера не идет ни в какое сравнение с тем, что я сейчас ощущаю. Я не птица, нет, я просто какая-то еще не известная науке но уже совсем не элементарная и при этом совершенно счастливая частица, несущаяся сквозь пространство.